Ньют тоже надел белую рубашку, точно так же закатав рукава и расстегнув верхние пуговицы. Его вновь отросшие светлые волосы в беспорядке разметались, топорщась пушистым гнездом. Вздутые вены покрывали руки, стекая из-под рукавов к хрупким запястьям. Татуировка чернела над белоснежным воротником, пряча свои внешние края в тени. Даже сквозь нарастающую панику Томас не мог не отметить, что Ньют выглядел просто великолепно. Великолепно и пугающе, как кобра.

Они прошли через коридор, который глушил музыку, будто укутывая парней своей тишиной. Свернули за угол и поднялись по короткой лестнице, при этом Ньют пропустил Томаса вперед, отчего брюнет еще больше занервничал. Да, Том хотел его доверия, но ему и самому приходилось переступать через свой страх, чтобы продолжать верить блондину.

— Томми? — Ньют остановился на нижней ступеньке, внимательно разглядывая спину поднимающегося Томаса.

Тот остановился на полушаге и замер, напрягшись всем телом. Он быстро и глубоко дышал, отчего голова начала немного кружиться. Или это окружающий мир завертелся вокруг него, когда он услышал свое прозвище из уст Ньюта. Он точно еще не говорил ему об этом.

Кое-как справившись со своими эмоциями и гулко стучащим сердцем, он оглянулся, ожидая подставы. Но увидел то, что привело его в еще большее замешательство. Казалось, Ньют не ожидал от него такой реакции, а решив проверить свою догадку, столкнулся с чем-то, чего не мог понять до конца.

Отклик Томаса удивил его. Ну что могло крыться в обычном уменьшительном имени, отчего брюнет так напрягся, застыв на лестнице? Разве могло это имя значить что-то большее, что буквально сковало Томаса на несколько секунд, а сейчас плескалось испугом и надеждой в темных глазах? Ньют решительно хотел знать об этом. Хотел почувствовать, что испытывал Том при звуке своего имени.

— Мне приснилось, что я называл тебя Томми, — извиняющимся голосом начал Ньют, но тут же разозлился на себя за слабость. — Не бери в голову. Я просто проверил.

— Называл… — Томас только озадаченно промычал в ответ, возвращаясь к подъему.

Странно, но сегодня Ньют пугал его. Начиная от внезапной вспышки гнева утром, продолжая исчезновением до самого вечера и этим неожиданным появлением на вечеринке с проявлением дружелюбия. А теперь еще и Томми.

Они вышли на крохотный балкон, и их тут же окружил теплый плотный ветер, растрепав волосы и заставляя прищуриться. Том вздохнул полной грудью. Он так давно не был за пределами стен лаборатории, что уже стал забывать, что окружающий мир вообще существует.

Ньют остановился рядом, слегка касаясь своим плечом его плеча и уставившись проницательным взглядом на горизонт.

— Я помню это место… — тихо проговорил Томас, наслаждаясь свежестью воздуха. Он слегка дрожал от него, но чистый кислород, просачивающийся внутрь его затхлых внутренностей, приносил настоящее удовольствие.

— Я надеялся, что ты скажешь так, — ответил Ньют и поправил разлетевшуюся челку.

— Почему? — Том перевел на него растерянный взгляд, отмечая острую линию его скул. Такие же геометричные линии сквозили везде: острые плечи, острый подбородок, острый кадык и даже острый взгляд. Этот Ньют как будто весь состоял из осколков прежнего Ньюта.

— Я все пытаюсь уложить в голове твой рассказ, Томас. И везде ищу подтверждение твоим словам.

— Я думал, ты категоричен в этом плане, — ошарашено проговорил Том, перехватывая его напряженный взгляд.

— Я еще не решил… — Ньют развернулся к нему лицом, облокотившись на перила, — скажи мне… почему это так важно для тебя? Только не заводи речь про наши отношения, прошу тебя, — добавил он, забавно сморщившись.

— Хорошо. — Том отогнал сожаление о презрительном тоне Ньюта. — Если отбросить в сторону эмоции, то я твой единственный шанс вырваться из лап ПОРОКа и прожить нормальную жизнь. Если ты не поверишь и откажешься идти со мной, все повторится. Весь кошмар, который мы уже успели пройти, пойдет по второму кругу.

— Это действительно было так ужасно? — в голове Ньюта возник образ из его снов: огромная косматая тварь, лязгающая руками-пилами.

— Даже хуже, — Том сочувственно смотрел на него, не в силах ничем помочь. Это была личная внутренняя война блондина, в которой он сражался сам с собой.

Оба пристыженно замолчали. Ньют вглядывался в горизонт, стараясь не дрожать слишком сильно рядом с парнем. Тот, в свою очередь, уже наплевал на дрожь и пару раз открыл рот, чтобы продолжить диалог.

— Ты ведь хотел от меня правды, так почему ты закрываешься? — не выдержал он в итоге.

— Я не знал, что твоя правда окажется для меня такой фантастикой. — Ньют перевел на него взгляд своих песочных глаз.

— Иногда лучше поверить в самую невероятную фантастику, чем заблуждаться в том, что кажется обыденной реальностью.

Тон Томаса показался Ньюту гораздо теплее, чем он мог быть. Это не значило, что он верил ему, но отношение брюнета практически не оставляло сомнений: Ньют был ему дорог. И не только потому что он продолжал возиться с ним, практически физически каждый раз останавливая свою злость. Не потому что еще не плюнул и каждый раз шел за ним, стоило блондину позвать. Что-то во взгляде Томаса, в том, как он ощупывал своими карими глазами его тело, в том, как склонял голову, когда Ньют оказывался рядом, в том, как улыбался, когда думал, что Ньют не видит… В этих мелочах было так много теплоты, которую блондин никак не мог заслужить своим поведением. Он ведь только старался побольнее пихнуть его в сторону, оттолкнуть, принизить. Так в чем же дело? Почему Томас все еще был здесь?

— А наши друзья… они знали о… нас? — ему тяжело было даже думать об этом, но вопрос не желал рассеиваться.

— Все до единого, — без промедления подтвердил его догадки Том.

— И как они относились к этому?

— Ньют, тебя все так любят… — Том, кажется, забылся, — ну и из-за тебя им пришлось терпеть и меня.

Ньют замер, смотря на его улыбку. Прямо сейчас, в этот момент, что-то с громким треском сломалось в нем самом, отчего глаза наполнились больными жгучими слезами, а пальцы, против воли потянулись к Томасу, сжавшись на белоснежной ткани его рукавов. Томас затаил дыхание, закусив губу. Он не решался потянуться навстречу, испугался, что может спугнуть его. Ньют застыл, как дикий лесной олень, расплескав в своих ореховых глазах страх себя самого. Казалось, в ту секунду он был набит сожалениями до отказа, так что они то и дело прорывались изнутри, капали из плотно сжатых губ, лились из намертво склеенных глаз. Том понял, что Ньют принял его и почти принял себя. Почти.

— Ньют, я… — Осторожно начал он и тут же понял, что совершил ошибку.

— Черт, нет, это слишком для меня. — Ньют моргнул, развеивая чары. По его щеке сорвалась горячая слеза и он дернулся от Тома, как от огня. Бросив на него последний умоляющий взгляд, он рванул по лестнице вниз, оглашая коридор своим торопливым отказом. — Я как будто в театре абсурда!

***

Ньют уже несколько часов сидел на полу, ожесточенно рисуя в блокноте, что подарила ему Тереза пару недель назад и страницы которого уже затерлись по краям. Она сказала что-то про значимость его снов, и уже через три дня в блокноте осталась только половина чистых листов. Он рисовал все, что смог вспомнить из своих сновидений. Некоторые сюжеты складывались даже из нескольких ночей, как мозаика, проступая сквозь плотные мутные мысли Ньюта. Огромная поляна с деревянным домиком в углу. Горы, усыпанные горчично-желтым песком. Мчащаяся по пустыне машина. Все это казалось кадрами фантастического фильма, в котором речь велась о борьбе за выживание. Но Ньют не мог быть его героем. Скорее, он был простым наблюдателем, с интересом и ужасом ожидая следующей сцены. Но потом появился этот Томас. Странный, иногда до тошноты навязчивый, порой до жути молчаливый, пугающий… Ньют тянулся к нему. Не понимал и продолжал сближаться, отчего-то подсознательно страшась его внимательного взгляда и подтекста в словах. Томас постоянно говорил что-то такое, отчего Ньют замирал, боясь, что мозг найдет разгадку. Но в Ньюте не было этого желания. Он не хотел разгадок, он хотел спокойствия. Иногда ему хотелось накричать на Томаса, оттолкнуть его, рявкнуть что-то обидное. Ньют испытывал к нему какую-то нерегулируемую тягу и это казалось неправильным. Но иногда на лице Томаса появлялась искренняя душевная улыбка и Ньют скрепя сердце проникался теплом к этому чужаку. Он хотел его узнать. Выведать его тайны, его прошлое, узнать, почему он так странно разглядывает Ньюта якобы-украдкой. Что он увидел в нем такого особенного, что оставалось скрыто для самого Ньюта.