Снолли, за ней же гнались! Пора брать тело в свой контроль, к счастью, это я умею, иначе бы меня уже давно поглотила сатанинская всеоплетающая иерархия.

Я бежал по коридору. Никого не слышно, где они? Я продолжал двигаться, прежде чем услышал зов сестры: “Лэд!” Они должны быть в той стороне. Здесь, в этой комнате. Я забежал в “эту” комнату и увидел, как хлебники неистово атакуют Снолли точеными батонами, а Снолли с поразительной ловкостью прыгает меж столов, табуретов и уворачивается от каждого без одну долю секунды смертельного удара, и ещё и отвечает хлебникам ударами метательных ножами в ближнем бою, держа их в руках, как обычные ножи. Однако тем что дереву с плевка. Зверь сделал спокойный вдох… выдох, дьявольским дыханием потушив жалкие огрызки от просраных во служении Джейсу душ хлебников-приспешников. Хлебники единовременно пали замертво.

Зверь испустил свой дух и оставил меня. Как хорошо, мы с ней снова одни. Какое удачное истечение, слава богу, спасибо Зверю.

— Снолли, ты как?

Руки Снолли в крови. Я подбежал к ней. Это была не её кровь. Я успокоился, что она цела.

— Смотри, меня тоже, как и тебя, насадили на батон, — Снолли показала мне свою спину. Там была здоровенная рана от батона. — Мы с тобой теперь братья по протыку, — она присела на табуретку.

Всё-таки ранена. Это был душепоглощающий батон? Душа Снолли по-прежнему оставалась в Снолли. Нет, вряд ли рядовые хлебоносители способны управиться с таким сложным зачарованным оружием.

Тяжело дыша, Снолли достала из своей набедренной сумки вату и спирт. Она обмакнула одно в другое и самостоятельно приступила протирать спину вокруг раны на ощупь.

— Нужна помощь?

— Ай... я сама.

Снолли по возможности старается не принимать помощи.

— Грохнул чёрного хлебника?

— Да. Он меня почти прикончил. Ещё чуть-чуть, и волосок, на котором я был от смерти, оборвался бы... Спасибо мой ангел-хранитель падший постарался, уберег.

— Та же херня. Как оказалось, день сегодня удачный, наверное, звезды благоволили, хах. В меня почти ни разу не попали батоном, — похвасталась она.

Ей что, не больно? Рана ведь огромных размеров. Как она вообще может сидеть и говорить на весёлый манер? С ней всё будет в порядке?

— Не волнуйся, кровь у меня густая, сворачивается моментально. К такого рода неприятностям тело подготовлено хорошо.

Я сел в какое-то красное кресло и подождал, пока Снолли не управилась со своей “пробоиной” в “корпусе”, как бы сказал адмирал... Чего это я его вспомнил? Адмирал и паладин... сон такой снился. Не знаю, почему-то именно сейчас вспомнился.

— Лэд, ты случайно не забыл, что за хаос творится снаружи?

— У-у, точно!

Не время расслабляться — мы всё ещё в опасности. Снолли зашила рану вслепую, на ощупь, получила от меня порцию восхищения её гибкостью, да и вообще невероятностью, и мы спешно выдвинулись.

Добежав до выхода, я и Снолли осторожно выглянули: битва метеоритного монстра с адептами в финальной стадии — добивание последних людишек путем притаптывания.

— Твой монстр не будет дружелюбен к тому, кто его призвал?

— Ха, смешно. Нет. Точнее, понятия не имею, что он такое, каким образом и откуда я его сюда призвал. Я интуитивно импровизировал. Зона тут аномальная, — посмотрел я в небо. — Посему знать не могу.

— Придётся как-то проскочить мимо всего твоего астрального зоопарка.

От космического монстра мы перебежками прятались за домами. Было несложно, он нас не учуял. Но, выходя из-за угла деревянного дома, мы наткнулись прямо на гигантскую паучару, что, видимо, тоже вылез из земной щели. Он замер в одной позе. Мы стояли в двадцати шагах прямо напротив него, боясь шевельнуться… И Снолли вдруг резко забежала обратно за угол. Я за ней.

— Ух, ты чего, а если он на шевеление реагирует? И как чёрный хлебник нас выследил? — не выдержал я и озвучил все вопросы на данный момент.

— Не сейчас, волшебный глупышок в любопытном плаще, — затаившись, шептала Снолли.

— Насекомый здоровячок нас не видит? — я аккуратно глянул за угол.

Снолли недовольно сделала жест “тс-с-с”, а затем жест “ты что, идиот?”

Паучару благоразумно обошли за три ряда домов. С осиными птицами, к огромнейшему счастью, пока не встретились. Мысль о них заставляла сердце отбивать ритм ужаса, поэтому я благонадеянно выбросил их из головы. Снолли и я приблизились к частоколу, перелезли через него при помощи друг друга и благополучно затерялись в лесу. Так я познал благо. Не быть сожранным чудовищным пауком, не оказаться ужаленным в затылок, не порвать штанов на частоколе — это ли не есть благо?

Пройдя все заросли, паутины и гущи под кущей, мы на радость выбрались к влажной тропе посреди хвойных деревьев.

— Грязь под ноги как ковры стелется, так мягко идти. О, смотри, мёртвая муха лежит, — заметил я.

Я подошёл к мёртвой мухе, которая лежала на тропе. Да, муха определённо была мертва. На всякий случай, я ткнул её пальцем.

— Обморок? — предположила Снолли.

— Переутомление?

— Ты прям как в скороговорке: Пеша спешилась неспешно и пошла потрепать потроха петуха за требуха, — неторопливо проговорила Снолли.

— Это херня, попробуй Эсфонсшенициллиард выговорить, — еле выговорил я.

— Меня насекомые особенно ненавидят, зачастую, когда я прохожу мимо кого-то из них, они нападают, — поделилась курьерная напарница. — Но в этот раз пронесло.

— Откуда же они вообще взялись?

— Это ты сфинктеров понаоткрывал, откуда и повыходила всякая срань.

— Повторюсь, это вышло случайно.

— А ещё одним своим присутствием всех хлебников прикончил. Как это объяснишь?

— Ну, крошечные огрызки их душёнок, поеденные чёрным хлебником и высшими силами, не способны противостоять “дьявольскому сдуву”...

— О, божечки мои-и-и, охренеть...

— Там и душ-то не осталось, в телах их. Они больше походили на пустые коробочки... — договорил я, помолчал, закрыл глаза и мне начало казаться, я... я чувствую себя... фокусировкой... внимания... сфокусированной на собственном сознании... опять ореол света... не стоит туда пялиться, а то Зверя разбужу. — Про что мы говорили?

Ещё штырило после покура. Это всё щепотка гипноцвета.

— Про то, что твои колдовские способности меня пугают. Я боюсь, что ты так станешь вторым Споквейгом.

— Ай, да забей, нормально всё будет.

— У меня херовое предчувствие. И это не с проста.

— С проста.

— Нет.

Следующую пару минут мы прошли молча, потому что утомились до мозга костей.

— Куда держим путь, кстати? — опомнился я.

— В Чурьбовку, она совсем рядом, хоть и не по пути. А вообще... не хочу домой.

— Из-за Споквейга? Так сильно его ненавидишь?

— Он же хуило, посмотри, что этот чудоеб с Хигналиром сотворил, там же невозможно жить. Постоянный пиздец. И не до шуток мне, я достаточно настрадалась из-за всех этих проклятий и проектов, и более не желаю.

Недолгая пауза, и Снолли возобновила диалог:

— А ты что будешь делать?

— Не знаю. Если ты не хочешь возвращаться, то и я не могу.

— Почему? Если тебе нормально там — иди, чё.

— Это получается, что я тебя кину.

Моё отношение к Снолли изменилось, я и не догадывался, насколько в тягость живется ей. Я решил подбодрить её:

— А хочешь, притчу прикольную расскажу? Короче...

Я начал рассказ:

“К Джейсу подбежали две верующие девушки.

— Дайте автограф! — умоляли они.

Джейс начертил пару крестиков на конвертах. Вечеринка для Джейса подошла к концу. Пришло время свершить долгожданное правосудие. Вскинув на плечо полуторный фамильный меч “Святой дух”, он отправился на очередную охоту во славу святой троицы: отца, сына и его меча “Святой дух”, названного так, потому что, по легенде, в него заключен некий дух.

«Да отстань, Святой дух», — отмахнулся Джейс рукой от безумно мельтешившего перед его ликом святого духа.

Стоявшая рядом группа людей посмотрела на него с презрением, подумав, что Джейс — невменяемый уличный бродяга, ведь только Джейс мог узреть Святого духа, смертные же не могли.