Она возвращается к нему, он это чувствует. И тут у него возникает идея.

− Патрик, я собираюсь спросить у тебя, чего ты боишься, и хочу, чтобы ты попробовал не отвечать мне, − говорит он и затем поворачивается к своей зеркальной копии, − если я Майкл, как ты знаешь, он не сможет сопротивляться.

Другой Люцифер хмыкает, вновь отпивая виски, но не спорит.

− Чего ты действительно боишься?

Патрик растерянно моргает, хмурясь в полнейшем недоумении. В отличие от того, чтобы было чуть раньше, когда он не мог отвести взгляд, сейчас он нервно зыркает по сторонам. В конце концов он несколько неловко прочищает горло.

− Эм… я вам этого не скажу? – говорит он с вопросительными интонациями в голосе.

− Ага! – триумфально восклицает Люцифер, самодовольно усмехаясь другому себе.

Хлоя плюхается на скамейку у пианино, словно ее ноги не держат, и проводит дрожащей рукой по скуле.

− О боже, их двое, − слабо бормочет она, скорее про себя, чем для них, но потом поднимает глаза и быстро переводит взгляд туда-обратно между ними двумя. – Почему вас двое?

− Это довольно длинная история…

− Что ж, мы же не становимся старше, верно? – ворчливо огрызается другой Люцифер, указывая на их тела, что оставались застывшими во времени и неизменными на протяжении столетий.

Люцифер прищуривается, донельзя раздраженный поведением своего альтер-эго. Он проникается еще большим уважением к жене, потому что если вот с этим ей приходилось иметь дело на протяжении многих лет, он и понятия не имеет, почему она вообще стала с ним работать, а уж тем более вышла за него замуж.

− Время для историй в пентхаусе! – Рори весело хлопает в ладоши. – Я принесу закуски.

***

− Так что-то случилось 4 августа 26-го года, но ты не можешь сказать нам, что именно. И ты вернулся обратно во времени, чтобы попробовать это предотвратить, но не скажешь, как именно. Однако что-то пошло не так, и вместо этого ты очутился здесь, 4 августа 16-го.

Люцифер морщится, когда Хлоя подводит итог его рассказу, отлично понимая, как нелепо это все звучит.

− В общем и целом, да.

− Детектив, это полнейший абсурд. − Другой он, до этого слушавший в полнейшем неверии, встает и возмущенно всплескивает руками. – Ты не веришь, что я Дьявол, потому что это просто нелепо, − он делает воздушные кавычки, закатывая при этом глаза, словно назваться таковым совершенно естественно, и это она ведет себя неразумно, − но принимаешь на веру историю этого безусловно симпатичного психа о том, что он – это я из будущего?

Хлоя вздыхает, по-прежнему выглядя раздираемой противоречивыми эмоциями, нерешительной и невероятно потерянной. Это вызывает у Люцифера чувство вины. В каком бы времени он ни находился, ему совсем не хочется причинить ей боль и уж точно не хочется вызывать у нее дискомфорт.

− Попроси Аменадиэля проверить рай, − предлагает Рори, и взгляды всех присутствующих обращаются на нее. – Ну, Майкл же там. – Люцифер замечает, как ее глаз гневно подергивается при этих словах, хотя в то время Майкл еще даже не совершил своего преступления. – Если до сих пор веришь, что он Майкл, несмотря на демонстрацию его способностей, попроси Аменадиэля слетать наверх и проверить.

− Хм-м, у нас сейчас немного натянутые отношения, − бормочет другой Люцифер, но послушно достает телефон и звонит. Аменадиэль явно отвечает, и они какое-то время обмениваются взаимными колкостями.

Люцифер вдруг вспоминает кое-что об этом времени.

− Проклятье, − бормочет он, − мой брат попытается меня убить.

− Тоже мне новость, − сухо замечает Рори.

− Не Майкл, Аменадиэль.

Она поворачивается и смотрит на него в полнейшем недоумении, потому как застала только то время, когда они с Аменадиэлем не разлей вода.

− Что?

Он отмахивается от нее с очередным приглушенным «длинная история» и видит, как лицо другого Люцифера бледнеет.

− Похоже, мой говнюк-близнец по-прежнему портит всем жизнь в Серебряном Граде, − сообщает он, прищурившись, − но даже если ты не он, ты можешь быть демоном или…

− Чувак, − фыркает Рори, − он – это ты. Смирись уже с этим.

Он тоже фыркает и несколько оскорбленно поправляет пиджак. Вновь усевшись, он приглаживает полы, закидывает ногу на ногу и, обернув длинные пальцы вокруг стоящего на подлокотнике дивана стакана с виски, принимается поигрывать им.

− А ты у нас кто?

Рори замирает и бросает встревоженный взгляд на отца.

Люцифер обращает внимание на то, что Хлоя не произнесла ни слова, пока они говорили об Аменадиэле, слетавшем в Серебряный Град, ангелах, рае и Майкле. Поразительно, что она не имеет ни малейшего представления обо всех этих божественных вещах и даже не знает имени своего убийцы.

Но она смотрит и слушает, вбирая в себя всю открывшуюся ей информацию – потому что ей нужны яйца. Она еще не произносила ту речь, но он навсегда ее запомнил, потому что она дала ему возможность заглянуть в ее блестящий доверчивый разум. Может, она и не знает толком, что происходит, но готова слушать.

− Ты сказал, она семья? – тихо спрашивает Хлоя, не сводя глаз с Рори, словно не в силах это сделать, хотя и не знает, почему.

Он с трудом сглатывает, потому что горло совершенно пересохло, и думает…

«Ты же знаешь, что я не лгу».

− Кто она?

Рори бросает на него беспомощный взгляд, и он отвечает ей таким же.

Молчание становится тяжелым и многозначительным, и, раз Хлоя спрашивает его напрямую, он не видит смысла лгать, даже если бы и мог.

Он уже окончательно и бесповоротно передавил каблуком всех бабочек, так что пути назад нет.

− Она твоя дочь, − признается он и слышит, как она резко втягивает воздух от удивления, − наша дочь.

***

− Все будет в порядке, − говорит ему Рори, отрывая от раздумий над стаканом виски. Он выдавливает из себя улыбку и, обняв дочь за плечи, прижимает к своему боку.

Они стоят на крыльце пляжного дома в Санта-Монике, смотря на лениво наползающие на берег волны.

− А ты в порядке? – спрашивает он, и она пожимает плечами.

− Странно было видеть, что ты не видишь меня, − она морщится от осознания собственного косноязычия, − если ты понимаешь, о чем я. Мы так долго были только вдвоем, что было так странно, когда ты меня не узнал.

− До твоей матери и тебя я был совсем другим, − бормочет он. – Я хочу, чтобы ты это поняла, если мы не сможем вернуться, и нам придется задержаться тут. Я могу сказать или сделать то, что я, твой отец, никогда бы не сделал. По правде говоря, я был полным идиотом.

Рори разражается смехом.

− Похоже, ты неплохо провел ночь, − усмехается она. – Думаю, я наконец увидела того Люцифера, о котором тетя Мэйз иногда рассказывает – необузданного и бесшабашного повелителя ада.

− Я давно изменился, − настаивает он. – Когда я только прибыл на Землю, то не знал, как быть кем-то еще. Все эти вечеринки, наркотики и выпивка… это было совершенно бессмысленное существование. А потом я встретил твою маму.

Улыбка Рори смягчается, как всегда происходит, когда он упоминает мать, которую она едва помнит. Но он изменился и благодаря дочери, потому что быть родителем означает ставить кого-то выше себя, заботясь об их безопасности и счастье больше, чем о собственных. Он никогда не понимал этого до нее.

− Это так странно, − снова шепчет Рори, и бриз подхватывает ее слова. – Просто не могу представить мир, в котором вы с мамой не любите друг друга.

− О, я любил ее, − не соглашается он, выгибая губы в мягкой улыбке, − просто у меня ушло несколько лет на то, чтобы это понять, а у нее – на то, чтобы ответить на мои чувства.

Они какое-то время стоят молча, оба думая об одном и том же – реакции Хлои на правду.

Она просто смотрела, чуть шире распахнув глаза и быстро сглатывая. Будучи опытным детективом, она отлично умела скрывать свои чувства и реакции, и, будь Люцифер кем-то другим, то пропустил бы это. Но он не был кем-то другим – он был ее мужем, отцом ее ребенка и любовью всей ее жизни – любой жизни.