***

По лбу Ньюта стекали капли пота, хотя Томас дрожал от холода ночи. Блондин лихорадочно скинул куртку, дыша все тяжелее, будто с каждым вздохом уходил все дальше на глубину. После заката прошло около двух часов. Или трех. Или несколько жизней.

— Забери это, — он протянул Томасу помятую бумагу, испачкав письмо своей кровью. Неожиданно он вспомнил фигурку Чака, которая все еще лежала в кармане брюнета. Кто же был виноват в том, что Томасу доставались прощальные подарки, помеченные кровью друзей?

— Ньют, давай не будем… — начал Том, но Ньют зло перебил его, буквально силой впечатывая письмо ему в грудь.

— Я сказал, забери эту чертову бумагу, Томас! Пока я не передумал. Зачем ты бесишь меня?

Том медленно убрал письмо в карман, застывая в темноте. Взгляд Ньюта был похож на взбесившийся сгусток пламени, он хватал и рвал реальность между ними, сжигая все мосты в жизни блондина. Нежность, жалость, сострадание, все это ушло на второй план, отступило в тень Вспышки, даже не мечтая еще хоть раз оказаться в поле зрения Ньюта. Томасу было больно смотреть на парня.

— Мне. Просто. Нужно. Тебя. Обнять. — С жадностью отчеканил Ньют, будто боясь, что не успеет сказать следующее слово. Он потянулся к Томасу, страшась того, что тот его оттолкнет. Но разве мог Том пойти на поводу у своего здравого рассудка, который вопил бежать прочь и забыть все это, чтобы спасти свое будущее. Он не мог оторвать себя от Ньюта, даже если бы попытался. Даже если он погибнет, он не перестанет идти за ним. — Пожалуйста, Томми… Пожалуйста.

Услышав мягкую просьбу, Том погладил пальцами плечи Ньюта и почувствовав его отдачу, нежно сжал худое тело в своих руках. Ньют всхлипнул, пряча испачканное кровью лицо у него на плече и отчаянно, до онемения, цепляясь пальцами за его куртку. Он так не хотел отпускать его, что готов был раствориться в нем прямо здесь и сейчас, пробраться рассыпавшимся песком сквозь его кожу и свернуться глубоко внутри, отдавая последнее тепло тому, кто был для него дороже всех в этом погребенном мире. Последняя жизнь, которую он без раздумий отдал смешному мальчику с шоколадными глазами.

Укрытые темнотой и воцарившейся тишью между ними, они принимали ночь и сами заполнялись ее чернотой без остатка, инвестируя боль в будущее, без шанса на новый безболезненный вдох.

***

— Я должен идти, Ньют. Я должен попытаться кого-то найти…

— Нет, нет, нет… — в душе Ньюта разливалось равнодушие, но он все продолжал цепляться за Томаса.

— Я ведь не могу просто сидеть здесь. Я могу хотя бы попытаться найти патруль или даже добежать до лаборатории.

— Не уходи, Томми, пожалуйста.

— Но я не могу просто… Ньют, я должен что-то сделать… — Томас склонился к Ньюту, лежащему у него на коленях. Трясущимися пальцами он гладил его светлые волосы, смешанные с жестким песком. Ему все сложнее было прогонять панику.

— Ты делаешь, Томас. Ты делаешь. Ты все еще держишь меня здесь.

Где-то далеко, на рваной линии горизонта, там, где горчично-желтые пески смешивались с темным небом, их уединение нарушил робкий луч рассветного солнца. Он неспешно пробирался по пустыне, лаская залежи крохотных песчинок и пряча свое любопытство, заглянул в лицо Ньюту, освещая кроваво-красные глаза блондина. В углах мертвенно-бледных губ запеклась черная кровь, украшая своими жуткими разводами острые скулы парня. Он уставился невидящим взглядом в небеса, посылая последнюю немую молитву любому, кто мог его услышать. Он отчаянно молился, чтобы им дали еще хотя бы час. Но небосвод продолжал молчать, игнорируя мольбы непокорного парня. Безумец, он ведь просил так много, попирая все законы мироздания.

***

— Ну что, ты все еще считаешь, что обитатели рая выглядят именно так?

Ньют прокричал свои мысли, выныривая из омута болезни и фокусируя взгляд на лице Томаса. Совсем немного. У него осталось так мало времени. Но сил не было даже на слова, поэтому Ньют продолжал смотреть ему в глаза, судорожно собираясь для каждого нового вдоха. Ему казалось, что внутри него кто-то развел костер и он полыхает у него под кожей, сжигая заживо. Все внутренности скручивало в канат, кожа была натянута так крепко, что казалось, стоит двинуться и она лопнет, выпуская на волю зверя. Глаза резало, они слезились даже от мягкого рассветного утра и все время хотелось их закрыть, но Ньют упрямо держал их открытыми, чтобы видеть все до последней секунды. Очередной резкий сдвиг внутри и Ньют скорчился в руках Томаса. Он оттолкнул его и перевалился на колени. Изо рта потекла черная кровь. Как больно, господи, как же больно.

— Ньют, чем мне помочь тебе? — Томас в панике взывал к нему, но до Ньюта слова доносились лишь обрывками звука, как сквозь сломанную рацию.

— Да посмотри ты на меня! Смотри на меня, не отводи взгляд! — Ньют прокричал это в лицо Томасу, дыша хриплыми рывками. — Тебе нравится то, что ты видишь? Ты видишь хоть какой-то смысл в этом лице? Я даже забываю, кто я… — Ньют закрыл глаза, из-под которых капали слезы. — Кто я? Откуда я пришел? Как меня зовут вообще? Хоть кто-то в этом мире помнит мое настоящее имя? И кто навсегда запомнит это чужое? Томми, это… это все. Прости меня, ты знаешь, я боролся… — Ньют сделал еще один поверхностный вдох. — Я боролся и проиграл. Так глупо проиграл. Я пытался, Томми, я пытался…

— Я знаю, Ньют, я знаю, — Томас уже не понимал, о чем говорил, лишь старался не пропустить ни единого звука от Ньюта. Его дрожь передавалась окружающей реальности, круша мир на кусочки рассыпанного пазла.

— Я не смогу причинить тебе боль… пожалуйста, не проси меня об этом. Помоги мне, Томас! Помоги мне! — Ньют снова закричал, застонав его имя. Имя, которое вело его через боль и темноту к последним крохам разума.

— Чем помочь? Ньют, я не знаю, что делать… Я боюсь, Ньют… — Том судорожно хватал крохи кислорода, отчаянно ища подсказку в постоянно меняющемся лице Ньюта. — Чего ты хочешь?

— Это последняя… моя последняя просьба. Томми… — Ньют потянулся к пистолету на бедре Томаса. — Помоги мне. Помоги остаться здесь, с тобой. Убей меня.

— Я не смогу… — Томас качал головой, не обращая внимания на крики Ньюта. Тот сглатывал воздух, булькая кровью в горле.

— Сможешь! Смотри на меня, черт возьми! Томми, пожалуйста… Я больше не могу… — Ньют срывался с эмоции на эмоцию, заливаясь злыми слезами. — Я знаю, что больно. Мне тоже больно, Томми…

Томас прижался к нему, пропитывая его футболку своими слезами. Как он мог исполнить его просьбу? Как он мог просить его об этом? Как он мог сдаться, оставляя здесь Томаса на волю судьбы? Как он может быть таким жестоким и одновременно великодушным?

— Томми, отпусти меня…

— Я не могу, Ньют, я не могу! — Томас шептал, а потом не заметил, как перешел на крик. — Мы остановим это!

— Как? Какими силами ты остановишь Вспышку? Или меня… Том, посмотри на меня… — Ньют поймал его ладонь и дернул, заставляя посмотреть себе в глаза. Он знал, что Томас увидит там. Чистое безумие, смешанное с адским сожалением. Последние минуты, и больше он не сможет контролировать себя. В голове кружил черный туман, превращая любимое лицо в равнодушную картонную картинку. Ньют с трудом цеплялся за воспоминания, отгоняя темноту болезни. Слова выходили хриплыми рваными осколками. — Посмотри на меня, Томми… Я уже все… Я уже шиз. Со мной кончено, Томми… Я умоляю тебя, если я дорог тебе… если ты все это время был со мной не просто так… Скоро последний нормальный вздох, и я не смогу больше быть собой. Убей меня. Томми, я перешел черту. Господи, только не плачь…

Ньют сжал окровавленные зубы, хватая последние крупицы воздуха. Он простонал и как только Томас поднял мокрые глаза, улыбнулся ему. Через боль и страх, задыхаясь, продираясь сквозь безумие, наплевав на будущее, которого уже нет. Он улыбнулся, пытаясь утешить своего Томми, пытаясь оставить о себе что-то кроме душевных развалин. Он знал, что не спасет его, но стоило попытаться сделать это хоть на миг. Сердце тяжело отсчитывало последние удары, утопая в горячей вязкой крови. Казалось, что по венам льется раскаленное масло, так больно было просто существовать.