- И как они? – Люка подвинулась ближе, жадно ловя каждое его слово. Она уже год не получала никаких вестей о родителях, - что с ними там делают? Их кормят? Как с ними обходятся?  

- Они в соседних камерах и могут разговаривать, - деликатно и мягко ответил он. Люка впервые услышала такую его речь, и тут же поняла, что её слёзы капают на стол легата. – Ваша мать спит на лежанке, отец – на полу. Их кормят… Но вы должны представлять, какая еда в тюрьме.

Она закивала, и тут же стала вытирать слёзы пальцами. Воспоминания о родителях, её любовь к ним и действительность, в которой она сейчас жила, душили её, заставляя ронять эти непрошенные слёзы, которые она безуспешно старалась унять.

Легат достал из стола стопку бумажных полотенец и протянул ей. Такой простой и человечный жест, и именно он рассказал Люке об Адемаро Долгарде больше всего. Он не подавил её эмоции, как обычно делал, когда она гневалась, а наоборот – позволял ей пережить это горе, тогда как остальные только и ждали от неё полного отречения от самых родных людей.

- Извините, - наконец-то произнесла она, немного придя в себя, - вы не поверите, но когда-то я почти не плакала.