И тут незадачливый собаковод снова схватился за ружье и скомандовал:

– Отойдите оба. Должен же я покончить с этой гадиной раз и навсегда.

– Нет, не убивайте его! – взмолилась я и невольно уткнулась в пушистую гриву.

Пёс часто дышал, но не издавал ни звука. Бедняга, он ведь и мысли не допускает, что родной хозяин достал ружьё вовсе не для охоты на дичь.

– Послушайте, – вновь попытался завязать разговор Эспин, – мне интересно только одно. Где вы взяли костяную цепь?

– Чего? – недоумевающе переспросил мужчина.

Дабы доходчивей объяснить, Эспин обернулся, чтобы взять в свободную руку болтающуюся цепь и демонстративно поднять её в воздухе, насколько это позволял замок на ошейнике пса.

– Кто её вырезал?

– Понятие не имею. Она мне случайно досталась. Сынок с Песцового острова привёз, сказал, что такая цепь прочней любой железной, потому что звенья не разомкнутся. А мне такая и нужна была. Гадина ведь в силу вошла, пару раз подпрыгнет, пару раз головой мотнёт, и конец железной цепи.

– Эта тоже не особо его удержала, – заметил Эспин. – Знаете, раз уж вы решили покончить со своей собакой, думаю, эта цепь вам тоже больше ни к чему. Может, отдадите её нам.

– Кого?

– Цепь. Вы сказали, у вас ключ под матрасом. Может, откроете замок?

Мужчина призадумался, но тут же быстро сориентировался и выдал:

– Что за это предложишь?

– Простите? – изобразил непонимание Эспин.

– Сколько заплатишь за цепь?

– Вы имеете в виду деньги? Простите, но мы изрядно поиздержались в Энфосе. Боюсь, наличности у нас нет.

– Ну, нет, так нет.

Сказав это, мужчина подошёл к Эспину, вырвал у него из рук цепь и потащил несчастного пса в сторону ближайшего двора, к месту скорой казни.

– Нет, не надо, пожалуйста! – умоляла я и бежала за ним следом. – Не убивайте Дозорку. Если он вам так сильно надоел, отдайте его мне.

Мужчина остановился и озадачено оглядел меня:

– Зачем тебе гадина?

Я не нашлась что сказать и честно призналась:

– Просто он такой милый и пушистый.

Живодёр хмыкнул, отвернулся и потащил беззащитного пса дальше.

– Ну, пожалуйста, – не отставала я, – обещаю, он больше не будет воровать у вас еду. Мы с кузеном путешествуем. Завтра мы уходим в Каменку и заберём Дозорку с собой. А потом мы все вместе переправимся на Медвежий остров, и Дозорка к вам никогда не вернётся, даже если очень сильно захочет.

Кажется, мои слова нашли отклик в каменном сердце мучителя. Но лишь отчасти.

– Сколько дашь за собаку? – заново начал он торги.

– Но у нас только чеки.

– Не нужны мне ваши бумажки. Лучше я пристрелю гадину. Тогда и забирайте её себе вместе с цепью.

У меня не нашлось слов, чтобы выразить всё степень презрения и ненависти, что я успела испытать к этому человеку всего за несколько минут знакомства с ним. Я просто задыхалась от волнения и злобы, благо Эспин нашёл выход из ситуации.

– Может быть, ограничимся бартером? Вам в хозяйстве случайно не нужен примус?

О, надо было видеть, как загорелись глаза живодёра, когда Эспин поднял руку и продемонстрировал ему нашу помоечную находку. Отчищенная он снега, она и вправду выглядела довольно прилично, прилично настолько, что её можно было выдать за рабочий аппарат.

 – Давай сюда, – тут же согласился мужчина, но Эспин не спешил скреплять сделку.

– Нет, не так. Вы нам ключ от замка, мы вам примус.

Истязатель собак думал не долго. Вручив мне цепь словно поводок, он забежал в один из дворов, потом в дом и, видимо, полез под матрас, чтобы найти ключ от Дозоркиной свободы.

– Ты здорово придумала, – пока мы ждали хозяина пса, сказал мне Эспин. – Этот крохобор мог бы отдать нам цепь безвозмездно и ещё приплатил бы, когда ты сказала, что мы увезём собаку на другой остров. Только ты ошиблась в одном. Когда заключаешь сделку, не нужно показывать чрезмерные эмоции, будто ты кровно в ней заинтересована. Иначе партнёр решит, что вправе навязывать тебе свои условия. Так оно и случилось. А могли бы оставить себе горелку от примуса и получить цепь за просто так.

– Я ни слова не поняла из того, что ты сказал, – честно призналась я.

– Значит, дух Крогов тебе ещё не присущ.

Ещё не присущ? То есть, когда-нибудь я стану такой же прожжённой торгашкой, как и дядя Густав? Ну, уж нет, не хочу.

Не прошло и двух минут, как хозяин Дозорки вернулся к нам без ружья, но с ключом.

– Вот, – протянув его нам, произнёс мужчина, – забирайте гадину в Каменку. Да хоть в море топите, но чтобы больше я его тут не видел.

Обмен на примус состоялся, и мы с Эспином поспешили увести пса подальше от улицы и скрыться между домами. Кто знает, как быстро новый владелец примуса поймёт, что он нерабочий – ещё найдёт нас и потребует аннулировать сделку. Но Дозорку я ему всё равно не отдам!

Неподалёку от двора Тойвонына Эспин остановился, чтобы снять с пса оковы. Костяная цепь, замок и даже лента ошейника теперь оказались в его руках, а в глазах Дозорки светилось что-то напоминающее благодарность.

– Жаль, что мастер здесь не живёт, – заметил Эспин, продолжив путь. – Но ничего, как только окажемся на Песцовом острове, обязательно расспросим местных, что за косторез умудрился сделать такую диковинку. А потом закажем ему ещё десять таких. Во Флесмере обязательно найдутся ценители всяких головоломок и загадок. А потом можно будет наладить поставку других резных диковинок…

– Как думаешь, – прервала я мечтательные словеса Эспина, – Тойвонын и Пилвичана разрешат нам пустить Дозорку в их двор?

Эспин смерил меня оценивающим взглядом, прежде чем сказать:

– Ты что, серьёзно решила забрать собаку с собой?

Теперь настала моя очередь недоумевать:

– Так ты обменивал примус на цепь? Тебе было всё равно, застрелит тот сумасшедший пса у нас на глазах или нет?

Ну, что за бесчувственный торгаш? Ну когда же он исправится и перестанет думать только о своей выгоде?

– Послушай, – примиряющим тоном начал он, – зачем нам этот пёс? Что мы с ним будем делать? А чем кормить? Нет, мне не жалко денег на еду, но в Сульмаре нам придётся закупать столько, сколько мы сможем с собой унести. Ты собираешься тащить на спине лишние килограммы ещё и для собаки?

– Ты же слышал, что Тойвонын рассказывал про свою упряжку. Здешние собаки умеют самостоятельно охотиться на мышей и ловить рыбу.

– Так ведь летом, а не зимой. Думаешь, почему в Кедрачёвке так долго не выкидывали испортившуюся рыбу? Её собирались отчистить от червей и скормить собакам. Эту юколу заготавливают большей частью для них, она ведь лёгкая, её проще всего брать в поездку и кормить упряжных собак. А у нас с тобой юколы нет.

– Тогда купим её в Сульмаре, – не сдавалась я.

– Шела, – начал уставать от этого разговора Эспин. – Какой нам прок от собаки, кроме того, что она такая милая и пушистая?

– Он будет охранять нас.

– От кого?

– От медведей. Ты же помнишь ту морду в кедрачах. Если бы тогда при нас была какая-нибудь собака, она бы почуяла медведя издали и загодя начала бы гавкать. А медведь бы услышал собаку, подумал, что рядом люди, и обошёл бы нас стороной. Теперь понимаешь, почему нам просто жизненно необходима своя собака?

Эспин долго молчал, потом опустил глаза и посмотрел на Дозорку. А пёс словно понял, что здесь и сейчас решается его судьба. Он так жалостливо глядел на Эспина, даже ушки прижал. Ну, просто максимум умиления. Я бы не смогла после такого сопротивляться. И Эспин не смог.

– Ладно, – сдался он, – убедила. Ещё одна встреча с медведем нам не нужна. Тем более на Медвежьем острове. Возьмём с собой пса, пусть отпугивает своим лаем диких животных.

О, моему счастью не было предела. Хотелось затискать и Дозорку, за то, что он такой милый лапочка, и Эспина за то, что такой уступчивый. Хотя нет, Эспина трогать не буду, ещё воспримет это как-то не так, и снова будет совать руки в мой спальный мешок.

Глава 31