— Что вы будете делать дальше? — спросил Том у Терезы, просто чтобы сменить тему. Он так много думал о нем, что теперь хотел лишь короткой передышки.

Эта крохотная комната, похожая на переговорную, стала его личным карцером. Его все продолжали приводить сюда изо дня в день, хотя он пытался сопротивляться и постоянно кричал о своей ненависти, разбивал кулаки о стены и об жесткие маски охраны. ПОРОК был непроницаем. Словно Томаса запустили в огромный воздушный пузырь и он все болтался в нем, нанося себе новые раны своими отчаянными попытками выбраться. Но правда была в том, что ему некуда идти. Он только надеялся, что Минхо и остальные добрались до спасения и затаились там, проживая новую жизнь.

— Я не знаю, — Тереза пожала плечами под пристальным взглядом парня. — И, честно говоря, кажется, никто не знает. До меня доходят слухи, что… — она осеклась и замолчала.

— Какие слухи? — он ничуть не заинтересовался, но беседа требовала, чтобы ее поддерживали, как огонь. Так что Томас этим и занимался, подкидывал сухие фразы, чтобы костер не погас.

— Я пока не хочу говорить об этом. Я только чувствую, что скоро все снова изменится.

— Ты всегда так говорила, — заводясь, обронил Томас.

— Я не изменяю себе. — В голосе девушки послышалась легкая теплая улыбка. Видеть Томаса таким разбитым было тяжело. Даже его крики не ранили так сильно, как это пустое выражение глаз и отрешенный голос. Кажется, он совсем забил на себя. Лицо и руки украшали жуткие кровоподтеки и каждый день появлялись новые, сменяя те, что хоть немного успевали заживать. Он сильно похудел, постоянно отказываясь от еды. Осунулся от отсутствия сна и глубоко сидящей внутренней трагедии. Казалось, что он просто разваливался на куски, лишь чудом удерживая себя от окончательного распада. Каждый их разговор заходил в тупик. Томас вспоминал о Ньюте и надолго замолкал, после чего снова возвращался в свою комнату. У Терезы крутились тысячи фраз для него, что за секунду смогли бы вытащить его вновь на поверхность, но говорить об этом было слишком рано. В душе девушки расцветал огненный бутон ненависти. Ни разу за десять лет она не усомнилась в своей работе, но сейчас, глядя на изменившегося, побежденного Томаса, поняла, что нужно было делать с самого начала. Нужно было бороться против, а не за.

— Завтра к тебе придет гость. Постарайся держать себя в руках, хотя бы сделай вид, что готов помогать.

Она продолжала смотреть на него глазами, полными любви. Если бы он рассказал ей все, что с ним приключилось с момента их последней встречи, смогла бы она все так же любить его? Если бы узнала все его темные мысли, фантазии о светловолосом парне, о том, как он убивал… Как презирал ее, винил в своих неудачах, ненавидел ночами, когда слышал болезненные стоны Ньюта, смогла бы она продолжать видеть в нем отличного парня? Если бы узнала, как много раз он улыбался ей, втайне надеясь, что она не догадывается о его запрещенных мыслях, все продолжала бы звать его этим особенным «Том»? Весь ее вид вызывал в Томасе отвращение. И больше всего он ненавидел ее за то, что она так легко приняла его поступок. Она снова лгала ему. Невозможно было простить тот выстрел. Если бы она на самом деле любила его, то убежала бы от него в панике, потому что он рушит все, к чему притрагивается.

И все же он чувствовал, как день за днем его злость тает, смешиваясь с непроглядной тьмой хандры. Он впустил в свою жизнь траур и он, наконец, затопил его с головой. Да, они схватили его, заперли его тело в этой чертовой лаборатории, но душой он остался свободен. Ему, наконец, больше нечего бояться. Не за кого.

========== -22- ==========

Комментарий к -22—

Nothing but thieves - Broken machine

Nothing but thieves - I was just a kid

— Я обещаю, что вытащу тебя отсюда. Просто позволь себе немного доверия, Томас, пожалуйста.

— Странно слышать это от человека, который притворялся все это время. — Он обкусывал ногти, и без того напоминающие незаживающие раны.

— Я не притворялась. Я не помнила! Томас, да говорю же тебе, как только появился этот врач и снял гребаный чип, у меня буквально вся жизнь перед глазами промелькнула. А когда он сказал про тебя… — дыхание девушки сбилось.

— Как ты могла понять, что он говорит обо мне? Как ты вообще ему доверилась?

— Я не знаю. Можешь назвать это интуицией. Я знала, что ты должен быть жив…

Том снова и снова прокручивал в голове их первый разговор. Когда она вошла в дверь, дружелюбно взглянув на Терезу, он подумал, что уже докатился до галлюцинаций. Разве могла жизнь так издеваться над ним, чтобы подкидывать такие свои повороты, от которых Томаса буквально начинало выворачивать. Он чувствовал, что еще немного и точно слетит с рельс спокойствия, как старый ржавый вагончик. Он не хотел никаких призраков из прошлого. Ему не нужны были старые друзья. Он просто хотел тишины, пустоты и желательно, полного забвения. Но эти две девчонки день за днем тащили его из тягучего, мрачного, но от того еще более приятного болота равнодушия.

Уже пару недель подряд они по очереди промывали его мозги, призывая бороться за свободу, призывая начать готовиться к более решительным действиям. Но о какой свободе они говорили, если для Томаса теперь весь мир — это тюрьма. Он застрял здесь, придавленный чудовищным чувством вины и сожаления. И он больше не хотел бороться. В принципе, не видел никакого смысла в стремлении. Хотя и знал, что не продержится так долго. В груди снова вскипала ненависть, заводя его, как двигатель суровой военной техники, чтобы он вновь поднял голову. Он только не знал, что станет катализатором.

— Нам просто нужно продержаться здесь. Я не знаю, но кажется, пару месяцев. — Девушка оглянулась и еще тише продолжила, — нужно успеть все подготовить. Мы продумали план до мелочей, но столько всего изменилось за последнее время. Тереза поможет нам… — Она замолчала, смотря на Томаса непонимающим взглядом, — Том? Том, ты вообще меня слушаешь?

Томас утонул в мыслях. Тереза помогает им. Это все еще не укладывалось в его голове. С чего бы это вдруг холодная принцесса сменила гнев на милость? Неужели гибель Авы наконец и ей открыла глаза, что никто в этом мире не застрахован от потери и что лекарство здесь уже не имеет решающего значения. И вообще, если вспомнить их разговоры, она должна бы ненавидеть его. Впрочем, он с легкостью справляется с этим за двоих. Как он мог раньше называть ее другом? Она предала его и сколько бы сейчас ни пыталась искупить свои дела, не отмоется. Как и сам Томас.

— Минхо очень скучает по вам… — добавила девушка через секунду, оставляя на сердце Томаса еще один порез. Минхо. С его вечной полуулыбкой-полуухмылкой, но теплым, сосредоточенным взглядом, холодными мозгами и стальными нервами, он был просто необходим Томасу. Без преувеличения, лучший друг, которого только могла ему дать изношенная земля. И как он сможет признаться лучшему другу, что убил Ньюта? Разве сможет он когда-нибудь сказать ему, что лично застрелил парня, что стоил для них обоих так много? Минхо отпустил его, только взяв обещание, что он вернется, и вернется не просто так, а спасет блондина. Но Том не смог. Он и себя не спас.

Перед глазами мелькнул образ Ньюта. Пришлось сжать зубы, чтобы отвлечься.

— Томас, на тебе будет самый важный элемент. — Девушка вновь прервала его тягучие мысли и он собрал себя в напряженный комок, чтобы отсечь лишнее. — Честно говоря, я не знаю, как ты это сделаешь, и я даже не представляю, как сказать тебе об этом…

— Давай уже, не тяни. Разве остались высоты, которые я не покорю? — шутка из уст Тома звучала горько и неуклюже. Это еще раз уверило Бренду в том, что разговор будет не из легких.

— Томас, постарайся принять информацию адекватно. Пожалуйста, услышь меня.

Ладони Томаса неожиданно вспотели от ощущения, что сейчас его мир снова рухнет. Во рту пересохло и он тяжело сглотнул, ощущая разбухший шершавый язык. Ему вдруг стало холодно от того, какое сочувствие разлилось в глазах Бренды.