«Когда я вырасту, никогда не буду говорить о политических партиях. От этого человек становится сердитым, а у всех вокруг портится настроение».

Тишина сделала и несколько открытий о школьных учителях. Например, она поняла, что Елена Васильевна, которая ведет у них русский язык и литературу, да ещё к тому же работает завучем, начинает кричать не потому, что сердится, а просто когда устаёт. Смысла в этом, конечно, не было никакого, потому что от крика она уставала ещё больше, так что потом сил у неё оставалось только, чтобы сесть за свой стол, назвать классу номер страницы и велеть читать. Со своей первой парты Тишина видела, как учительница сидит, опустив плечи и голову, и вздыхает. Вообще-то все немного побаивались строгую Елену Васильевну, но теперь Тишине иногда становилось жалко её и стыдно из-за того, что они так шумят и не хотят слушать на уроке.

В дневнике она записала: «Учителя расстраиваются, когда ругают нас или ставят плохие оценки. Сами ставят плохую оценку и сами же расстраиваются. Но не поставить не могут».

А вот их классный руководитель, учитель истории Александр Дмитриевич, наоборот, стал нравиться ей меньше. Хотя ещё полгода назад она бы ни за что не поверила, что такое может случиться. Пока все ребята на перемене болтали и бегали друг за другом, Тишина молча сидела за своей первой партой и видела, как он пишет какие-то сообщения и иногда даже звонит кому-то, ласково улыбаясь в телефон. Это что же получалось? Значит где-то там, за стенами школы, он знает кого-то ещё, кому-то так же весело говорит: «Друзья мои!», спрашивает о планах на выходные, так же внимательно слушает, чуть наклонив голову набок? «Предатель», – решила про себя Тишина. Хотя в глубине души и понимала, что неправа.

Кстати, здесь я должна на минуту остановиться и уточнить кое-что. По секрету от Александра Дмитриевича. Не знаю, как принято в твоей школе, но там, где училась Тишина, учителям часто давали прозвища. Ну, во-первых, потому, что произносить имя, а потом ещё и отчество – это слишком длинно, и тратить столько времени на перемене –просто непозволительная роскошь. Время на переменах и так бежит слишком быстро. Так что называть учителей по прозвищам намного экономнее. А во-вторых, это веселее. Так вот, я должна сказать тебе, что историка Александра Дмитриевича никто Александром Дмитриевичем в школе не называл. С первых дней работы в школе все заметили, что он начинает каждый урок со слов «друзья мои», причем произносит это обращение как-то совершенно по-особенному. Так его и стали звать: Друзья-мои. С твоего позволения, и я иногда стану так называть Александра Дмитриевича на страницах этой книги. Ну вот, теперь ты догадываешься уже, что ему в нашей истории предстоит сыграть какую-то роль. Но какую – я пока тебе не скажу.

Так катили дни за днями, полные маленьких незначительных открытий, мелких разочарований, но иногда и радостей. Нельзя ведь жить совсем без радостей в двенадцатилетнем возрасте! Даже если человек лишился своей волшебной страны, всё равно в мире остаётся ещё предостаточно интересных и радостных вещей. Встреча с ласковым котом, готовым встать на задние лапы, только чтобы его почесали за ухом, порция мороженого, какая-нибудь новая игра – да мало ли что ещё.

Здесь мне придётся тяжело вздохнуть и сознаться кое в чём. Я рада, что Тишина пока не догадывается об этом. Представляю себе, что сказала бы мне психолог, узнай она! Так что скажу пока только тебе: впереди Тишину ожидают ещё более серьёзные открытия, ещё более странные встречи. Я не побоюсь даже употребить здесь слово «приключение», а ведь согласитесь, настоящие приключения выпадают на долю далеко не каждому из нас.

Приключения, надо сказать, часто подкрадываются к человеку незаметно. Ведь зашнуровывая ботинки, натягивая на уши шапку и перешагивая через порог дома, мы вовсе не готовимся к приключениям, скорее даже наоборот, делаем всё, чтобы они с нами не приключились. Идем привычной дорогой, не заговариваем с незнакомцами, не ищем на прилавке магазина что-нибудь волшебное, а просто покупаем то же самое, что и всегда.

В тот день Тишина тоже не искала на свою голову приключений и не пыталась изменить привычный распорядок жизни. Разве что на завтрак выпила не клубничный, а персиковый йогурт. Да и то только потому, что мама не купила клубничного. Первый урок прошел как обычно. А вот потом…

Потом Елена Васильевна вошла в класс с каким-то совершенно новым, незнакомым взрослым человеком. Это был мужчина, уже не молодой, но ещё и не старый, в сером деловом костюме, при галстуке. Он вертел в руках мобильный телефон и с любопытством разглядывал ребят. Почему-то сразу было видно, что это не учитель, а просто гость. У учителей никогда не бывает такого довольного и беззаботного лица. Незнакомец с улыбкой оглядел класс, совсем не смущаясь под любопытными взглядами двадцати семи пар глаз.

– Ребята! Ребята! – Елена Васильевна похлопала в ладоши, что значило: все должны замолчать, сесть на места и слушать. – Сегодня у нас будет необычный урок. К нам в гости пришел очень интересный человек. Это Герман Иванович, директор «Книгоглота». Вы наверняка знаете этот книжный магазин и бывали там!

Все в классе зашумели, потому что, конечно же, бывали в «Книгоглоте». А Тишина, конечно, промолчала, хотя ей и было что сказать по этому поводу. Ведь мама теперь работала именно там, правда, не в том отделе, где книги, а там, где канцелярские товары.

– Здравствуйте, ребята! – сказал Герман Иванович, и это сразу не понравилось Тишине. Узнав, кто перед ней, она тут же поняла, что этот человек не может нравиться ей ничем, даже своим «здравствуйте». Ведь он словно украл её мечту. У него был огромный зал с выставленными в нём стопками тетрадей и альбомов, с целыми стаканами карандашей и ручек, кипами обложек, рулонами ватмана и горами стирательных резинок. Он мог прохаживаться там и распоряжаться так, словно это была его собственная мечта. Мало того, он ещё и маму заставлял работать в этом своём чужом, совершенно нетаком магазине. Тишина заёрзала на стуле, запыхтела.

– Ты чего? – спросил шепотом Витя.

Тишина, хоть и не любила писать в своем немом блокноте, но всё-таки ответила, так ей хотелось сейчас поделиться с кем-то, поубавить хоть немного своё раздражение. Она написала:

«Моя мама работает у него в магазине».

– Классно! – ответил Витя, улыбнулся и даже большой палец поднял, словно Тишина не только не говорила, но ещё и не слышала. Вот дурак! Что же в этом классного? Тишина поджала губы и мотнула головой. Витя только пожал плечами. А Елена Васильевна сказала:

– Ребята, Герман Иванович расскажет вам сегодня о новых интересных книгах, а потом вы зададите ему вопросы.

Она повернулась к Герману Ивановичу и сказала с таким выражением, с каким говорила, только если был какой-нибудь праздник:

– Герман Иванович, пожалуйста! Мы вас внимательно слушаем!

Директор «Книгоглота» вежливо кивнул, сделал шаг вперед, видимо, чтобы показать, что он теперь тут главный и слушать надо его, а не учительницу.

– А давайте начнем сразу с вопросов! – предложил он. Все немного помолчали, а потом Славка с последней парты поднял руку и спросил:

– А почему магазин так смешно называется: Книгоглот?

– О, это интересная история! Она началась, когда мне было примерно столько же лет, сколько и вам сейчас, – Герман Иванович сощурился и стал смотреть поверх голов школьников, точно на задней стенке класса ему показывали кадры семейной хроники. – Чтением я увлёкся, правда, намного раньше, ещё в первом классе. Но мне, пожалуй, было как раз двенадцать, когда я понял, что всё стоящее из того, что было у нас дома, я уже прочел. Тогда я отправился в библиотеку. И оказалось, что книжный океан велик, очень велик! Я читал книгу за книгой, буквально проглатывал их, одну за другой. Сколько открытий я сделал тогда! Каждая книга скрывала под обложкой целый мир. Я учил по ним историю и географию, восхищался смелостью и умом героев, моя душа переживала вместе с ними яркие порывы счастья и горестей. Скоро я научился ценить и язык великих писателей, получая отдельное наслаждение от того, как образно и точно они излагали свои мысли.