— Хреново выгляжу? — усмехнулся Томас, заметив пристальный взгляд Ньюта.

Если бы это был Минхо, Ньют с удовольствием сказал бы ему, что его харя в любом состоянии выглядит отвратительно. Но перед ним был Томас, который теперь почти всегда Томми.

— Помятый, — Ньют улыбнулся своим мыслям и парню, даже не пытаясь скрыть, что от улыбки Тома вечер снова перетек в разряд его самых любимых вечеров, — но все равно шикарен.

— А, окей, — засмеялся Том, — присоединишься к армии моих фанаток?

— И много их? — выгнул бровь Ньют.

— Самая главная сейчас пытается лизнуть твою ладонь.

Ньют только заметил, что Рич кружится вокруг и правда пытается дотянуться до его рук, сложенных на груди.

— Рич твоя главная фанатка? Очень смешно, Эдисон, — все же рассмеялся Ньют и приласкал пса, почесывая его за ухом. — Он у тебя замечательный, кстати.

— И опять спасибо. Но давай-ка проясним момент, — Том слегка поднялся, отчего простыня опять съехала к бедрам. Ньют постарался сохранить лицо, чтобы не выдать того, как на него действует тело соседа. — Рич не он. Ее зовут Ричи, и она девочка.

Ричи только гавкнула в ответ, как бы подтверждая слова хозяина. Ньют был так огорошен, что даже не нашелся с ответом, только опустился перед собакой на колени, с удовольствием поглаживая гладкую шерсть.

— Ах ты сукин сын, тебе удалось меня провести, — смеялся парень, не замечая, как Томас подвис на этом зрелище. Вид довольного, смеющегося Ньюта действовал на Томаса завораживающе и хотелось всего лишь продлить это действо, если ему никто не давал разрешения на что-то большее. В голове у него родилась идея. Не гениальная, но хоть что-то.

— Может, останешься? — вдруг спросил он и Ньют перевел на него растерянный взгляд. Улыбка медленно таяла на лице блондина по мере того, как до него доходил смысл вопроса. Томас уже успел пожалеть, что снова ляпнул, не обдумав. — Ты можешь поработать здесь! Я не буду тебе мешать. У меня есть еда, тепло, свет, музыка. Что еще тебе может понадобиться? — Ньют продолжал сидеть на коленях, не сводя глаз с заметно нервничающего Тома. — Могу молчать. Могу рассказать тебе что-нибудь. Можешь выговориться как психотерапевту, если хочешь. Я могу сползать тебе за кофе, ты любишь кофе? — Блондин все молчал, высверливая взглядом дыру где-то посередине лба соседа. — Ну что молчишь? Ньют? У меня все равно бессонница, я опять проваляюсь до утра в тишине. Я так с ума сойду. И Ричи не будет выть. Согласен?

Ньют кусал губы, пряча предательскую улыбку. Вид смущенного, слегка потерянного, просящего Томаса почему-то жутко веселил его и давал какую-то тупейшую надежду на то, что они смогли бы стать друзьями. Том ему нравился. Чертовски нравился. Признаться в этом себе оказалось несложно, ему — лучше четвертуйте. У Томаса девушка, фанатки и пес. У Томаса карьера и друзья. У Томаса вся жизнь впереди, он сейчас поднимется и пойдет дальше. Ньюту просто нужно помочь ему и потом уйти с дороги, чтобы он, не дай бог, не разочаровался.

— Томми, ты всегда так делаешь, да? — на губах Ньюта все же расцвела улыбка.

— Я первый раз в жизни уговариваю парня остаться у меня на ночь, — это легкое, почти невесомое «Томми» от Ньюта вскрылось на лице Томаса, пусть и все еще болезненной, но самой широкой улыбкой за последние два дня.

— Охотно верю, — фыркнул Ньют, — обычно это тебя уговаривают.

Томас рассмеялся, уловив в голосе парня иронию. Знал бы он, что сам Том никогда не попадал в такие ситуации.

— Только не мешай! — Ньют уселся поудобнее на полу у кровати Томаса и поднял указательный палец вверх, смешно скривив губы.

— Клянусь! — тут же отозвался Том.

— Да это я Ричи, — опять залился смехом блондин, раскладывая чертежную доску прямо на плитке пола.

— Чувствую себя идиотом, — Том со стоном свесился с кровати, чтобы получше рассмотреть манипуляции соседа.

— Я тоже, — Ньют поднял голову и тут же оказался лицом к лицу с брюнетом, отчего второй буквально завис.

Томас рассматривал чужие глаза цвета горького огненного эспрессо, брови вразлет, еле заметные веснушки на переносице, короткие пушистые ресницы и усмешку на тонких обветренных губах. Он понимал, что взгляд у Ньюта все больше переходит в открытый вопрос, но отвернуться, откашляться и снова перевести все в шутку было невыносимо. Ньют смотрел выжидающе, чуть испуганно, пытаясь предугадать дальнейшие действия нового знакомого.

— Будешь дальше пялиться — не успеешь доделать проект, — попытался съязвить Том, но ни на дюйм не отпрянул, наоборот, придвинулся еще ближе, ощущая, как в глазницах разливается боль. Томас был дальнозорк, поэтому вот такой близкий зрительный контакт физически заставлял его страдать.

— Пытаюсь представить какими проблемами мне грозит знакомство с тобой, — отбрил его Ньют, разворачиваясь и вставая на ноги. Момент был упущен.

Том разочарованно вздохнул и откинулся на подушку. Разочарован-то он был собой, а не парнем у кровати, но некая доля обиды предназначалась и блондину. Если бы только Ньют не был таким нечитаемым, Эдисон бы смог разобраться — обоюден их интерес или нет. К сожалению, почти на сотню процентов гонщик был уверен, что его сосед — всего лишь парень с добрым сердцем, который на деле окажется в нем не заинтересован от слова совсем.

Ньют уставился в планшет, все равно заметив на себе странный, расплывчатый взгляд нового приятеля. Голова буквально разрывалась от желания задать хоть один вопрос, но язык словно прирос к небу, стоило только представить, насколько невыносимо далеки его фантазии от мыслей Томаса. Так что, проглотив так и не высказанные вопросы, парень взялся за то, в чем точно смог преуспеть за свои двадцать восемь — за работу.

***

Проработав до рассвета и оставив Ричи в ногах у уснувшего больного, Ньют выскользнул из палаты, чуть не порвав себе рот от зевков. Стоило бы поспать, но оставаться в палате не хотелось, — уж слишком часто он стал давать себе слабину во взглядах на Тома, а уж когда тот заснул, так и не закончив одну из своих историй… Ньюту хотелось сквозь пол провалиться, лишь бы избежать необходимости объяснять Тому свои взгляды.

Дорога до дома по пустому городу уложилась ровно в четыре сигареты и только добравшись до постели, Ньют понял, как чертовски устал. Не столько физически, сколько эмоционально. Переживать за незнакомца было трудно, прятать же себя от приятеля — почти невозможно. Оставалось надеяться, что сосед не настолько внимателен, насколько неосторожен сам Ньют.

Хреновое состояние не улучшил ни девятичасовой сон, ни три сигареты вперемешку с парой чашек эспрессо, ни звонок Минхо, где тот настойчиво рекомендовал развеяться после завтрашней головомойки у босса. Полгода работы висели на шее тяжелым грузом, от которого может и хотелось иногда избавиться, но Ньют буквально прирос к нему, переплелся душевно с этими ломанными линиями пешеходных дорожек, приклеился намертво к хвойному обрамлению границ парка, почти видел себя в зеркальном отражении идеально круглого искусственного озера. Он все вынашивал идею каскада, как личностного роста каждого человека, который посетители смогли бы пройти насквозь, чтобы на себе ощутить эффект восприятия парка в зависимости от угла зрения. Шеф отвергал это предложение, обосновывая свой отказ дороговизной подобного проекта, но для Ньюта этот парк стал чем-то личным, первым большим детищем, и ответственность за него лежала все же на самом Ньюте. Может, стоило просто рискнуть и предложить идею заказчику…

И все же парень то и дело возвращался к проекту, как будто какая-то деталь постоянно ускользала из его поля зрения, мешая собрать картину воедино. Он мешал отдельные части, менял их местами, избавлялся то от одной идеи, то от другой, но гармония никак не наступала. И даже представив заказчикам итоговый проект, Ньют все терзал себя мыслью, что подсовывает им сырой продукт. В парке не было изюминки, чего-то, присущего именно этому месту, и это несказанно раздражало Ньюта.

Он вновь подвис мыслями на отрисованном эскизе и вдруг некстати вспомнил, как красиво завиваются у Томаса темные волосы, обрамляя лоб легкой волной. Как идеально челка падает на глаза брюнету, когда тот наклоняет голову. Как изящно изгибаются его длинные черные ресницы, будто заковывая глаза в мягкую дымку.