— Да, сеньор Колояр. Почтальон местный, — подтвердил Фернандо. — Что-нибудь еще? Приготовить выпить?

— Свежего апельсинового сока, — задумчиво откликнулся я. — Пусть оставят в гостиной. Я пока в душ. Не беспокоить.

— Слушаюсь, — четко кивнул управляющий и отошел в сторону, давая мне пройти в дом.

Стоя под прохладными струями, я недоуменно размышлял, какого черта я понадобился графине Комаровской. Письмо было именно от нее. Какая причина заставила ее связаться со мной? Ладно, чего там гадать. Сейчас прочитаю и все станет ясно. Не думаю, что «баба Яга» будет темнить.

Освежившись, я спустился вниз в гостиную, где на столе уже стоял графин со свежевыжатым апельсиновым соком, в котором плавали кубики льда, и высокий стакан. Сев в кресло, сделал пару больших глотков и канцелярским ножом вскрыл конверт. Вчитался в ровные ряды каллиграфически написанных строчек с затейливыми завитушками в некоторых местах.

«Здравствуйте, господин Волоцкий! Надеюсь, вы не забыли одну старую-престарую графиню, которой обещали визит во время личной встречи? Очень хочется с вами снова поговорить, только теперь обстоятельно и без спешки. Я знаю о вашей загруженности в далекой и томной Испании, и не слишком надеюсь на согласие и даже на скорое появление в моем тихом ветшающем особняке некоего молодого человека. А учитывая тот факт, какое рядом с вами окружение — то и вовсе прихожу в расстройство.

И тем не менее, хочу, чтобы вы приехали в Москву и встретились со мною. Для вас есть новость, и не самая приятная. Она связана с моим братом Федором Скарятиным, в котором вы, благодаря Насте Окуневой, узнали, я уверена, своего наставника и старого друга.

Дело в том, что из Торгуева, откуда вы родом, Колояр, пришло известие о смерти Федора. Оно несколько запоздало по срокам, и меня поставили перед фактом вот так буквально. Писал незнакомый человек, и свое имя он не назвал. Федор умер, судя по дате, через два месяца после вашего отъезда в Испанию. Соответственно, я тоже не смогла присутствовать при похоронах. Да, брат остался там, в вашем родном Торгуеве под могильной плитой. Якобы, это была его последняя просьба. Зная Федора, я ничему не удивилась. Он всегда шел против мира в каждом своем слове, в каждом движении. Хотя, признаться, в семейном склепе для нас обоих еще остается местечко.

Поэтому это и есть вторая причина, по которой я хочу с вами встретиться. Верю, что у вас, дорогой Колояр, найдется несколько дней, чтобы посетить Москву, а там вы сами вольны решать, что делать дальше. С нетерпением жду. Ваша Баба-Яга».

Я даже улыбку не выдавил из-за приписки в конце письма. Новость про Жароха оглушила, положила свою огромную пятерню мне на голову и окунула в ледяную воду; я ощутил, что задыхаюсь и не могу вынырнуть на поверхность, скованный по рукам и ногам. Только усилием воли удалось наполнить легкие воздухом. Боль от тысячи мелких иголок пронзила меня, выбив слезы из глаз. Я схватил стакан и осушил его до самого донышка, где со звоном катались округлые льдинки. Не останавливаясь, тут же налил сока, снова выпил. По справедливости, можно было обратить внимание на буфет, где находилась целая россыпь подобающих случаю напитков, но сейчас голова должна остаться трезвой.

Что ж, судьбу не обманешь. Она сама подсказала мне, как разобраться с ворохом дел, оставшимся на далекой сейчас родине. И моим долгом по отношению к некоторым людям, оставившим глубокий след в жизни.

Надо ехать. Сначала в Москву, поговорить с графиней, а потом — в Торгуев. Ведь кто-то же написал Комаровской о Жарохе! Значит, остались люди, связанные с ним. Найду этих людей, узнаю, что произошло. Когда мы встречались в последний раз, Жарох прямым текстом намекнул о каких-то неприятностях. И эти неприятности связаны со мной.

— Мое мнение тебя все равно не заинтересует, — мрачно сказала Мирослава, когда я за ужином объявил о своем решении ехать в Москву. — Я же считаю, что это хитрая ловушка Елизарова.

— У графини Комаровской к Елизарову стойкое отвращение, — пояснила Настя, грустно ковыряясь в тарелке. — Не думаю, что она пошла на какое-то соглашение с этим человеком.

— Мы не можем этого точно знать, — возразила ей Ирина, которая вместе с Лорой имела свое место за семейным столом. Вот такой у меня женский коллектив, который разбавлял лишь управляющий Фернандо, чинно сидевший на дальнем конце стола. Для него это было верхом доверия от хозяина, чему мужчина был невероятно горд. А мне пришла в голову мысль, что иногда следует приглашать на обеды представителей Русского торгового дома или кого-то из посольства. Девчатам будет интереснее, да и я завяжу более прочные знакомства. — Графиню могут использовать «втемную», о чем она и не подозревает.

— А зачем? — задал я главный вопрос. — В чем смысл комбинации? Тем более, что Елизаров сам способствовал моему сближению с Настей. Что-то изменилось?

Говорю, а сам прогоняю мысли про Чистякова. Упаси бог, если исчезновение архата свяжут со мной. Тогда приглашение Комаровской точно ложится в эту канву. А как умеют работать спецслужбы, связывая тончайшие, и, казалось бы, навсегда потерянные кончики событий, мне ли не знать!

— Жарох был моим наставником и другом, — добавил я, чтобы хоть как-то снизить напряжение, идущее от Миры. Не хотела она меня отпускать. — Не могу я просто так отмахнуться от последнего «прости». Надо ехать, милая. Обещаю, что не задержусь надолго.

— Ты обязательно влезешь в какие-нибудь неприятности, — жена отодвинула от себя тарелку и промокнула губы салфеткой. — Я тебя хорошо знаю. Даже обычное путешествие заканчивается феерическими приключениями. Помнишь, когда тебя обстреляли по дороге и ты долго сидел в утонувшей машине?

— Тот случай не я подстроил, — отшутился я, уловив заинтересованный взгляд Насти. Ну все, теперь от меня не отстанет, пока не выпытает из меня все подробности случившегося.

— Он лишь указывает на закономерности, — не могла успокоиться Мирослава. Она даже губы поджала. — Впрочем, задерживать тебя не вижу смысла. Все равно поедешь. Кстати, Настю с собой возьми. Надо же как-то улаживать проблему с Окуневыми.

Хм, это был прямой намек мне, что уже пора определяться со статусом Анастасии. Ведь до сих пор я даже с семьей девушки не познакомился. Та встреча с братьями в ресторане и разговор с отцом в Лаборатории не давали полной картины, как ко мне относятся в роду Окуневых. Если честно, Настя своим побегом из дома принесла много неприятностей. Есть традиции, и их надо соблюдать. Визит к родителям, обсуждение всех тонкостей и разрешение проблем смягчат ситуацию. А иначе моя потенциальная вторая жена рискует испортить себе репутацию. Она ее и так подмочила, если честно. А тень подобной выходки падает на Волоцких, влечет за собой неприятные последствия. Какие? Ну, например, это скажется на нашем бизнесе или взаимоотношениях с клановой аристократией. Кому ты докажешь, что не причастен к побегу девушки из дома? Что происходит внутри рода — это дело одно. Но когда происходит подобный казус, в дело вступают иные нормы общественных взаимоотношений. А плыть против течения (образно говоря) — дело гиблое. И плевать в толпу — дескать, это мое дело, сам разберусь — тоже равносильно феерической глупости.

— Мне собираться? — как-то робко спросила Настя, подняв на меня свои бездонные глаза.

— Думаю, Мирослава правильно рассуждает, — быстро прокрутив в голове все варианты, кивнул я. — Тебе нужно мириться с родственниками. Да и мне не мешает познакомиться с твоей мамой.

— Она у меня хорошая, — улыбнулась девушка. — Братья, конечно, не подарок, но их слово последнее… Когда едем?

— Самолеты каждый день в Москву летают, — я взглянул на управляющего. — Фернандо, посмотри завтрашние рейсы и закажи два билета на более удобный, ближе к вечеру.

— Сделаю, сеньор Колояр, — мужчина вытащил из кармана небольшой блокнотик и записал туда мое распоряжение. — Сию же минуту.

— Не торопись, — я предупреждающе взмахнул ладонью, пресекая желание Фернандо покинуть стол. — Давай закончим ужин, а потом займешься этим делом.