Томас был для него как метеорит. Вроде Ньют успокоился, практически смирился со своей амнезией, выстроил свою империю, где доверял только себе. И тут Томас, как чертов несущийся метеорит, ворвался в это спокойствие и разрушил его одним своим присутствием. Он действительно осветил этот месяц, даже если Ньют тщательно пытался это скрыть. И вот той ночью они буквально столкнулись, когда Томас вывалил на Ньюта псевдо-правду об его псевдо-прошлом. Какие-то интриги, приключения и посреди всего этого «Ньют, мы с тобой пара». В голове вспыхнуло это произнесенное «любовники». Черт, Ньют загорелся румянцем, не зная, как реагировать на это. В смысле, он был с парнем? Физически, он понимал, как это, но эмоционально… Он был здесь пару месяцев и ему даже в голову не пришло посмотреть на кого-то иначе, чем на одушевленный объект, от которого стоит ожидать неприятностей. Но Томас… с ним было по-другому. Помимо недоверия, он вызывал в Ньюте настораживающее чувство интереса. И чего уж скрывать — блондин чертовски хотел снова прикоснуться к нему. Хотел узнать, такая же сладкая на вкус его улыбка, как выглядит или это только обман зрения.

Сейчас под его пальцами расцветал черно-белый портрет брюнета. Ньюту хорошо удавалось передать его сосредоточенный, поднятый к небу, взгляд, плавный профиль, напряженную линию подбородка и шеи, закушенную нижнюю губу. Странно, но Ньют думал именно об этом, когда вспоминал красивое лицо Томаса. И это не радовало его от слова совсем. Гораздо логичнее было бы нарисовать Терезу или, по крайней мере, Томаса в боевом обличии, с сурово сдвинутыми бровями. Но Ньют видел его именно таким — мягким, рассеянным, растерянным.

— Мда, Томас, ты заставил меня охереть…

— Можно? — Тереза заглянула в комнату Ньюта, стукнув пальцами по двери. Он оторвался от своего занятия, а после, словно очнувшись, с непонятным стыдом захлопнул блокнот, пряча его за спину.

— Конечно.

Она вошла и, остановившись перед Ньютом, с легкостью уселась перед ним на пол, будто старая подруга. Как будто сидеть вот так, в его комнате, было привычным делом. Еще с минуту она разглядывала его лицо, пытаясь понять, что же в нем нашел Томас и без чего просто не может существовать. Но дело определенно было не во внешних данных блондинах, однако, Ньют действительно был очень красив. Даже сейчас, с долей смущения и легкой паники на лице, он выглядел как аристократ, чудом попавший в эту реальность.

— Рисуешь? — она все же успела заметить блокнот в его руках. Ньют неуверенно заерзал под ее взглядом. Странно, но сейчас Тереза не выражала никакой агрессии, однако Ньют чувствовал исходящее от нее недовольство.

— Насколько хватает мозгов.

— Да брось! Твои рисунки удивительны. Можно? — еще раз попросила она, на этот раз протягивая руку к блокноту.

Ньют нахмурился, но медленно кивнул, с опозданием вспоминая про последний портрет. Вот черт, он почти успел забыть, что Тереза, якобы, довольно хорошо знала их обоих. Как же невыносимо ничего о себе не знать!

— Это очень… — она замялась, подбирая слово, — правдоподобно. На самом деле, Томас был прав, когда сказал, что твои сны удивительно точны…

При имени брюнета Ньют неожиданно вспыхнул, но потом понял, что Тереза разговаривает с ним, как с маленьким ребенком, успокаивая его своим тихим мелодичным голосом. С чего бы ей заботиться о нем, если она, по рассказу Томаса, была предательницей, да к тому же, бывшей (?) девушкой (?) Томаса.

— Ох, Томас… — она дошла до последней разрисованной страницы и внимательно вгляделась в черты лица друга. Ньют на самом деле обладал талантом. Это просвечивало сквозь каждую линию портрета, виднелось в каждом штрихе блестящих глаз нарисованного Томаса, в каждой черточке, что слились в вечно растрепанную шевелюру брюнета. Ньют рисовал так, словно помнил свою любовь к Томасу. Или испытывал ее вновь.

— Портрет еще не закончен, — Ньют резко выхватил блокнот из ее рук, вынуждая девушку вздрогнуть. Тереза заставила себя успокоиться и сложила руки на груди, хоть как-то защищая себя от чар блондина.

— Я пришла не просто так, Ньют.

— Я догадался. Тоже расскажешь мне что-то познавательное?

— Да. Мне кажется, тебе нужно кое-что прочесть перед тем, как ты снова решишь наорать на Томаса.

— Уже донесли… — разочарованию Ньюта не было предела. Вчера после ужина он буквально стал другим человеком, когда Томас дотронулся до него. Ему снесло крышу от острой ярости и не думая, как это выглядит со стороны, он отпихнул его, не давая себе утонуть в этом прикосновении. Этот пацан так жутко достал его, но еще больше сводили с ума мысли самого блондина.

— Просто прочти, — девушка достала из кармана помятый, многократно сложенный лист бумаги.

— Это что?

— Мы нашли это у Томаса, когда его доставили сюда. Я… — она вспыхнула от стыда, — сразу забрала письмо. Не думаю, что он успел его прочитать, потому что он явно был не в том состоянии.

— В каком состоянии он был? Он так ничего и не рассказал мне о моих последних днях и что со мной произошло потом, — тихо проговорил Ньют, отмахиваясь от чувства смущения и трогая татуировку. Кое-что Том все же рассказал. — Может ты прояснишь?

— Так ты ему веришь? — от Ньюта не укрылось, что она проигнорировала все его вопросы. Он бы и сам так сделал, уж больно много неудобных вопросов он задал.

— Я этого не говорил. Но у меня нет альтернативной версии.

— Я не думаю, что имею на это право.

— Опять тайны! Он хотя бы притворяется, что ему меня жаль, но ты-то вообще не заинтересована в моем психическом здоровье! Так зачем тебе скрывать это? — Ньют поднялся, с раздражением бросив блокнот на кровать. Он закипал, разозленный ее напускным спокойствием. Да она говорила как с гребаным мелким, черт ее возьми! Сколько можно делать из него психа? — Тереза, я не сломаюсь от правды.

— Просто прочти письмо, Ньют. Ты сам себе все объяснишь.

Девушка поднялась и спокойно вышла из комнаты, оставив письмо на столе. Оно жгло Ньюта одним своим присутствием, не говоря о том, каких мертвецов могло воскресить своим содержимым.

— И нет, Ньют, Томас не притворяется. — Она на секунду притормозила у выхода, но тут же захлопнула за собой дверь, оставив Ньюта в задумчивости и ужасе перед обычной на первый взгляд бумажкой.

***

Ньют так и не тронул то чертово письмо. Он ходил вокруг него кругами, как лис соблазненный сыром, но чувство тревоги внутри только росло. С каждой секундой, с каждым новым брошенным на него взглядом, письмо все больше подрагивало в его глазах. Он заметил розовые пятна на поверхности бумаги и даже не стал думать над разгадкой. Он и так знал, что это кровь. Но чья?

Еще раз чертыхнувшись, он схватил толстовку и выбежал из комнаты, направляясь на тренировку. Ему срочно нужно было проветрить закипающие мозги и реальная опасность была для этого лучшим вариантом.

Зайдя в зал, он заметил Томаса в компании Джулии. Уже привычная картина, брюнет и блондинка, внезапно заставила Ньюта съежиться от злости. Какого черта Том терпит ее присутствие, ведь он разглядывает пол с такой тоской в глазах?!

— Сегодня мы закончили подготовку проекта, который ожидает вас всех. И мы решили как-то отметить это. Сами понимаете, игра предстоит особенная. — Дженсен довольно потер ладони и раскинув руки, покружился на месте.

— Мессия ебаный… — зло буркнул Ньют. Томас стоял в паре метров от него, натягивая ремешок. Огонек загорелся голубым. Это стало отправной точкой для решимости Ньюта. Хватит прятаться от него, пора уже принять какое-то решение.

— У нас одно новое правило! — Продолжал вещать Дженсен, — сегодня не будет никаких команд! Каждый из вас теперь сам за себя!

По толпе подростков прошли восторженно-недовольные стоны. Кто-то рядом с Ньютом высказал сомнения в правильности решения и Ньют согласно покивал. Еще никогда он не был сам за себя, все время приходилось защищать чью-то задницу. Врагов стало ровно в два раза больше.

— Еще у нас сегодня новенький, постарайтесь не выбить его из игры в первую минуту, — Дженсен смеялся неприятно, будто свистящий хорек. Его маленькие злобные глазки зыркали по залу и через секунду впились в Томаса. — Чак, заходи!