Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Не знаю, почему мне так не подфартило и столь завидная участь первопроходца и моего партнёра выпала именно свет-Володимиру. Самой до чёртиков интересно. Случайность ли сработала, вечное моё невезение, я ведь всегда если уж вляпываюсь – то по полной. Или же подселение именно в такого арендодателя – тонкая мстя шефа за отказ в доступе к телу и врёт он, что выбора не было. Тонкая, м-да… если к Вольдемарчику вообще в каком-либо контексте применимо слово «тонкий».

Впрочем, выбор действительно был не слишком широк. Психика взрослого человека мало пригодна для нормального восприятия подобных подсадок, внутренние межличностные конфликты практически неизбежны и чреваты нервным срывом. Ребёнок более вариабелен, но, понятное дело, отпадает по причинам морально-этического порядка. Хотя одна пара из Управления очень даже не против была, шеф жаловался, никакого от них прохода, даже домашний телефон разузнали каким-то образом. Впрочем – какие могут быть секреты для управленцев? Их настойчивость можно понять – девять лет возиться с клиническим дауном, тут за любую подсадку ухватишься с радостью, если в результате твой ребёнок хотя бы полгода будет казаться почти нормальным. Их можно понять, да. Им можно посочувствовать. Но и только. Ибо шеф прав – детские правозащитники только и ждут чего-то такого, чтобы наброситься всем кагалом и прикрыть проект, они не будут разбираться и входить в положение, для них главное – ущемление прав больного ребёнка. Как ни смешно, но они тоже в чём-то правы.

Шеф не стал рисковать.

Шестнадцать-семнадцать лет – оптимум, и по юридическим, и по физиологическим параметрам. И мне это представляется логичным. В пустой голове современного недоросля отыщется место и для посторонней тётеньки… Специалисты ЦКБ дружно ржали, когда я это высказала. А по мне – ничего смешного, чистая правда. Я вообще не умею шутить, и анекдоты плохо воспринимаю. Ну да, зануда, что тут поделать. Так что и про пустую голову я тогда говорила на полном серьёзе.

Найтись-то найдётся. Но ты попробуй подобрать добровольца и убедить родителей… Шеф мамой клянётся, что в моём случае опрашивали в основном девушек, но ни одну не сумели уговорить, окончательное согласие дал вообще только этот вот юный толстяк. И то лишь после того, как узнал размер предлагаемого вознаграждения. Он как раз тогда заканчивал курс гормональной реабилитации, а борьба с лишним весом – аттракцион не для бедных. Так что я ему тоже нужна, у него имеется несколько достаточно веских причин не держать меня в зиндане собственного подсознания слишком долго.

Во-первых, шеф его неслабо тогда пуганул, после первого раза. Методику устрашения по третьему уровню задействовал, между прочим, даже мне не по себе стало, хотя я все эти примочки наизусть знаю, а вот поди ж ты.

Во-вторых, как уже говорилось – деньги. Без моего подтверждения банк не оплатит еженедельную аренду.

Пять минут в неделю. Я вам песенку спою про пять минут. Договор подразумевает, что раз в неделю мы приходим в банк. На пять минут Володимир-сан засыпает, а я получаю наше тело в своё единоличное распоряжение. Пять минут, пять минут… вся моя жизнь теперь свелась к этим несчастным пяти минутам еженедельно, и так будет продолжаться целых семь месяцев. Что можно успеть за пять минут? Перечислить арендную плату. Поздороваться с дочей. Связаться с ЦКБ, подтвердить свою вменяемость и переслать мыслеотчёт. Высказать жалобы на арендодателя, если таковые имеются. Н-да. Жаловаться? На приютившего меня ребёнка?

В-третьих, обучение «приёмчикам». Наш Вовчик – трус. С его колобкообразной конституцией слабость понятная и вполне простительная, не осуждаю. Понемногу занимаемся тайчи, самыми азами, это доступно даже такому жирюге. Подогреваю начальный энтузиазм долдона байками о собственной крутости в духе голливудских боевиков из полицейской жизни. Ну и с очень прозрачными намёками на то, что, немножечко постаравшись и приложив совсем чуточку усилий, он и сам сможет достичь чего-то подобного. Смешно, но он верит, а это сейчас главное.

Если честно, я ко всем этим приёмчикам и приключениям в стиле Ангелики Лойс имею касательства не более, чем сам Вовчик. Наверное, даже менее – ибо никогда не увлекалась фильмами подобного содержания. А уж по службе-то и подавно, одно название что оперативный работник, на самом-то деле я – психолог. Работа со свидетелями, методы вербального и невербального воздействия на подсознание и бумаги, бумаги, бумаги, файлы, файлы, файлы. Анализ видеосъемок, как прямых, так и скрытой камерой, и снова бумаги, бумаги, бумаги… Драться в реале не случалось ни разу, и слава богу. Вообще считаю кулак аргументом слабого, проигравшего спор на более высоком интеллектуальном уровне. Сенсей утверждает, что я из тех воинов, которые так и не смогли реализоваться. Жертва столь модного три-четыре десятка лет назад узко-гендерного воспитания, когда совсем маленьких несмышлёнышей было принято стыдить за проявления «чуждой» поведенческой матрицы, возводя тем самым барьеры и блоки на всю последующую жизнь. И теперь никакие тренировки не спасут – хорошим бойцом мне не стать, нет внутреннего настроя.

Как психолог, я понимаю, что по большому счёту он прав. Хотя и полагаю, что воспитание тут как раз ни при чем, если оно и сработало – то с большим запозданием. Когда ты младшая сестра трёх братьев и единственная девочка во дворе – трудно не заразиться мальчишеским идиотизмом. Как бы ни старались родители этому противодействовать при помощи розовых бантиков, платьев с кружавчиками и умилительных говорящих зверюшек. Помню, как мечтала о лучевом пистолете или хотя бы светящемся кинжале, таком же, как у Санька со второго подъезда, а получала в подарок лишь новую ненавистную барби или юбочку с рюшами. С каким удовольствием я потом ломала этих длинноногих сисястых уродок с тупыми улыбками! Ежегодное деньрожденческое и новогоднее расстройство. А ещё ведь восьмые марта были…

А потом как-то переросла, что ли? Смирилась.

Так что тихая спокойная застольная работа – для меня самое то, мне вполне хватает того экстрима, который я вижу, просматривая и анализируя записи допросов. Но зачем трусливому жирненькому домашнему мальчику знать, что тело с ним делит кабинетная дамочка? Пусть воображает, что приютил «крутого бабца», оперативника, профессионального спасателя мира. Пусть хоть немного побаивается. Пусть мечтает и сам сподобиться когда-нибудь, пусть. Такие мечты чрезвычайно полезны для неустойчивой психики пубертата.

Увидев, сколько и чего он жрёт и ужаснувшись и тому, и другому, в первую же личную пятиминутку заказала дистиллят соевого белка, из расчёта на месяц для активно тренирующегося олимпийского чемпиона. Обозвала секретным тибетским порошком для наращивания мышц и под этим соусом убедила жирдяя добавлять по одной-две ложки в каждый съедаемый компотик или супчик. Забавно, что почти не врала при этом, разве что про Тибет, да и секреты тут скорее в духе Полишинеля. Растительный белок снимает патологическую тягу к сладкому, остаётся только привычка, с этим работать будет уже проще.

И всё это время – гнала от себя мысль, что почему, собственно, этим занимаюсь я? А не его, к примеру, родители – милые, интеллигентные, умные, добрые? Они ведь этого уродца вроде как любят, они ведь недоразумению этому вроде как счастья желают. Так почему же это я суечусь, а не они? В сущности ведь ничего сложного, сработало почти сразу – и недели не прошло, как при помощи волшебного порошка мне удалось-таки убедить ленивца в необходимости некоторых ограничений в еде и некотором же (пока совсем незначительном) увеличении физической активности. Проще говоря – зарядка и диета теперь для нас не совсем пустой звук. В первые дни он меня отключал при малейшей попытке об этом заговорить, а сейчас, когда вожделенную раньше шоколадку хочется вроде как и не особо, иногда соизволяет слегка прислушиваться. Хотя какая там диета, плакать хочется: две булочки вместо трёх – уже прогресс. Но всё-таки хоть какие-то подвижки, Париж не за один день строился, курочка по зёрнышку, вода камень точит.

5
{"b":"766852","o":1}