Он осторожно, не снимая мантии-невидимки, двинулся в сторону лестницы, ведущей на седьмой этаж: участники Операции собирались именно там.

— Когда Вы выйдете из шкафа, мистер Малфой, — услышал он через остающуюся открытой дверь рядом с танцующими троллями бесстрастный голос профессора Снейпа, — Вы почувствуете себя несколько… воодушевленным. Вам покажется, что определенный путь приведет Вас к блистательной победе.

«Зелье Жидкого Триумфа, — подумал Гарри, снимая мантию перед тем, как войти, — черт, а я так и не спросил о нем Бэтмена…»

— Не сопротивляйтесь этому чувству, мистер Малфой, оно и в самом деле позволит Вам достичь своей цели. Замечу, что ваши… соратники будут испытывать ровно то же ощущение, так что они последуют за Вами без каких-либо вопросов.

Гарри отметил, что о достижении своих целей соратниками Драко Снейп не упомянул.

Внутри Комната Требований была похожа на ту самую свалку утерянных вещей, но именно похожа: теперь она представляла из себя не слишком-то широкий тоннель, стены которого, впрочем, все так же были завалены всяким хламом. Между грудами сломанной мебели, сундуков, связками метел и корзинами с пустыми бутылками вилась не слишком широкая тропинка, ведущая к Исчезательному Шкафу. Впрочем, Гарри подозревал, что хлам по сторонам тропинки был укреплен магически или, наоборот, вообще являлся иллюзией. В любом случае, затеряться в мусорном лабиринте у визитеров не получится.

— Но, сэр, если ОН…

— Я боюсь, что вынужден буду заблокировать часть Ваших воспоминаний, мистер Малфой, — голос Дамблдора был по обыкновению успокаивающим. — О, разумеется, это будет исключительно временный эффект, ровно до тех пор, пока это будет необходимым. Полагаю, что моего искусства вполне хватит на это.

— Спасибо, сэр! — в голосе Драко слышалась изрядная доля сарказма.

Дамблдор и Снейп отошли к группе преподавателей и членов Ордена, а Малфой сел рядом с Гарри. Его взгляд все еще был прикован к спине собственного декана, а на лицо то и дело прорывалось выражение крайнего изумления.

Гриффиндорец огляделся. Он увидел, как Ремус Люпин разговаривает о чем-то с Эммелиной Вэнс — видимо, та сдала сына на попечение своей хорошей подруги Гестии Джонс (ко всему прочему — соратницы по прошлогоднему условно-успешному соблазнению Аластора Грюма, сын которой вследствие того самого условно-удачного соблазнения оказался не только ровесником, но и единокровным братом сына Эммелины) и вернулась в Орден. Рядом стояла Молли Уизли с закатанными рукавами мантии; она что-то говорила Биллу, Фреду и Джорджу, регулярно промокая платочком уголок правого глаза.

— Я бы предпочел, чтобы в моей голове копалась Грейнджер, — тихонько пробурчал Драко, наблюдая, как директор что-то объясняет Кингсли Шеклболту и кажущемуся совсем крошечным рядом со здоровенным аврором профессору Флитвику.

— Я тоже, — хмыкнул Гарри.

— Не веришь Лидеру Света?

— Скажем так, Гермионе я верю намного больше.

— Неудивительно.

Гарри с интересом посмотрел на Драко.

— Не притворяйся, что ты глупее, чем на самом деле, Поттер. Дамблдор с первого курса использовал тебя как инструмент…

— На самом деле еще раньше. Сильно раньше.

— …А остальных, в том числе и меня — как инструмент для заточки этого инструмента.

— Даже спорить не буду, — хмыкнул гриффиндорец. — Спокойничку?

— Нет. Мне… Мне надо быть трезвым.

— Ну, как хочешь.

— Мама теперь не сможет держать палочку, — ни с того ни с сего сменил тему Драко.

— Он покалечил ей обе руки? Впрочем, не отвечай.

Они помолчали. Минуты через две Малфой нерешительно посмотрел на Гарри.

— Интересно, каково это — иметь брата? Или сестру?

Гарри понял, что надежда на то, что ребенок Нарциссы — Малфой, а не Реддл, все-таки укоренилась в слизеринце.

— Нашел кого спросить, — ответил он.

— А кого еще спрашивать? Уизли, что ли?

— Уизли… ну разве что Джинни. Рон… На Рона его старшие братья слишком давят, так что его взгляд будет… несколько специфическим. А я… У меня, знаешь ли, только кузен был, и мы с ним до недавнего времени тоже не слишком ладили. Я бы посоветовал поговорить с Криви, со старшим Криви, но вряд ли вы теперь встретитесь.

— Вряд ли.

— Маму свою спроси, вот что. Она же с сестрами росла.

— Спрошу, — Гарри увидел, как во взгляде Драко усиливается надежда. Да, такой вот разговор подействовал как бы не лучше, чем спокойник.

— Спросишь. Вытащу ее — и спросишь.

Драко хмыкнул.

— Держи, — сказал он, протягивая Гарри мешочек. — Я тут волос настриг, на всякий случай.

— С чего бы такая щедрость? — удивился гриффиндорец, развязывая мешочек и глядя на здоровенный клок белокурых волос внутри. — Я думал, ты одним волоском ограничишься, только на Операцию. А так… Ты недостаточно привлекаешь меня, Малфой, чтобы я хранил твои локоны у сердца.

— Все же Ваше умение сваливать свои проблемы на других еще не вполне соответствует стандартам Слизерина, мистер Поттер. Если меня время от времени будут видеть в Британии, никому не придет в голову искать нас с… нашу семью где-нибудь еще.

— Ага, толково, — не смог не признать Гарри. — Поброжу тогда по разным местам, глядишь, и правда польза будет.

Он отделил волосок и бросил его в один из двух припасенных флакончиков с основой Оборотного Зелья. Ему показалось, или серебристый раствор действительно был не таким бледным, как раньше, несмотря на то что сейчас он использовал волос, а не кровь?

— Итак, молодые люди, — подошел к ним Повелитель Памяти, — мне кажется, нам пора начинать. Здесь, Гарри, твое сигнальное кольцо — пароль ты помнишь — и Камень Приватности: он проработает минут пятнадцать, но, полагаю, тебе этого хватит.

Юноша надел сигнальное кольцо на тот же палец, что и полученный от Фреда «выключатель мертвой руки» (уже не экспериментальный, а вполне себе боевой) и кивнул: увы, заглушающие чары на и так крепко заколдованный «Веблей» уже не ложились, так что хотя бы удержать звук выстрела в радиусе десяти футов от себя было бы вполне приемлемым вариантом.

— А теперь, Гарри, не мог бы ты оставить нас вдвоем с Драко? Я думаю, чем меньше будет отвлекающих факторов, тем легче мне будет временно заблокировать некоторые воспоминания мистера Малфоя.

Гермиона Грейнджер бездумно смотрела в окно кареты. Запряженные фестралами экипажи медленно катились через Хогсмид в сторону станции.

Деревня была практически пустой, только на крыльце «Сладкого Королевства» стоял высокий молодой мужчина. Гермиона меланхолично отметила, что такие опасные парни должны нравиться девушкам определенного типа: его поза выражала наглую уверенность и полное презрение к окружающему миру. К тому же он был довольно симпатичен с лица, а его легкая улыбка… В ней было что-то знакомое, но она не могла вспомнить что. Возможно, именно так иногда улыбался Гарри? Гарри…

Стоявший неподалеку аврор из Хогсмидского патруля — молодой, вроде бы он учился на седьмом курсе Слизерина в ее первый год — смерил мужчину презрительным взглядом и отвернулся.

— Люди не любят острозубов, даже за почти-неделю до того, как они начинают беситься, — немного мечтательно заявила Луна; но Гермиона только опустила голову. Том еще не видел того-что-он-должен-увидеть и не слышал того-что-он-должен-услышать, и… И если Гарри столкнется с ним…

Кареты остановились у платформы. Префект Грейнджер помогла первокурсникам забраться в вагоны, проверила перрон — никто, слава Мерлину, не отстал.

Их обычная компания уже сидела в расширенном купе, и Деннис Криви все еще щеголял растрепанной черной шевелюрой и восхитительными зелеными глазами за стеклами круглых очков.

Рон сердито зыркнул на нее, но промолчал: видимо, то, что Гриффиндор все-таки взял квиддичный кубок, привело его в более благодушное настроение.

Поезд свистнул и медленно двинулся. Когда он прибудет в Лондон, все уже закончится. Осталось только пережить этот бесконечно долгий день и не сойти с ума.