Дальше чувствовал свои горящие губы, её горячие вздохи, негромкие вскрики — дикий-дикий взгляд, пожирающий его до основания, до самой сути.

Шептал в исступлении, в наслаждении: «Наталья…».

Она изгибалась от своего имени — или его голоса. Было всё равно — в ней, влажной и желанной, стонущей и податливой, Джеймс ощущал себя мужчиной, человеком, личностью. Нужным, значимым — необходимым.

Секс может быть развлечением на одну ночь — Баки помнил об этом с тридцатых. Секс может быть манипуляцией и ложью — об этом помнила программа Зимнего Солдата. Секс может быть единением, искренностью, самой сутью души — об этом ни Баки, ни Солдат не помнили, потому в их жизнях этого счастья не случалось, но Джеймс Барнс узнал только что и принял, как принимают внутривенно героин, зная, что не выберутся больше.

А больше и не надо.

Джеймсу достаточно.

Неужели нужно было столько лет страдать — умирать во льдах, задыхаться от вольт, растворяться пылью, чтобы однажды возродиться прикосновением этой женщины?

И Джеймс готов согласиться — создать личный алтарь и поклоняться Наташе всю оставшуюся жизнь; она, будто в подтверждение шальных мыслей, дрогнула в его руках, сжалась и углубила поцелуй. Он задвигался в ней быстрее — догнать, успеть, ощутить, разделить.

Это оказалось не сложно.

Силы кончились в одну секунду — он повалился на Наташу и прерывисто задышал в её плечо. Растерянно целовал ключицы, путался в волосах, пытался объяснить что-то важное, но слов на важное не находилось, и он снова и снова застывал взглядом на её пухлых губах, боясь заглянуть в глаза.

— Я здесь, — напомнила о себе Наташа — так, будто бы он успел забыть.

— Я знаю, — ответил Джеймс, сжал её ладонь в своей и поцеловал запястье. — Просто не хочу, чтобы ты исчезла.

— В таком случае опасаться стоит мне, — она засмеялась, и Джеймс смог посмотреть в её лицо, подтянувшись на локтях. — Прости, это было жестоко.

— Нормально, — он улыбнулся в ответ — растрепанный, едва дышащий. По всем параметрам счастливый.

— С тобой так хорошо, — спустя время сказала она, распластавшись всем телом на Джеймсе, вживаясь в него, словно бионика.

Он кивнул, поцеловал в макушку и натянул тонкое одеяло повыше. Хотел сказать больше — куда больше — но лишь выдохнул:

— С тобой… тоже.

И этого хватило с головой.

========== Дороги, которые мы выбираем ==========

Philip Sheppard — Chosen Road

Джеймс проснулся раньше. Старался не шуметь в ванной комнате, но Наташа всё равно услышала. Открыла глаза, зажмурилась от пробивающегося между шторами солнечного света, вспомнила вчерашнюю ночь и улыбнулась.

Не исчез.

Хотелось убедиться в этом, но вставать было лень — рано или поздно выйдет из душа сам, спасательная операция не требуется. Больше нет. Выдохнула всю тяжесть мира и завалилась на спину, размышляя над тем, что делать дальше. Предстоящая встреча с Леной вызывала в душе ликование и трепет, а вот встреча с семьей Клинта — впервые — ранила и пугала. Но это было неизбежным — она обязана поддержать их и рассказать правду, глядя в глаза.

И, когда солёный ком вновь подкатил к горлу, дверь ванной распахнулась. Наташа стряхнула наваждение и обернулась. Столкнулись взглядами, Джеймс виновато улыбнулся и прикрыл дверь:

— Доброе утро. Разбудил?

— Привет, не ты, — кивнула на окно и зажмурилась, но изучать Барнса продолжила сквозь ресницы. Отвести взгляд действительно оказалось задачей непосильной — в полотенце, намотанном на бедрах, он выглядел впечатляюще. Желание конвульсивно сжало низ живота, но Наташа проигнорировала порыв — нужно было привести себя в порядок и заняться насущными делами. Впрочем, от комментария всё равно не удержалась: — Если не найдешь свою одежду, то знай — я не против.

Джеймс засмеялся и мотнул головой:

— Если я не найду свою одежду, то кто принесет нам кофе?

— Риторический вопрос, — Наташа ретировалась и зарылась в подушку. Улыбка предательски дрожала на губах, но она то и дело прикусывала их — кто знает, может мастер конспирации в лице Барнса и не заметит того, что с ней происходит. Но, даже если заметит, то хотя бы не услышит громыхающее в груди сердце от нежности к нему.

Чувствовала себя пятнадцатилетней дурой — той, которой могла бы быть в своё время, сложись её жизнь по нормальному. Что ж — по всей видимости, не всё потеряно.

Кровать немного прогнулась под тяжестью веса — Джеймс присел на самый краешек и совсем неловко коснулся её ладони. Наташа тут же сомкнула пальцы и подняла голову с подушки.

— Какой будешь?

— Черный и два сахара.

— Запомнил, — едва не сказал «навсегда», но вовремя осёкся. Засмотрелся на неё, такую заспанную и милую, и только силой воли заставил себя встать с кровати и начать собирать одежду по номеру.

— Джеймс.

— Мм?

— Кофе не хватит — хочу съесть слона.

— Я ждал этого, — весело отозвался он, к разочарованию Наташи натягивая футболку. — Тогда закажу все завтраки, что есть в этом кафе, но боюсь, что слон у них только на ужин.

— Ну и ладно, — Наташа встала с кровати, и на этот раз всё сжалось у Барнса — он не успел привыкнуть к красоте женского тела за ночь, а в свете дня и вовсе поразился, замерев перед ней с широко распахнутыми глазами. — Приму душ и подойду к тебе.

— Ага, — только и смог вымолвить он.

— Джеймс Бьюкенен Барнс — вольно, — Наташа хохотнула и скрылась за дверью. И лишь, когда послышался шум воды, он смог выдохнуть.

— Вольно, — усмехнулся самому себе, и счастье снова заполнило его до краев.

Не исчезла.

*

В придорожном кафе неподалеку от мотеля Джеймс заказал почти всё утреннее меню, как и обещал. То ли кофе оказалось восхитительно вкусным, то ли настроение умопомрачительно хорошим, то ли всё и сразу, но улыбка с лица не сползала. Радовала погода, блинчики с джемом, смешной пацанёнок лет пяти, корчивший рожи официантке и тут же прятавшийся за своими ладошками, как только она оборачивалась в его сторону. Причина же метаморфоз Барнса пришла в кафе минут через двадцать и, мимолетно улыбнувшись, вцепилась зубами в тост с ветчиной.

— Господи, как же вкусно, — после трёх больших глотков кофе, которые самому Барнсу обжигали горло, заявила Наташа и искренне добавила: — Ты спас меня снова.

— Знаешь… Спасать тебя довольно приятно, — осмелился оторвать взгляд от блинчиков и попал в знакомую бездну, где так просто себя потерять раз и навсегда.

— Я хорошо готовлю блины, — Наташа ловко переключилась с темы, как показалось Джеймса, кивнув на тарелку. — Могу как-нибудь сделать, если захочешь.

Но тема осталась той же, просто изменила свой ракурс.

— С удовольствием, Наталья.

Она на момент изменилась в лице, но, поняв, что не осталась незамеченной, объяснила:

— Никто не называет меня полным именем. Всегда Нат, Наташа, агент Романофф… Но ты вчера назвал, и мне стало так тепло на душе. Будто вернулась домой.

Он понимающе кивнул. Уняв дрожь в сердце от её фразы, сказал в ответ:

— Джеймс тоже нравится мне больше всего. Хорошо, что так меня называешь только ты одна.

— В этом что-то есть, — Наташа хитро усмехнулась, сделала глоток кофе и замолчала, обратив внимание на летящую высоко в небе стаю птиц.

Джеймс последовал её примеру — откровений было более чем достаточно. Осталось понять, как всё это переварить и осмыслить. В обществе Наташи такое не провернуть — рядом с ней он то и дело робел, поражался, восхищался — делал всё, что угодно, но только не мыслил здраво. На выручку пришёл завибрировавший на столе телефон — смс от Стива была короткой и понятной, вот только неясная тревожность мгновенно отразилась на лице Джеймса.

— Стив просит приехать к нему домой, — без промедления ответил он на вопросительный взгляд Наташи.

— Не одного тебя, — её телефон пиликнул следом за его словами. Они снова переглянулись, и Наташа, залпом влив в себя ароматный кипяток, уточнила: — Шокируем его или побережём сердце пожилого человека?