— Может, мне пора жениться? Остепенюсь, еще одну собаку заведу…

Ньюта как громом ударило по голове, настолько заигрался, что и думать забыл о Терезе. Конечно, уж после третьей аварии она должна держать его крепче канатов, хоть и сомневался он в ее искренности.

— Тереза, наверное, тоже думает об этом, — как бы невзначай парень наблюдал за реакцией Томаса, откликнется ли что в его лице при звуке ее имени.

— Терезе, конечно, не терпится сдать меня кому-нибудь, но не думаю, что она будет криком кричать от радости, — беззаботно ухмыльнулся Томас и остановился, потому что Ньют растерянно встал посреди дороги, обнаружив, что не непонимает решительно ничего из сказанного.

— В смысле сдать тебя кому-нибудь? Вы разве не…? — начал он и умолк под внимательным и так же ничего не понимающим прищуром Томаса.

— Мы разве не… что? — В глазах Томаса мелькнула мысль понимания и исчезла под толщей веселья, — ты думал, что Тереза и я…? ох, Ньют, эта зараза — моя сестра, — Том вовсю хохотал над умилительным выражением лица Ньюта, что героически старался не показать, каким невероятным идиотом чувствует себя прямо в эту секунду. Растерянность на его лице сменялась тщательно скрываемым облегчением, а там и радостью. Да что уж там, самым настоящим счастьем! Он, конечно, дурак полный, что не распознал семейных уз, но поди ж ты разбери этих девчонок, любят они тебя или ненавидят.

— Извини, — заулыбался Ньют, не зная как выразить свое сожаление, потому что никакого сожаления на самом деле не чувствовал. — Мне не стоило делать поспешных выводов.

— В точку, Ньют, — Томас лукаво повел взглядом и свистнул собаку, тут же одернув себя от восторга, ведь кто знает, почему Ньют так обрадовался. Или дело все же в Терезе?..

***

В офис Ньют вплыл так, будто за окном не декабрь, а вовсю бушует как минимум март. Довольная улыбка не покидала его лица даже в огромной пробке на шоссе и он впервые (!) поздоровался с консьержем на первом этаже. Даже увидев впереди шефа, призывно машущего рукой абсолютно точно ему, Ньют не почувствовал привычного утреннего раздражения.

— Отлично, что я застал тебя, — Дженсен на ходу застегивал куртку, сверяясь с мобильным, который верещал в его руке, снова и снова захлебываясь звонком, как будто вознамерился во что бы то ни стало оповестить шефа о чем-то важном. — Надо бежать. Но Натали заказала тебе билеты, дальше откладывать нельзя.

— Билеты куда? — глупо переспросил Ньют, вызывая у директора вздох отчаяния.

— В Нэшвилл, Ньют, ау, очнись! Тебе для чего рабочая почта?

— Они приступают к стройке? — со смесью радости и глубочайшего ужаса предположил Ньют.

— Что значит они? — Дженсен даже остановился на полушаге, ошарашенно и неверяще уставившись на сотрудника. — Ты! Ты начинаешь стройку! Поздравляю!

Глядя вслед энергичному боссу, что на прощание по-отечески припечатал его ладонью по плечу, Ньют чуть не осел на пол, когда вся прозвученная информация пробралась ему в мозг и разложилась там вальяжно, заставляя крутить одну и ту же мысль на повторе: «Я улетаю в Нэшвилл». Как только и эта мысль улеглась, он развернулся и помчался к помощнице директора.

— Натали, когда у меня рейс? — без приветствия он влетел в кабинет и тут же наткнулся на девушку, чуть не опрокинув ее вместе с документами с ног.

Она посмотрела на него недоуменно, с легкой опаской перехватила бумаги поудобнее и тряхнув волосами, заглянула в монитор. Ньют уже места себе не находил, а она все щелкала наманикюренными ноготками по клавишам клавиатуры, чей стук отражался нервным тиком на глазах парня.

— Двадцать пятого, — наконец без выражения выдала она и уставилась на него вопросительным взглядом. — Дженсен так распорядился.

— Но это же Рождество, — Ньют был крайне раздосадован не только фактом праздника, но и тем, что до даты вылета оставалось каких-то восемь дней.

— И что? Если у тебя какие-то планы, договаривайся с Дженсеном. Я перенесу, только если он подтвердит.

Ньют уже и сам не понимал, для чего завел эту перепалку. Дело то решенное! Лететь просто необходимо. Но как же хочется остаться. Именно сейчас, когда все приходило в норму.

— Черт, черт, черт! — он с опозданием заметил, что несколько коллег с интересом наблюдают за ним и тут же решил заняться чем угодно, лишь бы выбросить из головы тяжелые мысли хотя бы до вечера.

Полностью отключиться ему не позволили все те же коллеги, которые искренне поздравляли его с началом первой самостоятельной стройки и буквально доводили парня до белого каления. Он сжимал зубы в ответ, фальшиво улыбался, не заботясь, что улыбка походила на оскал, и выглядел в целом, как напуганный и загнанный в угол зверь. Собрав необходимые документы и мелочи с рабочего стола, он окинул взглядом просторный офис и поспешил к машине, в душе ощущая, как будто прощается с этим местом если не навсегда, то на года уж точно.

***

Конечно, Ньют не мог себе позволить раскиснуть и тут же все выложить Томасу. Не потому что не хотел, а потому что здравый смысл предупреждал его быть ответственнее и не класть еще один груз на плечи соседа. Ему и без того забот хватало. Да и что он мог сказать ему? Пожелать удачи? Уверить, что все будет хорошо? Не сдались ему эти уверения, по крайней мере сейчас, когда даже волнение из-за проекта отошло на задний план, уступив место меланхолии. Ньют отчаянно не хотел уезжать. И пусть он даже придумал себе абсолютно все взгляды и улыбки Томаса, жить почему-то хотелось именно сейчас в полную грудь.

Томас исправно навещал его каждое утро и они шли гулять с Ричи, предугадывая настроение друг друга. Брюнет видел, что Ньюта что-то грызет изнутри, но боялся спрашивать, что именно. Он почти ничего не знал о нем, а вот так тыкать пальцем в небо, можно и на больное нажать. Ньют же корил себя за то, что несправедливо молчит по утрам, делая вид, что не замечает аккуратных вопросов Томаса, который уходил в себя, гадая, не наскучил ли новому другу.

Ньют приходил вечером к Томасу и они залипали в телевизор, как будто женаты уже двадцать лет, просто деля тишину на двоих. В такие моменты Ньюту было спокойно, и мысли о все приближающемся отъезде на время отходили в тень, освобождая место усталой улыбке и легким шуткам. Томас тоже оттаивал и рассказывал о детстве, как родители не хотели отпускать детей в Нью-Йорк и как мама перед каждым заездом требовала Томаса пообещать, что он бросит гонки. Томас только смеялся и даже не пытался ей объяснить, что гонки его может заставить бросить только чудо. О том, что это самое чудо сидит на его диване рядом в данную секунду, Томас предпочитал умолчать.

— Ты решил, чем займешься дальше? — спросил внезапно Ньют в один из вечеров, когда Томас зашел к нему на ужин. Готовить на двоих у него вошло в привычку, но иногда к парням присоединялась Тереза и жуя обжаренные на гриле овощи, тщательно нахваливала умения Ньюта, косо поглядывая на брата, который наступал ей на ногу под столом, умоляя не перегибать палку. В этот раз Тереза сослалась на неотложные дела и с самого утра упорхнула из дома. Как бы ни хотел Ньют признавать это, но она помогла им обоим преодолеть не одну пару неловких моментов.

— Я точно не вернусь в гонки, если ты об этом, — Томас постарался удержать нейтральное выражение лица, но на последних словах голос все же дрогнул.

— Значит, все-таки женишься? — подразнил его Ньют и увидев горькую усмешку, отложил вилку. — У тебя был какой-то запасной план?

— Клуб предложил мне стать инструктором, — Томас уже неделю раздумывал над этим предложением. Его агент (по совместительству один из лучших друзей, который нам уже знаком — Галли) буквально криком кричал, что это отличный шанс выстроить карьеру. Том и сам понимал это, но уже предчувствовал, что натаскивать молодых гонщиков, скорее всего, будет пыткой похлеще укусов скорпионов. Пытаясь обмануть самого себя страхом перед дорогой, он обманывал себя и в страхе перед байком. Но нет. Он безжалостно скучал по рулю. Как будто в ответ на мысли, заныли недавно сросшиеся пальцы, и он скривился, что Ньют распознал как нежелание продолжать эту тему, но отчего-то не спасовал, а мягко заглянул в лицо соседу.