— Вот же ж…
Она нахмурилась, потом вздохнула, после чего несколько минут что-то обдумывала. Мне так нравилось наблюдать за эмоциями на её лице, что я не пытался не нарушать её мыслительный процесс даже своим дыханием, из-за чего время от времени его слегка придерживал и приглушал. Почему-то я вдруг подумал о том, что раньше не замечал такой эмоциональности, даже живости за Нацу, но моментально отмёл эту странную мысль за её ненадобностью.
— Ладно… — наконец вздохнула она. Я в удивлении поднял бровь. Она просто взяла и согласилась? Судя по своему поведению во время вторжения рёка в Сейрейтей, она перестала обладать немного раздражающим качеством «со всеми соглашением», даже наоборот, делает всё всем наперекор. Но и тут она меня удивила, и заставила заинтересоваться своей нынешней душевной организацией ещё больше.
— Ты действительно не станешь возникать? — на всякий случай спросил я, надеясь услышать от неё и аргументы «за» её решения.
— С чего бы это? Я вернулась домой, где меня, вопреки моим ожиданиям, не хотят убить. Здесь нет моего раздражающего брата, зато есть Рукия и мои знакомые и друзья, с которыми я не виделась сотню лет. И здесь я хотя бы дышать могу, а то в Мире Живых, где реацу есть от силы у десяти человек в городе, и абсолютно нет духовных частиц, я чуть ли не умирала от гипоксии.
Я молчал. Это было логично и до смешного просто. Она вернулась домой. Она назвала Сейрейтей домом, значит всегда хотела сюда вернуться. Эта мысль грела мне сердце. Нацу, ты и не представляешь, что можешь вытворить с этим бедным органом всего за пару минут.
— Как твои раны? — вдруг спросила она. — Ренджи говорил, что ты идёшь на поправку.
Я дёрнулся от её вопроса, машинально сжимая её ладонь, словно в этот самый момент судьба отнимет её у меня вновь, заставить исчезнуть, или даже… умереть… И думать о таком не желаю! А ведь я почти забыл о её идиотском поступке на утёсе. Зачем она только напомнила об этом? Вон и сама сжалась под моим тяжёлым взглядом.
— Не смей так больше делать, — холодно сказал я, от чего она слегка дрогнула, а затем нахмурилась.
— О чём это ты? Я просто поинтересовалась о твоём здоровье…
Действительно. Ты и не представляешь, как сейчас взбаламутила меня одним предложением.
— Ты поступила, как несмышленый ребёнок, подставив себя под удар. Неужели нельзя догадаться, что если ты способна была преодолеть такое расстояние за короткое вовремя со своею скоростью, то я и подавно смогу уйти из-под удара вместе с Рукией?
— Я поступила так по инерции, — тихо, ответила она, отворачиваясь к окну. Ну вот. Обиделась. Зато подумает над своим поведением. — И я поступила бы так ещё сотни раз, если бы подобное повторилось сотню раз. Когда дело касается безопасности дорогих мне людей я не стану прикидывать, каков шанс благоприятного исхода из ситуации, и кинусь защищать их, даже если буду глуха, слепа и без рук.
— А ноги ты себе оставила… — я вздохнул. Нет, она уж думать не станет.
— Они нужны мне, чтобы двигаться быстрее вражеского клинка.
— Не смей так больше поступать. Или в следующий раз я сам отрежу тебе ноги, — меня трясло от мысли, что подобное может произойти. Но от её решительного тона я, к своему удивлению, немного расслабился.
Она не ответила. Лишь поджала губы и обиженно посмотрела на меня. Что? Разве я не прав? С чего такой взгляд?
Прошло меньше минуты до того момента, как я почувствовал, что её рука в моей ладони начала обмякать. Её веки медленно взмахивали веерами из ресниц, закрывая и тут же открывая серо-небесные глаза, смотрящие заспанным и усталым взглядом. Уже вскоре она заснула; её бледное лицо вновь замерло, но теперь оно более-менее выглядело живым, а не сделанным из фарфора. Её грудь, скрытая под заменёнными белоснежными бинтами, то плавно, то резко поднималась вверх, но не слишком высоко, ведь на определённой высоте нервные окончания того места, куда была нанесена рана, болезненно сокращались. Она дышала, но лёгкие насыщались кислородом недостаточно, поэтому вместо сопения от неё слышались рванные вдохи и выдохи. Пусть Король душ хранит того человека, кто придумал гатен. Без него она бы не заснула, мучаясь от этой невыносимой боли.
Я не хотел уходить. И мысли не допускал, что уже свободен от стен этого места и могу идти куда пожелаю. Всё, о чём я думал, находясь в больнице, — это Нацу, та самая девочка из моего прошлого, которую я ждал очень и очень долго. Которую пытался забыть из слабости и не смог. Которую хотел заменить Хисаной и не сумел. Которую любил и… возможно, люблю и сейчас.
Комментарий к Глава II. Шрамы *зеркало Газелла — полупрозрачное зеркало в действительности представляют собой стёкла, покрытые тонким слоем металла — так, что часть падающего на поверхность стекла света отражается, а часть проходит насквозь. При этом насквозь свет проходит в обоих направлениях. Если таким стеклом отгородить хорошо освещённое помещение от слабо освещённого, то со стороны светлого помещения оно будет казаться зеркалом, а с другой стороны оно будет выглядеть затемнённым окном.
**Интубация трахеи — введение эндотрахеальной трубки (ЭТТ) в трахею с целью обеспечения проходимости дыхательных путей.
====== Глава III. Ложь ======
Я слышал столько клеветы в Ваш адрес, что у меня нет сомнений: Вы — прекрасный человек!
Оскар Уайльд
Пытаясь разобраться в своих чувствах, я всё больше уходил в себя, из-за чего пропустил приход Ренджи.
— Капитан… — я не вздрогнул, но был весьма озадачен возникшим в тишине голосом моего лейтенанта. — Вам нужно зайти в отряд. Уже поздно, капитан Унохана недовольна тем, что Вы задерживаетесь у леди Урахары.
— Конечно, — выпустив-таки руку Нацу, я встал и, не оборачиваясь на спящую девушку, быстрым шагом пошёл к двери. — Что требуется от меня?
— Подпись на нескольких отчётов и здоровый сон, — после моего требующего объяснений взгляда Ренджи с неизменившимся выражением лица разъяснил:
— Так потребовала капитан Унохана. Вы заставили выписать себя раньше положенного срока, и она взяла с меня слово, что прослежу за Вашим щадящим режимом.
— Со мной всё давным-давно в порядке.
«Несносная женщина!» — добавил я у себя в голове.
Лейтенант не отстал даже после того, как я подписал его отчёты и объявил об окончании его рабочего дня. Как назло, в поле его зрения появилась Рукия, и он тут же излил ей свою душу и мысли о том, какой я нехороший человек. Она тут же всполошилась и вместе с Абараи чуть ли не за ручки повела меня к особняку, следуя за мной весь путь на пару с ним.
— Не волнуйся, Ренджи, я прослежу чтобы с нии-сама всё было хорошо, — тоном, будто объявляет что-то невероятно важное для судьбы всего мира, сказала сестра на прощание другу детства. Да уж… манеры, вбитые в неё Гинреем и Фуджи, теперь уж не исправит никто.
— Рукия… — дождавшись, пока она обратит на меня своё внимание, я продолжил:
— Я могу с тобой поговорить?
— О Нацу-тян? — с улыбкой спросила она, но тут её лицо приняло выражение, с которым обычно грешники молят о прощении у Воли Ада. — Простите, нии-сама, я не должна была такое говорить! Я больше никогда не буду пытаться лезть в Вашу личную жизнь!
— Ничего, — я жестом пригласил её пройти за мной, и мы вместе степенным шагом пошли по тропе, ведущей к мосту. — Именно о ней я и хотел поговорить. Сколько ты знакома с этой девушкой?
Сестра задумалась, но её ответ не заставил меня ждать.
— Первая наша встреча произошла тогда, когда наш курс проходил учения в Мире Живых в Токио. Я тогда… ну… — Рукия смутилась, и я не стал её торопить. Видно, она подбирала слова для следующего предложения, чтобы не дискредитировать себя в моих глазах. — Я тогда… в общем… потерялась… и она мне помогла…
— Потерялась? — от удивления я даже бровь приподнял. Рукия и потерялась.
— Ну да… — она ещё больше смутилась, кажется. — Я сражалась с пустыми и не заметила, как отдалилась от территории тренировки. Я упала в Накагаву*, оттуда меня и вытащила Нацу. Вода там была ледяная бррр… Но она всё равно прыгнула в реку, спасти совершенно незнакомого человека. Я была очень зла и раздражена провалом и накричала на неё тогда, и сильно жалею об этом до сих пор. А она только улыбнулась и рассказала мне, где находятся сейчас мои однокурсники и куратор, а сама ушла с господином Урахарой. Ну… тогда я ещё не знала, кто это, но сути это не меняет.
