Ни то, чтобы я их подслушивала нарочно, но иногда попадались достаточно тихие мелодии и их болтовню, при которой они говорили так громко, будто находились в клубе, было отлично слышно.

– И как Карина с ней живёт? – голос второй «подружки». – Она же капец какая странная. Ни с кем не общается… Такая и придушить ночью подушкой может.

Боги! Лично вас обеих я могу придушить подушкой и при свете дня.

– Знаешь, – цокнула блондинка. – Карина тоже немного того. Ты видела её этот шарф до пола? А эти кудри? Будто какого-то барана ей на парик подстригли.

Рука с ручкой зависла над листом. К горлу подкатила желчь, которая требовала освобождения прямо здесь и сейчас.

Не знаю, что там насчёт барана, но две овцы напрашивались на то, чтобы я обстригла их зажигалкой.

Вряд ли Карина хоть раз позволяла себе подобное обсуждение одной из этих… за спиной. По крайней мере, при мне она о них ничего плохого ни разу не сказала.

Не лезь, Яся. Не лезь!

Чертов выходной. Ни в универ не свалишь, ни на работу. А добровольно слоняться по улице при таком ветре мне не хотелось бы. Хотя, послушав краем уха мерзкий трёп двух куриц, я бы лучше предпочла простыть под осенним ветром.

– Кстати, слышала, что Клим устраивает в следующие выходные тусу на даче своих родителей? – к счастью для них, тема разговора резко ушла в другое русло, к счастью для меня – неинтересное мне.

– Да?

– Ага. Его предки сваливает заграницу погреть кости и загородный коттедж в его полном распоряжении.

– Круто!

– Что крутого? Нас-то по-любому не пригласят. Туда, наверное, только старшаки попасть смогут и то не все.

– Может, можно как-то к нему подкатить, чтобы он нас тоже пригласил? – игривый тон с очень жирным намёком вызвал приступ тошноты. Если она так продолжит и дальше, то меня точно вывернет на мой же конспект.

– Надо попробовать. В понедельник надену своё лучшее платье. Он не устоит.

Рукалицо. Продать натуру, чтобы получить доступ к вечеринке, разбор которой вполне может произойти в эфире программы «Пусть говорят».

– О, Карина! – оживились обе, когда в комнату вошла моя соседка с зажатым в руке телефоном и горящими глазами. – А мы уже скучать без тебя начали.

Боже, сколько фальши…

– Да, мне просто мама позвонила, – хихикнула Карина, словно оправдываясь перед ними.

Максимально незаметно закатила глаза.

– Фу, – вякнула одна из куриц. – Это же стрёмно, когда предки названивают просто так.

Бросила взгляд над тетрадью на Карину, которая заметно замялась и посмотрела на меня так, словно искала поддержки.

– Да нет, – повела соседка плечами. – Нормально. Я привыкла.

Даже стало немного обидно за её мать, когда она за безразличным словом «привыкла» спрятала их разговоры, которые могли длиться по полчаса и проходили в атмосфере смеха и небывалого для меня откровения между дочкой и матерью.

Похоже, Карина только что закинула в личную тюрьму светлую любовь к своей матери, чтобы не перестать нравиться своим, с позволения сказать, подружкам.

Достаточно низкое, но, в общем-то, понятное поведение. Но вместе с тем не хотелось бы, чтобы к концу курса моя солнечная соседка превратилась в подобие меня. Два унылых дерьма на одну комнату – откровенный перебор.

– Карина, – стянула я наушники с головы и посмотрела на соседку, настроение которой заметно упало с момента входа в комнату и открытия рта блондинкой. – Я в магазин. Пойдёшь со мной?

– Я… – растерялась она, бросив растерянный взгляд на куриц.

– Надо на неделю затариться. Мы планировали, – подталкивала я её к мысли избавиться от «подружек».

– Да, точно! – осенило её. – Девчонки, простите. Но правда надо сгонять в ТЦ.

– Хорошо, – отложила я тетрадь и телефон. – Сейчас надену свою любимую зеленую толстовку и коричневые джинсы.

От маленькой шпильки я, всё же, не смогла удержаться.

– Тележку возьмём? – спросила Карина на входе в супермаркет.

– Нам корзины хватит. Всё равно много не наберем. Холодильника-то нет.

– Ну, да, – кивнула соседка и взяла за черные пластиковые ручки небольшую красную корзину.

– Пойдём в отдел макарон, круп и прочей злаковой фигни. У нас гречки маловато и рис ещё нужен.

– Пойдём.

Карина безмолвно следовала за мной между рядами. Явно погруженная в какие-то свои мысли, бесцельно созерцала полки, иногда касаясь их содержимого кончиками пальцев. Длинный фиолетовый шарф и правда свисал одним концом почти до самого пола, но ей это максимально шло и, на мой взгляд, не казалось нелепым. Даже забавно и удивительно, как ей удавалось не запутаться в нём ногами. Свои обычно кудрявые волосы она выпрямила. Она часто их выпрямляет. Вероятно, в этом тоже скрыты некоторые комплексы и неприятие её естественной социумом.

Или конкретными двумя курицами…

Можно, конечно, спросить, что её гложет прямо сейчас и почему она не болтает без умолку, как делает это обычно, но вряд ли я могу себе позволить ступать на территорию постороннего мне человека, пусть даже мы соседки по комнате.

– А где то печенье овсяное с шоколадной крошкой, которое ты всегда покупаешь? – спросила Карина.

– Оно с другой стороны этого стеллажа.

– Вкусное. Я раньше не любила овсяное печенье.

– Почему?

– Думала оно сделано из овса… ну, который для лошадей, – смущенно улыбнулась соседка.

– Ясно, – хохотнула я и забросила в корзину в ее руке пакет с рисом и такой же с гречкой. – Пойдём за нашим любимым – лошадиным?

– Пойдём, – заметно расслабилась она, но сразу напряглась, когда мы обошли стеллаж и вышли к полкам с печеньем и прочими сладостям.

Вроде ничего такого невероятного не произошло. Лично для меня. Просто парочка – неизвестная мне девушка и парень по кличке Диск. Но для Карины увиденное, отчего-то, стало тем, что снова пустило её настроение под откос.

– Ну, Даник. Ну, пожалуйста! – как капризный ребенок канючила рядом с ним девушка, надуваю губки и складывая бровки домиком, а руки в молящем жесте. – Ну, купи мне шоколадочку! Или киндер…

– Слипнется, – коротко отрезал парень и мазнул взглядом по мне, чтобы затем откровенно и слишком очевидно задержаться на Карине, идущей следом за мной с самым невозмутимым видом.

И когда она успела так быстро взять себя в руки.

– Ты мне ещё рафаэлки обещал, – продолжала гнусавить девушка, совершенно не заботясь о том, что она находится в магазине не одна и, вполне может быть, что у парня – такого же студента, как и мы, – просто на всё это может не быть денег.

– Привет, кудряшка, – словно забыв о ноющей рядом девушке, с неожиданно милой улыбкой парень поприветствовал Карину, на что получил лишь неразборчивое фырканье, а затем я оказалась подхвачена ею под локоть и уволочена в противоположный угол магазина поближе к моющим и прокладкам.

– Придурок, – ворчала Карина себе под нос. Очень наигранно ворчала. – При своей же девушке клеить другую. Ненормальный.

Прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбаться и сохранять вместе с ней легенду того, что ей это и в самом деле было неприятно.

– Он тебе не нравится? – спросила я словно между прочим, пробегаясь незаинтересованным взглядом по полкам.

– Нет, конечно! – цокнула соседка крайне возмущенно. – Он же придурок из банды Клима! А мы с ними не на одной стороне.

– Мы? – вопросительно подняла брови и повернулась к Карине.

– Ну, тебе же они не нравятся. И мне они тоже не нравятся, – странная логическая цепочка, не имеющая основания повисла в воздухе.

– У меня есть свои причины для того, чтобы мне не нравились люди подобного толка. Но это не значит, что и ты должна перенимать мою сторону и моё поведение. Я – это я, а ты – это ты. Он тебе нравится? Как его, кстати, зовут?

– Данияр. Данияр Исхаков, – ответила Карина так, словно имя этого парня вызывало у нее чувство нестерпимой тошноты. Скрестила руки на груди, словно закрываясь от меня. – И нет. Он мне не нравится!