— Что случилось? — пробормотал Ньют, потому что дальнейшее молчание грозило гораздо большим потрясением.

— Я знаю, что он бы сам хотел сказать тебе, но… — ее голос снова дал осечку, и это заставило Ньюта сесть в кровати. Он как будто проглотил кол, таким напряженным было все его тело, и он все стремился сильнее выпрямиться, в надежде, что новость, какая бы она ни была, не сможет его сломать.

Он успел прокрутить все самые ужасные ситуации, связанные с отчетливым «он». Ньют знал, о ком идет речь, но ужас сковал внутренности, сжимая в животе тугой комок боли. Парень скривился, потерев сонные глаза, вслушиваясь в молчание на другом конце связи. Тереза вздохнула с ним в унисон, словно тоже готовилась к его боли.

— В общем, Ричи сбила машина. Томас бы хотел, чтобы ты был здесь, я знаю, он не скажет, но дело в том, что, возможно, Ричи для тебя значит так же много, как для него, поэтому я взяла это на себя, — протараторила она на одном дыхании, борясь с паникой, сбиваясь с мысли, уверенная, что он положит трубку, — если вдруг я права, можешь ли ты приехать?

— Тереза? — Ньют не был уверен в том, что хотел сказать ей, потому что фразы в голове крутились каруселью, запутывая его сонный мозг. Он не хотел спрашивать, что означают ее многоточия, почти уверенный, что это знание принесет ему еще больше страданий.

— Он отвез ее в клинику. Была операция и… Ньют, никаких прогнозов. Если ты не можешь…

— Я могу, — быстро перебил он, разозленный ее тоном. Почти опустошенный тем, как легко она предположила, что он бросит их в такой ситуации. Что он оставит Ричи, оставит Томми одного.

— Тогда я могу забрать тебя из аэропорта, как только ты скажешь мне.

— Ладно, — он уже скидывал вещи на кровать, придерживая трубку плечом и прикидывая, удастся ли купить билет на ближайший рейс. — Я еду в аэропорт, по дороге решу вопрос с билетом.

— Я на связи. И, Ньют.? — позвала она.

Он промычал вопрос в телефон, уже почти не слушая ее, полностью сосредоточенный на предстоящих действиях, чтобы не упустить ничего важного.

— Не говори ему пока, ладно? Я почти уверена, что он будет винить себя.

Получив еще одно его молчание в качестве ответа, она отключилась, оставив после себя тишину квартиры и шумное дыхание Ньюта, который даже не понимал до этого, каких усилий требовал этот разговор. Он молча опустился на кровать, сжимая телефон в руке. Что значила для него эта собака? Она привела его к Томми. Она изменила его жизнь и он не собирался оставаться в долгу.

***

Ньют покупал билет, когда посадка уже была объявлена. Со своей спортивной сумкой он быстро проскочил на место у окна и отключился, выбрав какой-то дерьмовый сериал. Он не мог слушать болтовню других пассажиров, весь его внутренний мир резонировал с миром внешним, посылая волны злости по позвоночнику. Неужели ни одна осень теперь в его жизни не сможет пройти без чертовой драмы? Разве спокойствие — это так много для мира? Разве одиночество недостаточная цена за покой? Почему внешние причины так старательно рвутся в его жизнь, которую он с таким трудом подгоняет под свои силы? Где ему взять стойкости для того, что еще жизнь подготовила для него? Он знал, что она не состоит из черных и белых полос, но последние месяцы выходили исключительно белым шумом, рябью на краю сознания. Ньют убеждал себя, что он в праве закончить это все. Перемены начались с появления Томаса и если он сознательно уберет его из своих мыслей, все вернется на свои места. Но у мыслей были другие желания. Том не хотел исчезать из них.

Даже сейчас, ослепленный тоской по виляющему хвосту Ричи, он осознавал, что вместе с этим ему придется решить и все остальное. Да, Томасу было не до него. Но Ньют будет рядом, если он понадобится. Если нет, он переживет это. Как и все остальное.

Тереза встретила его в зале прилета, синие тени под ее пронзительными глазами выдавали с головой горечь прошедших дней. Он кивнул ей в знак приветствия и, конечно, благодарности, хотя она могла этого и не заметить.

В Нью-Йорке лил проливной ливень, они успели вымокнуть, пока бежали к авто. В машине они не обменялись ни единым словом, как будто каждый чувствовал, что сейчас каждое слово понесет за собой шлейф ответственности. По лобовому текли потоки дождевой воды и только щетки уныло скребли по стеклу, напоминая Ньюту, как ровно год назад в такой же дождливый день он принял решение отвезти Ричи к Томасу в больницу. Ньют только недавно понял, что той осенью Тереза и без его признаний поняла, как сильно он влип в Томаса. Отсюда и все ее фразы и многозначительное молчание и даже немое одобрение. Жаль, что оно ему так и не потребовалось.

Они подъехали к ветеринарной клинике, в которой еще неделю назад она просиживала часы. Теперь она не хотела даже заходить туда, чтобы не увидеть живой призрак своего брата.

— Иди, — произнесла она впервые с аэропорта, и в слове этом было больше мольбы, чем приказа. Ньют секунду смотрел ей в глаза, но повернулся и вышел из машины, тут же входя в двери, не давая себе ни секунды сомнения, уверенный, что она наблюдает за каждым его шагом. Он обещал себе быть сильным не только ради Томаса. В конце концов, он был обязан отблагодарить их всех.

В приемной резко пахло лекарствами и мокрой шерстью. Дальше по коридору небольшая очередь из людей и их животных подпирала ровный ряд кресел. Приглушенный лай и беспорядочное цоканье когтей по кафелю протянулись за ним фоновым шумом, пока он шел дальше, немного завидуя этим счастливцам, что не столкнулись с тем, что рвало его душу на части. Он завернул за кофейный автомат и сбился с шага, заметив сгорбленный силуэт в самой дальней части коридора, рядом с выходом на пожарную лестницу. Томас скрючился в жестком кресле, поставив локти на подлокотники и уронив голову на руки. Его лицо было спрятано в ладонях, лопатки медленно двигались под рубашкой, волосы сбились в темный хаос, падая отдельными прядями на лоб и пальцы. Том пождал ноги под кресло, опасно балансируя на самом его краю. В его фигуре застыло напряжение и такое отчаяние, что Ньюту захотелось одновременно отвернуться и прижать его к себе, чтобы дать ему хотя бы возможность вдохнуть поглубже.

Парень не отреагировал на его осторожные шаги и, даже когда Ньют застыл в сантиметрах от него, не поднял головы и никак не изменил позы. Ньют хотел коснуться его плеча, но пальцы дрожали так сильно, передавая дрожь дальше по локтям и плечам, что ему пришлось сжать кулаки, лишь бы не навредить.

Он еле слышно вздохнул и произнес так тихо, что вряд ли смог бы услышать это сам: — Томми…

Томас как будто был настроен на его волну и ждал лишь этого полувздоха, чтобы поднять лицо и уставиться на него непонимающе. Он покачнулся из-за долгого сидения в одной позе, отмечая неприятно застывшие мышцы и пытаясь осознать сигналы от мозга. Этого не могло быть.

— Ньют? — спросил он осторожно, уже почти принимая действительное за желаемое.

— Я здесь, — чуть надавил Ньют, понимая, что своим появлением сбил Томаса с толку.

— Но…

— Тереза, — объяснил Ньют одним словом и медленно опустился на соседнее кресло.

Томас все продолжал смотреть на него, нахмурив брови, словно все еще не доверял себе. Ньют дал себе всего несколько секунд слабины, когда утонул в глазах, что мог воспроизвести в голове в любое время дня и ночи. Быстро отметил спутанные ресницы, морщинки в углах глаз, нервно дрожащие крылья носа, еще сильнее выделившиеся скулы и, дойдя до потрескавшихся губ, тут же отвел взгляд, сосредоточившись на более безопасной территории где-то на переносице. Томас проследил за его взглядом, моментально подмечая и новые линии морщин от сведенных бровей, и потухший взгляд темных глаз, и сурово сжатые губы. Он замер, когда Ньют прикусил губу и качая головой, отвернулся, не в силах справиться со всем этим сразу. Тоска по Ньюту нагромоздилась на печаль последних дней и Тому пришлось прикусить щеку, чтобы не сорваться.

Он силой воли заставил себя расслабить плечи, принимая ситуацию, пытаясь заглушить сумасшедшее биение сердца, у которого был свой приход от появления Ньюта. Не так он планировал эту встречу.