— Да, — осторожно ответил я. — Так и есть. — Я попытался угадать, какие закорючки на пергаменте могли соответствовать слову «Невпопад», но быстро сдался. — А откуда ты знаешь?

— Я не знал, пока не прочитал. — Он разглядывал написанное, качая головой.

С каждым его покачиванием я чувствовал все большее и большее отчаяние, хотя и сам не знал почему.

— Ну и ну, — сказал он. И прибавил: — Ну и ну, ну надо же, вот это да, ну и…

— Перестань! — Я хлопнул ладонью по столу так, что посетитель мой подпрыгнул на стуле. — Ты меня пугаешь!

— У тебя есть на это все основания, — заявил он, внимательно глядя на то, что написал. Либо он был замечательный притворщик, либо и в самом деле видел слова на листе впервые, написав их в некоем трансе. — Принимая во внимание то, что случится…

— Да что? Что же случится?

Ветер на улице набирал мощь, и дверь под его натиском вдруг распахнулась. Я подскочил от испуга, решив было, что кто-то ворвался, чтобы нам помешать или даже напасть на нас. Но никого не было. От притока свежего воздуха пламя в очаге вспыхнуло ярче. Ветер вырвал пергамент из рук провидца, но тот подхватил его и припечатал ладонью к столу. Я тем временем дохромал до двери, приналег плечом и захлопнул ее. Ветер снаружи ржал и лягался, как злая призрачная лошадь, но я закрыл дверь и вернулся на свое место. Нетерпение переполняло меня. Таинственное настроение момента, которое дурная погода только усиливала, нисколько его не облегчало.

— Ладно, хватит, — твердо сказал я, не желая больше никаких игр.

Он осторожно посмотрел на меня и сказал:

— Знаешь… еще не поздно выразить все это как-нибудь туманно.

— Что? — У меня не сразу улеглось в голове, что такое он говорит.

— Я бы мог сложить какие-нибудь стихи, чтобы было потуманнее. В общих словах описать то, что произойдет… — В его голосе звучала надежда, как у проказливого ребенка, который надеется избежать нудных уроков.

— Нет.

— Ну, хотя бы в рифму? Лимерик, например, или какие-нибудь хорошенькие…

— Нет!

— Хокку, — слабо закончил он.

— Перестань, — отвечал я, в то время еще не знакомый с поэтической формой, о которой узнал позднее, во время путешествия через континент Чинпан. — А теперь будь так любезен, — продолжал я, отрубая каждое слово, — скажи мне, что же написано этими проклятыми рунами?

— Ну… — Он прочистил горло (я решил, что большой необходимости в этом не было). Затем скрючился, изучая руны. — Здесь говорится… — Он помолчал, с надеждой глядя на меня, и сказал: — Последний шанс услышать предсказание в туманной форме…

— Ты посох видишь? — спросил я, поднимая посох повыше — больше для выразительности, чем из опасений, что провидец его еще не заметил. — Я или проломлю тебе голову, или засуну его тебе в задницу. Или сделаю и то и другое, если ты мне сейчас не скажешь, что должно произойти.

— Хорошо, хорошо. Один маленький вопросик… У тебя есть запасы?

— Что? — Я не мог понять, о чем это он.

— Ну, что-нибудь готовое. Чтобы взять с собой в дорогу.

— Ты шутишь? — спросил я, но голос выдал мою неуверенность.

Провидец, судя по всему, ничуть не шутил. А моя неуверенность его только разозлила.

— Если хочешь встретить свою судьбу неподготовленным, тогда сиди тут и пялься на меня, отвесив челюсть, как слабоумный осел, — резко сказал он. — Если же, напротив, ты хочешь быть хоть немного готов, тогда ты сейчас побежишь в кладовку и подготовишь, что можно, к дальнему путешествию, во время которого охотиться тебе вряд ли доведется. — Я не двинулся, и его лицо помрачнело, а глаза блеснули. — Ну?

Я вскочил. Удивительно, как быстро можно отбросить цинизм и скептицизм, когда появляется только намек на угрозу жизни и здоровью. Ни слова больше не говоря, я отправился в кладовку, где собрал все, что можно было унести. Два бурдюка с водой, несколько бараньих окороков, немного сухарей, сушеное мясо и овощи. Мне приходилось делать выбор, потому что хромая нога не позволяла тащить тяжелый груз на далекое расстояние. С другой стороны, я не хотел остаться без продуктов.

Часть моего сознания жестоко меня бранила: «Он над тобой смеется! Это такая игра, и ты опять попался! Оставь эту чепуху, запиши пиво, которое он выпил, на счет обучения, и выгони этого бездельника на улицу!»

Однако я продолжал собирать провизию. Говорят, лучше перебдеть, чем недоблюсти, и, когда дело касалось моей безопасности, важнее ничего не могло быть. Даже простая радость выгнать посетителя из таверны.

Наконец я собрал все, что мог взять с собой, и побросал собранное в заплечный мешок. Он получился тяжелым, но нести его можно было вполне. Притащив его и себя в зал, я увидел, что провидец по-прежнему сидит за столом все такой же встревоженный. Я сбросил мешок с плеча на пол, он глухо стукнул, а я, показывая раздражение, сказал:

— Ну хорошо, провидец, я сделал, как ты сказал. И я тебе не завидую, если это просто твоя гнусная шутка…

— Я часто шучу, Невпопад, — мрачно ответил провидец, — но, когда дело касается моего таланта, ничто не отвлечет меня от моей священной задачи. Это что, — он указал на мой мешок, — припасы?

Я фыркнул от злости.

— Нет. Это моя коллекция эротических штучек восьмого века.

— Да что ты? — Кажется, он заинтересовался, даже бровь приподнял.

— Нет, конечно! — Я взорвался. — Это припасы. Ну а теперь давай!

— Хорошо. — Он сделал глубокий вдох и глянул в текст. — Во-первых, твой старый знакомый, Дениис, скоро вернется. После этого ты…

— Погоди. Стой.

Он вопросительно посмотрел на меня..

— Если судить по этому, — он постучал пальцем по пергаменту, — это может быть не лучший момент, чтобы меня прерывать.

— Ну да, зато согласно этому, — я постучал пальцем по своей голове, подражая ему, — я не помню никакого знакомого, которого бы звали… как ты сказал? Дениис?

— Помнишь.

— Нет, не помню! — Огонь подозрения, что все это дурная шутка, опять разгорелся. — Думаю, провидец, я немного знаком со своей жизнью, а вот этот твой клочок кожи — явно нет! Я не знаю и никогда не знал никого по имени Дениис! Так что ты или лжец и обманщик, или плохо знаешь свое ремесло!

— Да как ты смеешь! — закричал он, и, возможно, мне показалось, но ветер вроде взвыл громче при этих его словах. — Я могу формулировать как угодно, но нет лучшего провидца, чем я! Нет!

— Ну тогда, боюсь, это значит, что твои братья еще хуже тебя.

На меня его вспышка произвела мало впечатления — и это еще мягко сказано.

На какой-то миг провидец, кажется, так взбесился, что я уж было решил, будто он ничего больше не скажет, что меня вполне устроило бы. Но потом он несколько раз глубоко вздохнул и, усевшись поудобнее на стуле (а то он даже вскочил), заговорил:

— Очень важно, чтобы ты выслушал, что я хочу сказать. От этого может зависеть твое будущее.

— Мое будущее? — фыркнул я. — Как же, ведь если я тебе поверю, что я сделаю или не сделаю — не важно. У тебя ведь там все записано, не так ли?

— Кое-что — да, — коротко ответил он. — Но то, как ты ответишь на события, как ты к ним подготовишься, может изменить твою судьбу. Например, я скажу тебе, что ты отправишься в долгое путешествие, но не скажу, сколько рук у тебя будет, а? Будет ли у тебя две, одна, или ни одной — зависит от того, насколько ты будешь готов встретить свое будущее. Ну что, можно мне продолжать?

Я зря терял время — в этом я убеждался все больше и больше, но потом решил, что никакого вреда не будет, если я выслушаю этого дурака, даже если в результате сам окажусь таким же дураком.

— Хорошо, — вздохнул я, — продолжай же, прошу тебя.

— Не забудь, я предлагал тебе пересказать все туманно, просто чтобы избежать…

— Да продолжай же!

Провидец еще раз заглянул в пергамент, кажется, странным образом довольный, что разозлил меня. Похоже, он подумал, что мое нетерпение показывает: я внимательно его слушаю и уж точно не выгоню. Я решил больше не перебивать его, пока он не закончит нести свой вздор.