– Меня не должно тут быть, – тяжело вздыхает она. – Это не мой мир. Даже если мы вернемся… вряд ли я буду существовать. Наше появление здесь все изменило.

Люцифер задумывается над ее словами и понимает, что она права.

Их перемещение во времени должно было запустить цепь совершенно иных событий. Перед ними теперь раскинулось так много дорог – извилистых, разветвленных. Может, они с Детективом вообще не найдут свой путь друг к другу. Может, найдут… но раньше или, наоборот, позже. Может, у них не будет ребенка. А может, у них родится сын.

Но они уж точно не займутся сексом в тот же момент и при тех же обстоятельствах, чтобы создать Рори именно такой, какая она есть.

– Рори… – Звук ее имени должен быть ему непривычным и чужим, но это не так. Его тело как будто бы знает ее, даже если разум – нет.

– Я не могу говорить об этом с папой, – отвечает она на его незаданный вопрос. – Он не приемлет самой мысли об этом. Он отказывается это признавать и, вероятно, чувствует себя виноватым. По правде говоря, он сам не свой.

– А я - нет? – фыркает Люцифер, и Рори улыбается.

– Может быть, но я все равно здесь… потому что мне нужно кое о чем попросить.

«О чем угодно», – проносится у него в голове прежде, чем он успевает это обдумать. Он чувствует беспокойство от того странного факта, что уже готов на все ради нее.

– Ладно…

Он видит, как она сглатывает, и ее глаза наполняются слезами.

– Пообещай, что позаботишься о маме, – шепчет она срывающимся от переполняющих ее эмоций голосом. – Не отговаривай себя, не убеждай, что ты ее недостоин. Ты достоин, и вы созданы друг для друга. Не испорти это. Просто будьте счастливы, ладно?

Она быстро смахивает скатившуюся по щеке слезинку.

– Ты просто не можешь быть моей дочерью, – недоверчиво выдыхает он. – Ты слишком бескорыстна.

Она издает хлюпающий смешок.

– Ты самый бескорыстный человек из всех, кого я знаю. Ты заботился обо мне всю мою жизнь, – горячо настаивает она, – ты всегда ставил меня на первое место, и теперь я попробую помочь тебе. Я попробую показать, как сильно тебя люблю.

Люцифер судорожно выдыхает.

Никто и никогда ему ничего подобного не говорил.

– Ты делал все от тебя зависящее, – шепчет Рори, – действительно делал. Ты дал мне лучшую жизнь… но ты изменился после смерти мамы, словно часть тебя умерла вместе с ней. Так что позаботься о ней, ладно? Не дай ей умереть, чтобы не умереть самому. Потому что ты заслуживаешь этого, папа.

Папа.

Он впервые в своей жизни услышал это слово, обращенное к нему. Он раскрывает рот, но просто не в силах произнести ни слова.

– Обещай.

– Обещаю, – кивает он.

Она облегченно вздыхает и, переведя на него взгляд, чуть медлит, а потом закатывает глаза и обвивает его руками за шею. Он замирает, сраженный удивлением, словно молнией. Его опущенные вдоль тела руки беспомощно подергиваются, а потом он медленно поднимает их и обвивает вокруг нее, возвращая объятие.

Они на какое-то время замирают в таком положении, связанные тайным обещанием, но сигнал лифта, оповещающий о прибытии гостя, заставляет их отодвинуться друг от друга.

Выгнув бровь, Люцифер поворачивается лицом к дверям и с удивлением видит Малькольма Грэма, окутанного желтым светом. Он медленно встает, но тут же оказывается отброшенным назад внезапным выстрелом.

Однако же не удивление пронизывает его тело жаркой ослепительной вспышкой, а боль – резкая и сильная боль, что пронзает его внутренности.

Рори вскакивает со скамейки, широко распахнув глаза, и он с точно таким же выражением прижимает ладонь к ране. Детектива рядом нет, но…

– У меня кровь, – выдыхает он, и все погружается в темноту.

========== Глава 8 ==========

Люцифер грациозно приземляется на балконе пентхауса и со щелчком убирает крылья.

Окинув помещение исполненным отчаяния взглядом, он с неистово бьющимся сердцем быстро ступает внутрь. Заметив очевидные признаки имевшей тут место борьбы, он гневно сжимает зубы при виде самого себя на полу явно без сознания, а также разломанного пианино и перевернутой мебели. Его гнев усиливается, пока не выплескивается наружу.

Потому что… он замечает красное лезвие.

Он нагибается, чтобы его подобрать, чувствуя, как живот скручивается в тугой узел. Ярость поднимается по его горлу, словно желчь, обжигая язык, когда он переворачивает в ладони перо из крыла дочери.

Люцифер издает рык, ощущая неистовую потребность защитить ее. Быстро подойдя к другому ему – бесполезному и жалкому – он довольно сильно пинает его по ребрам.

Его двойник мгновенно приходит в себя и вздрагивает всем телом, выругавшись. Удар предназначался для сверхъестественного существа и убил бы человека, а потому другой Люцифер корчится от боли. Похоже, он из него чуть дух не вышиб.

– Вставай, – велит Люцифер, яростно сверкая глазами.

Другой он встает на колени, все еще морщась, и Люцифер начинает терять терпение. Схватив своего альтер-эго за воротник, он помогает ему подняться, с рыком прижимая к тому, что осталось от пианино.

– Ад и преисподняя, – отдувается другой Люцифер, потирая рукой без сомнения ноющие ребра.

– Где она? – рычит Люцифер.

Другой он моргает, а потом его лицо вытягивается и заметно бледнеет. Люцифер встряхивает его, гневно выгибая верхнюю губу.

– Отвечай, – требует он.

– Я… – Другой он снова растерянно моргает и прочищает пересохшее горло. Он как будто пытается вспомнить, что произошло, и в какой-то момент широко распахивает глаза и обхватывает живот. Люцифер опускает взгляд и видит растекшееся по его рубашке кровавое пятно.

– Что случилось?

Другой Люцифер сглатывает.

– Меня подстрелили.

– Кто? – рявкает Люцифер.

– Малькольм Грэм, – бормочет он, и у Люцифера кровь стынет в жилах. – Он просто… он просто появился… и выстрелил в меня. Ублюдок в меня выстрелил.

Его голос исполнен потрясения, но не от того, что говнюк вообще в него стрелял, а от того, что пуля его поразила, по-настоящему ранив его. Он опускает глаза и проводит пальцами по все еще не засохшей крови. Несмотря на ее наличие, они оба знают, что под рубашкой будет лишь гладкая кожа без каких-либо признаков раны или шрама.

Но тот факт, что пуля вообще его ранила… Люцифер молча отпихивает своего двойника в сторону.

– Она сделала тебя уязвимым, – утвердительно заявляет он, и другой Люцифер оторопело кивает.

– Так она тут была, – бормочет Люцифер, поворачивая перо в руке. Живот вновь словно наливается свинцом, когда он представляет ее напуганной и одинокой, во власти коррумпированного копа, умершего десятилетия назад, и на смену страху вновь приходит обжигающий гнев. – И ты просто позволил ему ее забрать?

Другой Люцифер прищуривается, и выражение его лица становится ожесточенным. Наконец-то признак чего-то настоящего – чего-то, что заставит его действовать.

– Нет, я не позволял ему ее забрать, – саркастично отвечает он. – Я не видел, что произошло, и не имел возможности ее защитить. Я вообще-то пулю словил.

От внимания Люцифера не ускользает виноватое выражение, что на миг отражается на лице его из прошлого – их лице. Он хотел ее защитить, это очевидно, и чувствует себя виноватым из-за того, что не сумел. Ему не безразлична его дочь.

Иррациональный, как в глубине души понимает Люцифер, собственнический инстинкт дает о себе знать. Хлоя из этого времени пребывает как будто в серой зоне, будучи связанной с прошлым Люцифером. Она, может, и не принадлежит ему… в отличие от Авроры.

Он создал ее вместе с женой – с женщиной, которую любил и всегда будет любить. Она не имеет никакого отношения к тени мужчины, которого он даже не узнает.

– Ты и не должен был ее защищать, – настаивает он голосом, похожим на рокочущий рык, – это моя обязанность.

Другой он закатывает глаза и выпрямляется, оттолкнувшись от разрушенного пианино. Он окидывает инструмент скорбным взглядом, после чего поправляет манжеты и полы пиджака.