— Да, да. Конечно дорогая. Как будто без тебя не ясно. — огрызнулся Гудвин, хватая разобиженного Седрика за рукав и исчезая с глаз долой.
В тот день Роланд, не без помощи волшебников и Бейливика, который сегодня был призван исполнять обязанности секретаря, успел выполнить много полезных дел. Для начала он издал два указа: -«Об объявлении траура в связи с кончиной королевы» и «Об отмене праздника в связи с рождением детей».
Кроме этого он распорядился пригласить в замок похоронных дел мастера для организации печального мероприятия. Подписал около трехсот приглашений на похороны, которые Седрик быстренько состряпал из старых, никому не нужных бумаг и распорядился утвердить Софию на должность няни.
После всех этих дел, Роланд с компанией, которая судя по всему не собиралась покидать его, отправился смотреть комнаты в восточном крыле. Находиться в старых апартаментах он больше не собирался, что бы не травить свою убитую душу. Южное же крыло замка, где прежде обитала королевская фамилия, по его распоряжению следовало опечатать на целый год, что бы не одна живая душа не смела туда попасть.
Вопреки ожиданием Бейливика, король остановил свой выбор на совсем маленькой комнате с весьма аскетичной обстановкой.
— Вашему Величеству наверно следует подобрать более просторную комнату? — вопрошал церемониймейстер.
— Нет, Бейливик. — коротко ответил он.
Одноместная кровать, прикроватный стол и небольшой комод, вот и всё, что было нужно сейчас королю.
Для детской, Роланд выбрал небольшую, но уютную комнату, три окна которой выходили на юг, а большая стеклянная балконная дверь — на восток. Комната эта была примечательна тем, что делилась на две части воздушной перегородкой, что, как подумалось королю, будет удобно и для детей, и для их няни.
Вечером комнаты эти были заняты новыми хозяевами.
Весь следующий день король просидел в своей комнате. Еще с утра он поклялся Гудвину, что с ним всё будет в порядке, что он не будет заниматься самоедством и не наложит на себя руки.
— Мне просто нужно побыть одному. — сказал он волшебнику.
Но Гудвин был мудр и не хотел понапрасну рисковать. Незаметно для Роланда он сотворил оберег, призванный защитить жизнь короля, даже от него самого и незаметно положил ему в карман. После чего спокойно отправился в башню Седрика, учить несчастного уму-разуму.
На третий день состоялись похороны, на которых присутствовали все многочисленные родственники обеих королевских династий.
Похоронная процессия, медленно идущая по дороге в сторону городского кладбища, растянулась на приличное расстояние. В начале, как полагается, шествовал оркестр, исполняющий душещипательную мелодию похоронного марша. Волынка и скрипка терзали сердца достопочтимых родственников, друзей и простых горожан, прибывших проводить почившую в последний путь.
Роланд нёс букет прекрасных белых лилий, которые так любила его жена. Рядом, держась под руки, шли матушка короля с сестрой Матильдой. За ними следовали родственники почившей королевы. Позади всей этой честной компании, в сопровождении придворного волшебника и его отца шли София и Уинифред, неся на руках младенцев, оставшихся без самого близкого и любящего человека.
Роланд склонился над телом своей погибшей супруги, даря ей прощальный поцелуй. Осознание того, что он более никогда не увидит её лучезарных глаз, не почувствует её сладких губ, не зароется в копне этих золотистых волос, убило в нем желание жить. Теперь он мог только существовать в этом огромном мире.
Крышка гроба захлопнулась. Священник прочел молитву. Роланд бросил горсть земли в могилу и закусив губу, пошёл прочь.
Вечером, на поминках, Роланд ограничился лишь парой фраз. Все остальное время он молча сидел за столом, пытаясь держать себя в руках. Думал в этот момент он только об одном. «Скорее бы всё это закончилось, и я наконец смог бы остаться один наедине со своим горем».
Наконец, его это желание исполнилось. Гости отправились восвояси, а он, наконец ушёл в свои покои предаваться своему горю.
========== Крик души ==========
Начало августа. Какое прекрасное время. Синее небо, белые перистые облака, недвижимо зависшие в высоте. Яркое, дружелюбное солнце, ласкающее своим теплом зеленые просторы, золотистые поля и цветущие луга.
А в лесу созрела черника и малина. Рыжие лисички торчат из лесной подстилки меж лишайников и кустиков брусники, подберезовики прячутся в высоких папоротниках.
Но вовсе не эти дары природы заставили придворного волшебника покинуть замок в этот ранний час. Остро переживая за своего бывшего и, пожалуй, единственного друга, который теперь молча ненавидел его, Седрик в свою очередь тоже поддался мрачным мыслям. Конечно его переживания не шли не в какое сравнение со страданиями короля, но тем не менее состояние это угнетало его и он решил воспользоваться старым добрым средством от хандры, придуманным когда-то давно его кумиром Мерлином.
«Мухоморы. Ну конечно, мухоморы. Как же я сразу не вспомнил про эти прекрасные грибы. — подумал маг, открывая глаза и смотря на потолок своей башни. — Правильно приготовленные, они снимают хандру и позволяют по-новому взглянуть на происходящее. А это именно то, что мне сейчас и нужно.
Сегодня у него как раз выдался выходной день и он, не теряя времени зря, снарядился в волшебный лес, где в это время росли самые, что ни наесть, волшебные мухоморы.
София проснулась ни свет ни заря из-за пронзительного крика маленькой принцессы.
«Ну почему же она опять плачет» — задалась вопросом девушка, которая уже третью ночь к ряду не могла как следует выспаться. «Нет, если так пойдёт дальше, то я не смогу осуществить то, зачем сюда прибыла. Я слишком много времени трачу на детей»
Она поменяла малышке пеленки и покормила ее из бутылочки. Но она не унималась. Крик её становился все громче и пронзительней. София переполошилась. Не зная, что делать, выскочила она в коридор в распахнутом халате, одетом поверх ночной рубашки и не задумываясь направилась к королю.
— Его Величество ещё спят. — заявил зевающий часовой.
— Мне всё равно, что он спит. — нарочито громко сказала София. — С ребенком что-то не так. Он должен знать об этом.
— Ничем не могу помочь. — сухо заметил часовой и придвинулся ближе к двери, что бы настырная нянька с орущим ребёнком на руках не смогла прорваться в покои Роланда.
И тут Софию, измученную тремя бессонными ночами и взволнованную от непонимания и незнания от чего, плачет ребенок, накрыло. Она, не соображая, что творит, громко, как только могла закричала.
— Да что же это за отец такой, которого не интересует жизнь и здоровье его детей? Как может Его Величество закрываться в своей каморке и молча страдать, зная, что в нём нуждаются два маленьких, ни в чём неповинных, существа. Ведь это Ваши дети, Ролланд. Дети, рожденные в любви. Как долго королева ждала их появления на свет. Она же умоляла Седрика спасти их. И он спас их для Вас, хотя спокойно мог отказать и Вам и королеве.
Часовой схватил Софию под руку пытаясь увести подальше от дверей королевской спальни. К её крику души подмешивался плач маленькой принцессы, а теперь ещё и разбуженного принца.
Роланд выскочил в коридор как ошпаренный, готовый рвать и метать.
— Не много ли Вы на себя берете, София? — пытаясь держать себя в руках, спросил он.
— Нет. — крикнула она, выкручиваясь и вырываясь их цепких рук часового. — Вот. Смотрите. Им уже три дня, а Вы даже имён им не придумали. — она сунула рыдающую девочку в руки короля и быстро отскочила.
— Они нуждаются в Вас, Ваше Величество, а Вы в них. Вы всегда были мудрым королем Роланд, будьте таким и сейчас. Пожалуйста.
Роланд стоял и смотрел на неё, не зная, как ему быть. Этот крик души Софии затронул что-то в его душе. Он посмотрел на малышку, которая более не плакала. Её янтарные глаза и пух золотистых волос вновь напомнил ему жену.
