«Ой, какие все правильные стали! – мысленно ворчала я. – А когда я хотела сама заработать Аришке на операцию и открыть благотворительный сбор, меня послали куда подальше. Вот пусть теперь им будет стыдно, а не мне».

– Это лучшее место, куда я мог тебя пристроить. У тебя есть практически всё. Зачем ты портишь себе жизнь? – снова обратился ко мне Костя.

Сижу в прежней позе, разглядываю царапинки на металлическом столе и молчу. Слишком много чести – разговаривать со всякими там предателями. Ничего он от меня не добьётся.

– Что ж ты такая трудная-то, Наташа? Как я смогу тебе помочь, если ты то бросаешься на меня, то молчишь?

И это не сработало.

«Ишь, помочь он захотел… – скептически фыркнуло моё внутреннее эго. – Нашёл доверчивую дурочку. Молчим. Делаем вид, что нам всё до фени и молчим…»

***

Этим же вечером меня доставили обратно в детский дом, только уже не на милицейском «козелке», а на Костиной иномарке.

Всю дорогу меня пытали. Ну, как пытали… И доканывали расспросами, и пытались разжалобить, и тяжко вздыхали. Всё тщетно. Я – крепкий орешек.

Перед тем как выпустить меня из машины, Костя сказал:

– Завтра я поговорю с директором, чтобы она не приставала к тебе. Но, пожалуйста, больше никакой самодеятельности! – от нажал на кнопку, и замок у дверцы автомобиля щёлкнул. – Всё, иди.

Наташу не нужно просить дважды. Секунда – и я выпорхнула прочь.

***

В комнате на меня налетел ураган по имени Таня.

– Преступница-то моя верну-у-улась! – повисла она на мне и чуть не сделала из живой преступницы неживую. – Фу, ты по помойкам что ли ползала? – Таня скривила лицо и с ужасом уставилась на свой халат. – Это я тебя такую ещё и обнимала! Фе!

– Ой, какие мы нежные! – ответила я и показала соседке язык.

Но Таня была права: запах – тот ещё. Самой бы смыть себя бомжатниковый душок, а потом – спать на чистой мягкой постельке! Не то после бессонной ночи и всех этих розысков и допросов я вымоталась. Все новости – завтра.

***

А днём, после школы, Таня сообщила мне очешуительную новость: малышку-Аришку поставили в очередь на операцию! Моё письмо попало куда нужно. Алёна Евгеньевна велела передать мне спасибо.

Ну, что я могу ещё сказать? Ура! Всё было не зря!

Несмотря на то, что Костя поговорил с директрисой, Эверест сотворила мне подлянку чужими руками.

Мой поступок предали огласке перед всеми детьми. Эвелина Захаровна поставила меня лицом к товарищам по детдому и объявила, что из-за моего поступка никто не получит новогодних подарков. Провинилась я, а накажут всех. Это нам в назидание, чтобы не повадно было нарушать правила.

Сначала я насмешливо фыркнула: мол, Аришкино здоровье стоит куда дороже каких-то там безделушек. Но потом, после открытого порицания, Таня мне всё прояснила: подарки – это единственное, что скрашивает унылую сиротскую жизнь. Многие дети только и ждут дня рождения или Нового года, чтобы получить сюрприз. А я, гадина такая недальновидная, лишила сироток радости.

И чем ближе к новому году, тем сильнее росло общественное осуждение меня. На двери нашей с Таней комнаты появилась надпись «Пестова – крыса!!!», неряшливо выведенная белой замазкой. И сколько я её ни стирала, на следующий день надпись появлялась снова.

В мой новенький светло-бежевый пуховик кто-то сунул разбитое тухлое яйцо. Ткань настолько пропиталась зловонной яичной слизью, что снаружи расползлось уродливое тёмное пятно. Ужас…

Эх, ребята-ребята, не ту вы крысой обозвали.

Я, конечно, понимаю, что все мы сироты и отказники, и состраданию ближним нас никто не учил, но я не хотела лишать подарков всех. И не я придумала такое наказание.

Пуховик-то я отстирала за два раза. И походила несколько дней в тонкой осенней куртке, пока он сохнет. Прохладно, да ладно.

Но тот, кто напакостил мне, не заслуживает подарка. Так что поделом!

***

Вторая четверть лениво доползла до своего конца и зазвенела новогодними колокольчиками.

А если по существу, то по геометрии и химии мне за четверть поставили тройки. Печально. По всем остальным предметам я выклянчила у учителей четвёрки, а по географии и физкультуре и вовсе сделалась любимицей и отличницей.

Всё равно обидно. Вот, Таня в десятом классе, с ребёнком – и всё равно хорошистка. Поставила себе цель выучиться на педагога-воспитателя и идёт к ней.

Я, сколько ни пыталась задуматься, кем пойду работать, ничего в голову не приходило. Только если спорт. Но разве это профессия?

Так что остаётся мне скалодром покорять да спать в обнимку с учебниками.

***

Угадайте что?

Тридцатого декабря к нам в детский дом приехала делегация – дарить подарки.

Эвелина Захаровна, конечно же, выставила щедрость спонсоров как свою заслугу. Мол, выползала на коленях (или на пузе), моля о празднике для бедных сироток, ага.

Все дети тут же про меня забыли, а я забыла про них, потому что… среди делегатов заметила Костю.

Что же меня тянет бегать, прыгать и на голове стоять, когда его вижу? Беда просто.

Вот смотрю на него, а самой хочется вытворить что-нибудь этакое. Мысленно я прокрутила в голове, какой переполох могла бы устроить, если бы была совсем дурочкой. Сердце в груди отбивало ритм колёс скорого поезда. Тудух-тудух, тудух-тудух…

Эверест сверлила меня своим фирменным плотоядным взглядом, как бы говоря мне, что я, убогая, не достойна даже самого захудалого подарка.

«Ну и ладно. Мне всё равно ничего не надо», – мысленно ответила я ей и показала фигу. Тоже мысленно, разумеется.

Тем временем младших уже одарили всевозможными игрушками, и процессия плавно двинулась к старшим, то есть ко мне в том числе.

Костя взял подарочный пакет с подоконника, стоявший отдельно от остальной горы коробочек, и направился в мою сторону.

«Ой, пройди мимо, – взмолилась я про себя. – Меня нет. Фу! Это не я! Кыш, кыш!»

Увы.

– Привет. Это тебе. С Новым годом! – сдержанно поздравил он, будто забыл, как я облила его кипяточком.

Я опустила взгляд в пол, спрятала руки за спину и отрицательно покачала головой.

– Наташа, возьми подарок, – всё ещё вежливо попросил он.

– Мне не нужен подарок, – ответила я. Хотела сказать это уверенно, как сильная и независимая героиня фильма, а получился лепет провинившейся первоклашки. Ну что за ёксель-моксель!

Неловкую паузу нарушил плюгавенький мужичок с блестящей лысиной.

– Вы и есть та самая девочка, которая подделала письмо? – спросил мужичок, однако без обвинительных интонаций в голосе. По его улыбке я поняла, что он находит ситуацию забавной.

– Да, Игорь Анатольевич, это Наташа, – за меня ответил Костя.

Я почувствовала себя совсем уж лишней на этом празднике и поддалась порыву – сбежала. Всё равно не верю в Деда Мороза. И не нужны мне ничьи подачки. Ишь, раструбили мою историю на весь белый свет! Сами, можно подумать, святые младенцы с розовыми пяточками.

***

«Может, под шумок пробраться в дом малютки и проведать Аришку? Актовый зал-то на оба учреждения один. Вон, мелкие ещё хоровод будут с Дедом Морозом водить…» – я притормозила у окна на лестничном пролёте между первым и вторым этажами и задумалась, есть ли у меня шанс увидеться с малышкой-Аришкой. И это было… крайне опрометчиво.

За моей спиной откуда ни возьмись возник… Да ёжкина картошка, ну за что-о-о?!

– Наташа, объясни мне, что с тобой происходит? Почему ты отказываешься от подарка?

Я сделала попытку шмыгнуть вверх по лестнице, но Костя преградил мне путь.

– Сначала ответь, – сказал он.

– Мне от тебя ничего не надо. Отстань от меня уже! – более убедительно, чем в прошлый раз, ответила я и посмотрела на него сердито, с прищуром.

– Я беседовал с Ниной Алексеевной. Она говорит о тебе как о доброй отзывчивой девочке. Так почему ты так странно ведёшь себя со мной? Чем я тебя обидел?