Бикси разъяренно взвыла и бросилась на меня опять, отбросив нижнюю часть посоха, которую она все еще грызла. Она была уже рядом, когда я нажал на потайную кнопку на верхней части посоха. Верхушку его украшала резная фигура льва, который сцепился с драконом; изо рта дракона выскочило острое четырехдюймовое лезвие. Оно уже несколько раз спасало мне жизнь, что произошло и на этот раз: я размахнулся палкой, и лезвие задело Бикси по лицу. Она взвыла, схватилась за левую сторону лица, и я увидел, как между пальцами у нее потекла кровь. Наверное, если бы я полоснул ее по горлу, и то бы так не радовался.

Беликоз, наблюдавший за происходящим с порога, на ее исполненный боли крик отозвался таким же криком. Уже все было в огне — и стены, и мебель. Я не мог поверить, как быстро все загорелось, а запах паленого мяса, доносившийся от того места, где сидел провидец, только делал картину еще ужаснее.

Однако раненый зверь опасней вдвойне, и я, подумав, что Бикси не исключение, решил воспользоваться временным преимуществом. Бикси кинулась в мою сторону, но ей мешали боль и невидящий теперь левый глаз. Я едва успел уклониться от ее броска и ткнул лезвием вверх и вперед. Я хотел распороть ей живот. Но мне не повезло — не хватило четверти дюйма, — однако все же я ее задел, и Бикси взвизгнула. Через миг вся ее грудь была залита кровью.

Я поспешно наклонился и схватил упавшую нижнюю часть посоха. Я вбил ее в верхнюю часть, и посох снова сделался нормальной длины. В этот момент хромая правая нога моя подогнулась, и я упал на одно колено.

Бикси была тут как тут. Оттолкнувшись ногами, она прыгнула на меня, вытянув вперед руки, и если бы хоть немного меня коснулась, то изорвала бы на куски. Я двигался инстинктивно: отшатнулся назад, выставив посох вперед, и лезвие попало ей в грудь, прямо под сердце, вот проклятье. Она закричала от боли, и впервые в ее крике было больше человеческого, чем звериного, но у меня не нашлось времени об этом размышлять. Помогая ее инерции, я повел посохом назад, к двери. Бикси, перевернувшись через голову, выкатилась через порог.

Я поднимался, опираясь на посох, а Бикси, царапаясь, пыталась запрыгнуть в дверь. Не вышло. Она еще раз кинулась всем телом в дверной проем и упала на спину, схватившись за грудь и раненое лицо. Я увидел, что левого глаза у нее нет, а вся левая щека покрыта кровью. Да, легко я завожу друзей.

Глаза мои слезились от дыма, а грудь жгло. Я слышал, что Беликоз кричит что-то еще, но уже ничего не мог разобрать, да и потом, если бы я все понял, вряд ли его слова пошли бы мне на пользу. Мешок с припасами, который я приготовил, все еще лежал под стойкой, ничем не поврежденный. Я подхватил его, закинул на плечо и торопливо похромал за стойку. Там я взял еще одну вещь, которая могла пригодиться, — меч, я держал его под стойкой на случай грубого поведения посетителей, а также для других чрезвычайных ситуаций. Это был так называемый полутораручный меч, пригодный для боя и одной, и двумя руками. Его еще именовали неправильным мечом или бастардом, и попал он ко мне при весьма необычных обстоятельствах. И хотя мне не нравился тот типчик, от которого достался клинок, я все же не собирался отказываться от такого замечательного оружия. Сбросив мешок на пол, я поспешно привязал меч к спине, подхватил мешок и открыл крышку погреба. Непрестанно кашляя от дыма, я протиснулся в люк в полу и закрыл за собой крышку. Мне совсем не надо было, чтобы сюда падали горящие обломки, и потом, чем дольше Беликоз будет считать нас обгоревшими трупами, а не беглецами, тем лучше для нас.

Я спустился по короткой лестнице в погреб, где меня дожидалась Шейри. Ей удалось согнать с лица испуганное выражение, и теперь я мог видеть лишь неодобрение — что ж, это было мне хорошо знакомо. Я еще подумал — она и в самом деле чем-то недовольна или же просто нацепила на лицо это выражение, как удобную маску, за которой скрывала обуревавшие ее чувства? Шейри сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Вокруг нее стояли бочонки с вином, пивом и медом. Увидев меня, потрепанного и обгорелого, она спросила:

— Ты что там делал? Поджигал свое заведение?

— И как ты только угадала? — не удержался я.

Она оглядела меня с выражением, которое очень походило на презрительное.

— Ты в порядке?

— В порядке?! Это все из-за тебя! Если бы не ты…

— Из-за меня? — Она встала и уставила руки в боки. — Ну, извини, не ты ли говорил, что если поможешь мне, то на тебя посыплются все несчастья?

— И что?

— Ну вот ты мне и помог. Так что сам навлек на себя беду. Если сам все знал, зачем же на меня сваливать?

Я не мог поверить своим ушам. Может, сил в магии ей и недоставало, зато язвительность восполняла эту потерю с лихвой. У меня дрожали руки. После вынужденного общения с ненормальной принцессой Энтипи мне никогда еще так не хотелось ударить женщину по лицу. Я не стал этого делать по одной явной и очень важной причине: я был уверен, что Шейри ударит в ответ меня. Вместо этого я покачал пальцем у нее перед носом:

— Потом обсудим.

— Если у нас будет это «потом».

Хорошее замечание. Над головой бушевал огонь, и даже в подвале сделалось жарко. Хотя дым идет вверх, все же немало его собралось и здесь, что было вредно для здоровья. Еще более вредно, но менее очевидно было и падение всего строения нам на головы.

Я стал внимательно разглядывать стены, чего раньше никогда не делал. Они выглядели совершенно цельными. Шейри тем временем стала догадываться, что наше положение не очень выгодно. К ней снова вернулась самоуверенность, которая так поразила меня при нашей первой встрече. Даже несмотря на то, что лорд Беликоз не мог не внушать тревогу, Шейри, кажется, ничуть не боялась быть зажаренной заживо. Я мог сказать, что она была или отчаянно смелой, или же не умела обращать внимание на главное.

— Мы не можем здесь оставаться, — сказала Шейри.

— Блестящее замечание. — Я оттаскивал бочонки от стен на середину и без того тесного помещения.

— Есть у тебя идеи насчет того, как отсюда выбраться? И что ты, во имя Гекаты, там ищешь?

— Я ищу выход, и не упоминай мне тут Гекату. — Я принялся стучать кулаком по стенам, не особенно представляя, что ищу. В любом случае, тут ничего не было видно. Обычно, спускаясь в погреб, я оставлял крышку открытой, и сверху проникал кое-какой свет. Но сейчас крышка была закрыта, чтобы у нас было хоть немного времени на спасение, и я почти ничего не видел.

— А что ты имеешь против Гекаты?

— Это богиня колдунов, ей поклонялась Энтипи, и мне совсем не надо, чтобы о подобных сущностях вспоминали, когда мне на голову вот-вот обрушится горящая таверна. Проклятье! — Я в отчаянии ударил кулаком по стене. — Если бы я только мог видеть!

Я заставил себя успокоиться, что было нелегко, потому что становилось все жарче и жарче. У меня на коже начал выступать пот, и дышать стало труднее.

Вдруг за мной мигнул свет, я резко отшатнулся и упал бы, если бы не схватился за посох. Я решил, что огонь дошел до подвала и сейчас вокруг нас все загорится, но потом увидел, что Шейри, опустившись на колено, что-то такое делает на полу. Перед ней была полусфера, в которой она что-то толкла пестиком. Что бы это ни было, свет от него шел вполне приличный. Я заглянул ей через плечо и изумился: то, что она толкла, кажется, шевелилось!

— Какого… — пробормотал я.

— Это светляки, — ответила она, не отрываясь. — Если их мелко истолочь, медленное излучение их жизненной силы может давать свет целые сутки.

— Ты вооружена светящимися червяками? Мило, хоть и отвратительно.

— Не жалуйся. — Она накрыла нижнюю часть сферы верхней, и две половинки соединились. В шаре были десятки отверстий, сквозь которые проходил свет. — Время, которое ты тратишь на нытье о том и об этом, лучше бы потратить на то, чтобы найти выход отсюда, если ты действительно знаешь, о чем говоришь.

Свечение оказалось тусклым, но это было лучше, чем совсем ничего. Я продолжал изучать стены, водить по ним ладонью, а воздух становился все горячее и горячее…