Дарья Тюменева Тренируй искренность Текст публикуется в авторской редакции с сохранением авторской орфографии и пунктуации. Иллюстратор – Дарья Кулеш © Тюменева Д.В., 2022 Джо  Джо тянет тепло и мудрость из раскрытых окон и книг, Джо везет на себе страдальцев, как старательный грузовик. От нее не ушел обиженным ни болезный, ни брошенный, ни старик. Джо – единственная в городе ведьма. У Джо на подоконнике свечи, учебники и черепа, Джо осторожна, вдумчива и неглупа, Может каждого вытащить и не дать пропасть, А берет за услуги немного меди. Она верит, что ведьма от слова ведать и знать. Хоть не раз пытались в нее камни бросать, Джо любого обнимет, как вечная мать, И беспрекословно служит выбранной этой цели. Но когда в ее доме пусто, Джо задумчива и слепа, Спотыкается о пороги и даже может упасть, Мысли скачут по полу, рассыпаются как крупа, И дышится так, будто легкие раскрываются еле-еле. Скоро сорок, но нет у Джо семьи, друзей. Жизнь, как арена, долбанный Колизей: Люди приходят за помощью или так, поглазеть. Так Джо тоже платит. За способность смотреть шире, Видеть историю и сверху, и изнутри, Четко формулировать и правильно говорить, Раскладывать на составляющие: раз, два, три, А иным демонстрировать магию в обычной своей квартире. Джо все знает и годы свои уверенно кует — Так капля за каплей вереск уходит в мед. Джо не жертва. Бездетна и больше не ждет, Но отдает. А отдавать можно лишь от избытка. Так она шаманит и держит баланс простой. И до тех пор не боится остаться совсем пустой, Пока замолкают за нею и плач, и вой, Пока живет и врачует чужие ошибки. «Не буди во мне, маленькая, выдуманную тобой вину!..» Не буди во мне, маленькая, выдуманную тобой вину! Я тоже измучился. Незачем затевать войну. Я могу рассказать, как я слышал тебя одну, Но то было раньше. Я могу рассказать, что, увидев тебя, затих, Что я помню музыку – одну на двоих, И твои сильные бедра вокруг моих, И в том не было фальши. Не кори меня, маленькая, я был нетрезв и слаб. Я на долгие месяцы стал ни царь, ни раб. Понимаешь, я тоже теперь не рад, Но пора идти дальше. «Так бывает, что ты уходишь и уносишь совсем не то…»
Так бывает, что ты уходишь и уносишь совсем не то: Зонт с лаковой рукоятью и английское пальто. Движешься дальше, думая, что теперь готов, Но то, что ты вынес, – не про осень. Она смотрела вслед и беззвучно пыталась сказать, Что двое – это не только вместе стелить кровать, Из двадцати четырех быть почти двадцать пять. Двое – даже тогда, когда один из вас просит. Ты потом поплакал под модным своим зонтом? Поныл: «О боже, я так страдал из-за нее потом! Я даже татушку себе набил с трудом! Хотя нет, без труда, и вышла что надо». Ты ничего не понял, и она ничего не поняла. Кто-то из вас разобиделся, кто-то сгорел дотла. Кафельный пол зачистила вьюга-метла, И после вас теперь выставлены сторожевые отряды. Иногда ты выносишь из горя совсем не то: Тащишь себя-жертву, молишься на восток. Знаешь, бывает стоит придержать поток, Обнулиться, как обнуляются президенты и дети. Так подписывают вольные твердой рукой, Так в чистые головы входит покой, Так замирают ветры, как перед грозой. Будто не было ничего. Будто никто никого не встретил. «С тобой Мари узнала цену большой вины…» С тобой Мари узнала цену большой вины И докопалась, дорылась до самой той глубины, Где страшно, и холодно, и исходы не видны, Но ведь ты пока побудешь рядом? Она так тянется к крепкости выглаженных перил. Сотни ладоней полировали их, тысяча крыл, И сколько б банальностей ты не говорил, Уверенно тащишь ее из личного ада. Ах, моя бедная маленькая Мари! Ты говори с ней, пожалуйста, говори, И, может быть, вырастет у нее внутри Собственная живая опора. Я пугаюсь тонких ее ключиц, И когда она по ночам кричит. Не молчи, прошу тебя, не молчи — Иногда достаточно долгого разговора. «Я еще не выворачивала так нутро…» Я еще не выворачивала так нутро, Я не умею очиститься, горько заплакав. Как же больно и холодно вносить двойную плату За твое и мое откровение и вранье И только мою одиночную палату. Я сижу, испугавшись и сжав колени. Новую душу достать мне не хватит денег! На мои гроши и старой не купишь души, А я ведь даже стихов купить не умею. Я еще не выворачивалась так совсем — До конца, без надежды и без возврата. А ты сидишь рядом в позе старшего брата Прямой и тихий, и к черту идут стихи, Хоть их и не написать обратно. |
