— Потому что дух не космический... — стали выяснять они.

Почему я, блядь, продолжаю стоять?!

Я извинился и распрощался с крестьянами. Пока бежал, я думал, как жителям удается переносить это так легко? Может, это и впрямь “самовнушение”? На моё восприятие повлияла безумная предыстория ритуала? Или у меня плохо получается абстрагироваться от ощущений. Я всегда считал, что в этом я хорош, я же умею отвлекаться от ненужных мне объектов. Наверное, мне так тяжело, потому что я только и делаю, что размышляю об этом, даже сейчас. Вот, бегу я сейчас, а ведь от могилы не убежишь.

Сестры уже ждали меня за главным курятником. Куры, должно быть, спрятались внутри.

— Ты где был?! Куда запропастился?! — Авужлика стала орать задолго до того, как я до них добежал.

Я подбежал и ответил:

— Прощу прощения. Эта штука меня словно гипнотизирует.

— Ну что за охламон... — начала Авужлика, но Снолли её перебила.

— Он не виноват. Понимаю, Лэд, как будто самоограничитель неосознанный в голове, да?

— Угу, — жалобно кивнул я.

— Ты ничего не сможешь с ним сделать. Этому надо долго и упорно учиться. Сейчас не борись с ним, он защищает тебя, ты ему ещё спасибо скажешь, за то что приберёг твой запас выносливости к моменту, когда станет гораздо хуже. Я знаю, о чём говорю, — “успокоила” меня она.

— Она нашла его, но нужно спешить, если бы ты... — быстро заговорила Авужлика.

— Да-да, Жлик, нужно спешить говорить, спасибо, было наглядно, — подкалывала сестру Снолли. — Ладно, идём, объясню по пути.

Я пошёл за сестрами, они направились в сторону дома. Снолли стала рассказывать:

— Короче, гипотеза подтвердилась. Я отправилась в идольный двор. Споквейга там не оказалось.

— Ёб твою... — поразился я.

— Спокойно, не паникуй раньше времени. В щебне я разглядела следы и отправилась в том направлении.

— Его следы, или тех, кто тащил труп?..

— Его следы.

— О, нет, — я стал нервно озираться по сторонам. — Теперь можно паниковать?

— Погоди. Я думаю, что Споквейг мёртв. Его тело отправилось помогать с ритуалом по воле камня ледрегона. Я знаю, что камень так может. Только не понимаю, почему он своевольный камень благодушно согласился помочь нашему отцу. Мотивы камня для меня — ёбаная загадка.

— Разве камень не был мёртв, и Споквейг не сделал из него навесной зарубок?

— Его воскресили ещё когда мы ходили за флейтой. Да и Авужлика же трюк с одеждой показывала...

— А, ну да, точно. Опять туплю. Прости.

— Ничего, привыкла. Пока Спок подменял Аркханазара, тот, по всей видимости, получил возможность посетить огородное кладбище, — Авужлика стала активно подтверждать слова сестры кивками, судя по всему, она обнаружила потревоженные могилы, — и поднять несколько тел, когда узнал, что барьер пытаются вскрыть. Вряд ли, чтобы убить нас, скорее отвлечь. И это хорошая новость. Раз он пытается задержать нас, значит он не в состоянии сражаться, и старается завершить ритуал прежде, чем мы найдем его. Иначе он бы направился напрямик к нам. Но я уже нашла его, в том лесу, где мы с тобой позавчера утром гуляли, гостей обсирали.

Станет ли он нас убивать? Разве он не исполняет план Споквейга по совершенствованию жителей Хигналира? Либо под таким предлогом они проводят какой-то очередной эксперимент. Но Споквейг бы ни за что не стал намеренно вредить Хигналиру. А вот ненамеренно — легко. Но теперь, когда Аркханазар в курсе, что мы убили собственного отца, как он поступит с нами? И зачем ему продолжать ритуал, когда он лишился единственного союзника в этом поместье? А, ну конечно. В случае, если уверен, что сможет вернуть Споквейга Дархенсена снова к жизни. Уверен, Снолли это тоже поняла.

— Нашёл что-нибудь на северном захоронении? — спросила Авужлика. — Или ты до него даже не добрался?

— Могилы нетронуты, но я видел там фантом викинга, а ещё из земли что-то напророчило мне смерть, что меня похоронят на севере Тэлкхроета и...

— Да он всем это говорит, всегда одно и то же, мол, умирать будешь тяжело, демоны рвать будут, и на Озорском кладбище похоронят. Забей, он там давно.

А про фантом отвечать не нужно, да? Уже и не хочется переспрашивать.

Проходя мимо дома, мы стали свидетелями того, как один из гостей выбросился из окна, вопя от ужаса, упал, заскулил, затем поднялся, ещё раз заорал и обратно забежал в дом.

Вошли в околодомный лесок. Понадобилось какое-то время, чтобы глаза привыкли к сумраку: и без того хилый свет едва пробирался через кроны деревьев.

Через триста шагов в сторону юго-запада меж деревьев что-то стало проглядываться... Мы замедлили шаг.

Спиной к нам стоял, предположительно, Аркханазар, вознеся руки к небу. На расписном полотне перед ним лежала горка костей. Споквейга нигде не было видно.

— Вы думаете, я просто безумный старик? — он опустил руки и медленно повернулся. Его серые одеяния угрюмо свисали до земли, а лицо его было такое, будто мы его уже задолбали пуще некуда. — Вашим наивным умишкам и близко не подобраться в понимании жизни и сме...

— Заебал дед нахуй иди со своими россказнями, — вероломно перебила его Снолли. — Ты ври да не завирайся. “Тело — лишь урна для души”, вся хуйня, — передразнивала она его старый хрип.

— Хули выёбываться сюда пришёл, — прозвучала театральная реплика из пьесы “быдло” в исполнении Авужлики Дархенсен.

— Эту ебаку страхоёбищную в небе, ты, сука, не какими доводами не оправдаешь, больной ты придурок, — сказала Снолли и все мы трое посмеялись.

— На вашем месте я был бы повежливее со мной, — он взялся за посох, что торчал из земли возле него. — Мои враги долго не живут, — и выдернул его.

— Почему? — спросил я.

Он глянул на меня как на идиота.

— Потому что твои враги — это больные раком? — сказанула Снолли, и мы опять стали ржать. — Поэтому долго не живут, да? Ха-ха!

Я сказал:

— Не, ну ладно, расскажи, пусть попытается объяснить, зачем весь этот ритуал, я готов выслушать.

Выиграю время для Снолли, каждая свободная минута её концентрации перевешивает шансы на нашу сторону. Мне кажется, она воодушевилась, и сможет выдавить хотя бы капельку духовной энергии. Аркханазар ответил:

— Хигналир проходит по программе форсированных тренировок. Тобой, Снолли, он занимался лично, остальных жителей Хигналира вовлекал незаметно для них. Авужлика и Лэдти — Дархенсены, можно трогать — сами справятся, ибо верил Споквейг в силу рода Дархенсенов, потомков Рофелона, обнаружившего в Мииве книгу Графа Краеугольного, которая веками пылилась в вашей библиотеке, пока Снолли на наткнулась на неё случайно.

— И что? — спросила Авужлика. — Причём тут сила Дархенсенов? Маразм.

— Вы должны быть благодарны нам за помощь.

— За помощь? Ничего себе, помощнички, товарищи. Прямо-таки кореша, — саркастировала родная из сестёр.

— Вы мне... надоели! — произнёс Аркханазар.

Я передразнил:

— “Вы мне... надоели!” — и повернулся к сестрам. — Хах, Аркханазар произнёс это как какое-то заклинание.

Поржали втроём. Авужлика без промедления ответила:

— О, а помните, помните, точно так же говорил этот, как его, когда нам было где-то по десять, пацан из-за границы, когда мы вчетвером пытались нормально погулять, но все он душил выдуманными историями и пиздабольствами, и постоянно неловкость была, Снолли стала говорить ему, что он надоел, а он злобно отвечал: “Это ты надоел!” “Идиоты, это ты надоел!”.

— А-ха-ха.

Авужлика спросила:

— Снолли, ты технику там свою готовишь или просто так стоишь?

— Просто стою, — ответила она.

Авужлика подскочила и ударила Аркханазара мечом по шее, Аркханазар тяжело пошатнулся, к слову, и Авужлика пошатнулась тоже от чрезмерно замашистого удара. Это было неожиданно. Она замахнулась на следующий, Аркханазар приготовился защищаться посохом, и Авужлика отступила, причём так, будто и не собиралась нападать.

— Тоже максимально не ожидал сейчас, да? — Снолли решила поделиться со мной впечатлениями. — Её запредельная непредсказуемость — непосильная ноша, трёпка для моей нервной системы. Из-за обострённых рефлексов, у меня происходит перенапряжение. От попыток предугадать её следующее действие, мозг перегружается, начинает подвисать.