Пару раз они натыкались на помещения, видимо, служившие ученым. Они были обставлены стеллажами с книгами и странными приборами, колбами, листками и непонятными чертежами, которые висели, прибитые к стенам, и в хаотическом беспорядке были разбросаны по столам и полу .

  Были и жилые сектора, о чем свидетельствовали поржавевшие кровати, запертые сундуки и комоды. Иногда в них даже находилась одежда, выцветшего грязно-серого цвета. Миднаби была уверена, что когда-то это были красивейшие ткани с золотой вышивкой, ибо не могла быть плохой ткань, которой пользовалась эта великая раса.

  Аккуратно ступая по каменным ступеням широкой лестницы, путники прислушивались к грохоту и шуму где-то внизу. С каждым шагом гул становился все отчетливее. Круглый потолок над ними пропускал тонкие струйки ледяной воды, которые где-то капали, где-то стекали по стенам. Желтый полумрак все чаще разбавлялся холодным светом от грибов, которых становилось все больше и которые все активнее захватывали собой все влажные пространства на ступенях и стенах.

  Азуку становилось неспокойно. Это беспокойство передалось Миднаби, которая старалась держаться как можно ближе к стенам.

  - Тшш! - Девушка остановилась и присела, практически ползком перебираясь вплотную к стенам. Она натянула рыжеватый капюшон плаща, чтобы вода с потолка не капала на голову.

  Орк за несколько дней научился понимать ее поведение без слов. Стараясь ступать в след, он аккуратно и бесшумно достал тяжеленный желтоватый меч. Его булава была погребена под роковым завалом. Новое оружие нашлось не сразу, но полностью оправдало себя. Тяжелый и длинный меч оказался даже в чем-то полезней дубины. Желтый металл был невероятно крепок, пару раз служил рычагом для открывания дверей и - о диво! - даже не гнулся под напором орка. При удачной атаке острием можно было пробить незащищенные механизмы, не боясь, что оружие переломится.

  Гул становился сильнее.

  В конце лестницы оказался зал. Огромный зал. Потолок был настолько высоко, что его практически не было видно. Также не было видно и конца зала, потому что он был заставлен множеством гигантский машин, дышащих паром и скрипящих шестеренками. Множество рычагов и труб вкупе с равномерно и неторопливо перемещающимися по залу центурионами создавали этот непередаваемый гул, от которого закладывало уши.

  Их не замечали в полумраке лестницы. Миднаби долго наблюдала за перемещениями механических охранников и что-то подсчитывала, о чем говорили загибаемые пальцы и еле заметные движения губами.

  Уже не раз они скрывались от гигантских машин, стараясь держаться вне поля их видимости. Сражаться с такой махиной одному было равносильно самоубийству - орк это понимал и не желал ввязываться в бесполезную битву. В какой-то момент данмерка схватила Азука за руку, четко отбила пять ударов и резко сорвалась с места. Остановившись у ближайшего механизма и простояв там пару ударов сердца, она снова рванула с места к следующей остановке. Выглянув из своего укрытия, она помахала орку, зовя его к себе. В ту же секунду он кинулся повторять ее пробежку. Держа меч перед собой , Азук старался бежать как можно быстрее. Благодаря машинному гулу и скрежету, тишина уже не требовалась.

  Такими мелкими перебежками они сумели добраться до дальней стены незамеченными, уткнувшись в закрытую дверь. На их удивление, никто тут не патрулировал. Миднаби подползла к двери и достала из кармана какой-то крестообразный ключ. Не без усилий запихала его в такого же размера и формы скважину и резко надавила на него всем телом, от усилия стиснув зубы.

  Щелкнул замок. Азук , как и много раз до этого, использовав приобретенный меч как рычаг, тут же начал открывать дверь, которая оказалась тяжеленной плитой. Она поддалась, но со страшным скрежетом. Данмерка быстро догадалась, что, несмотря на шум работающей механики и паровых генераторов, этот скрежет привлечет ненужное им внимание, и тоже насела на меч, помогая орку. Щель становилась все больше, но и скрип двери тоже усиливался. Когда из тени показался механический охранник и повернул в их сторону свою маленькую голову, орк еще сильнее навалился на меч.

  Издав звук, закладывающий уши окончательно, дверь отворилась настолько, что в нее можно было протиснуться. Не теряя ни одной драгоценной секунды и видя, как стремительно к ним приближается центурион и заносит свою огромную ручищу, они проскочили в темноту и со всей силы налегли на плиту, закрывая ее.

  Железный монстр глухими ударами начал колотить с обратной стороны и, казалось, сейчас пробьет дыру в сотрясаемой плите.

  Но не пробил.

  Орк тяжело дышал, про себя благодаря всех существующих и несуществующих богов, за то, что им удалось выжить.

  Пока что.

  - Надо идти дальше, - прошептала Миднаби, когда кровь перестала бить в виски, дыхание вернулось в норму и звон в ушах прекратился.

  Орк кивнул и встал, подавая руку девушке. Она улыбнулась краешком губ, принимая его помощь.

  Этот коридор был другим.

  В первую очередь потому, что тут был свежий ветерок. После стоячего или раскаленного пара двемерских помещений чистый воздух казался чем-то нереальным.

  Стены больше не были обшиты металлом, это был чистый необработанный камень. Под ногами хрустел изумрудный мох и мелкое крошево камешков. Свет от сыроежек, растущих тут повсюду, освещал некоторое расстояние перед ними. Повернув за угол, они замерли.

  - Я никогда не забуду это место. Сводчатые каменные потолки тянулись высоко-высоко, украшенные гранитными сосульками. По ним стекали тонкие струйки воды, с мелодичным звоном падающие вниз, создавая звонкое эхо. Каменистый пол и стены были усыпаны мхом и редкими пещерными цветами, сверкающими всеми возможными оттенками серебряного и голубого. Бирюзовые сыроежки выглядывали между валунов и устилали собой узкие тропинки, создавая вид светящегося ковра. Лазурная гладь озера была настолько спокойной, что казалась стеклом. От этого озера вверх поднималась каменная глыба, увенчанная коротким дубом. Корни его крепко хватались за скалу, а ветви тянулись вверх, к единственному просвету в толще камня. Из этого просвета показывалась тоненькая струйка лунного света. Совсем немного, но достаточно, чтоб белоснежные блики опускались на ветви и листья, создавая причудливую игру светлячков. И везде, абсолютно всюду, летали и порхали маленькие бабочки и прыгали кузнечики. - Старая данмерка замолчала, улыбаясь своим воспоминаниям. Маленькая слезинка появилась в уголках глаз и тут же затерялась в лабиринте многочисленных морщинок. Детвора сидела вокруг нее молча, не рискуя нетерпеливо просить продолжения.