Он уронил голову на колени матери, пряча гримасу боли на лице. Мариам ласково погладила Левона по спине.

– Прости, сынок, прости… – прошептала она.

Мариам подождала, пока Левон успокоится и поднимет голову, а потом сказала: «Посмотри на него. Если бы все случилось иначе, у нас не было бы такого ангелочка. Вся эта боль подарила нам Эмиля. Кто знает, как сложилась бы жизнь, если бы не все это». Эмиль крепко спал, засунув указательный палец себе в рот.

В соседней комнате послышался крик. Нана все же разбудила мужа и теперь кричала на него. Мариам сразу же встала с кресла и уверенно пошла к стене. Она прошла сквозь нее и оказалась в соседней комнате. Левон же по привычке прошел через дверной проем.

В соседней комнате Нана стояла над Марселем и отчитывала его. Марсель медленно, с недовольным видом надевал носки.

– Не ори, – прорычал он.

– А если он заболеет? Ты, что ли, будешь лежать с ним в больнице? Мне придется брать больничный на работе, а это сильно ударит по зарплате! Я и так получаю копейки! Этих денег едва хватает, а ты вечно торчишь дома и ничего не делаешь! Я могла бы понять, если бы ты хотя бы за ребенком следил! Так он же целый день на холоде просидел!

По лицу Марселя было видно, что он вот-вот взорвется. Он натягивал на себя свитер, а скулы его все время напрягались.

– Куда ты собрался? Опять к этим друзьям?

– Подальше от тебя! – заорал Марсель. – Если от меня никакой пользы, то и надобности во мне тоже никакой нет!

Мариам стояла прямиком у лица Наны и гладила ее щеки своими руками, ласково приговаривая при этом: «Успокойся, успокойся. Не кричи. А то и ударить может».

Левон стоял ошарашенный, наблюдая за всем происходящим. Вспоминая, с какой легкостью его рука прошла сквозь лоб этого мужчины, он не понимал, как мать может гладить ее по щекам. А еще больше его поразило то, что Нана как будто слышала ее. Она притихла. На глазах у нее заблестели слезы.

– Не надо, – тихо произнесла Нана, – не уходи.

Марсель прошел сквозь Левона в коридор, делая вид, что не слышит ее.

– Ну постой! Не уходи! – уже громче просила она. – Ну прости!

Марсель повернулся к ней и со злобной усмешкой сказал:

– Раз уж я такой бесполезный, так попробуй тогда прожить без меня!

Надев ботинки, он схватил куртку. Марсель открыл дверь и быстро вышел. Нана дернулась от грохота захлопывающейся двери.

Она еще долго стояла в коридоре, молча смотрела на дверь, не зная, что ей делать дальше. Нана знала, что именно теперь ей предстоит вытерпеть в ближайшую неделю. Женщина боялась сдвинуться с места. Это означало бы, что все опять началось сначала. Ей снова придется брать Эмиля с собой на работу, раздражая при этом свою начальницу. Если он все же заболеет, ей снова придется просить у соседки еды взаймы, так как никто не будет оплачивать то, что она ухаживает дома за сыном. И все оставшиеся деньги уйдут на лекарства. Соседка женщина добрая, но сама очень бедная. Она живет одна, и ее пенсии едва хватает на коммунальные услуги. У Наны сердце разрывалось, когда ей приходилось идти к тете Ладе для того, чтобы просить у нее милостыню. Но помочь Нане было больше некому.

Она снова одна. Марсель вернется не раньше чем через неделю, и ей как-то нужно прожить это время.

Нана вошла в детскую, устало упав в кресло. Она задумчиво и с тоской в глазах смотрела на сына. Все было бы легче, если бы она была одна. Если бы она тогда послушала Марселя, а не свой внутренний голос, Эмиля не было бы сейчас на свете, и ей не пришлось бы побираться.

Ей часто приходили в голову подобные мысли. Нана размышляла о том, какая была бы у нее жизнь, если бы она все-таки сделала аборт. Наверняка ей не пришлось бы так бедствовать, а Марсель давно нашел бы себе работу. Эти мысли начинали пугать ее в тот момент, когда она вспоминала улыбчивое лицо сына, и она гнала их от себя. Ответственность за него не давала ей расслабиться ни на секунду. Ей хотелось побыть слабой женщиной, но обстоятельства всегда вынуждали ее оставаться сильной. Она часто думала и о том, что выйди она замуж за богатого жениха, как хотела Мариам, ее жизнь сейчас была бы совсем другой. Свекровь рано или поздно умерла бы, муж обеспечивал бы ее и их детей всем, чем только можно, а она сама могла бы делать в свободное время почти все, что хотела. Но вот только ей нельзя было бы иметь своего мнения, и детей бы пришлось воспитывать так, как ей скажут, да и после того как дети вырастут и разъедутся, она останется все также в золотой клетке. Ей можно будет все, но в пределах своего дома, и то, если это не будет мешать заботе о ее муже. Нет, такая жизнь никогда бы не устроила ее. Как и каждый раз, Нана в конце концов отметала эти мысли и собирала все оставшиеся силы в кулак.

Материнская забота и ласка появились на ее лице, когда сопение Эмиля пробудило ее от размышлений.

Эмилю было уже десять лет. Нана, как и раньше, оставляла его с Марселем. Только теперь Эмиль проводил почти все время на улице. Он самостоятельно уходил из дома, не оповещая Марселя об этом, а тот никогда и не интересовался, куда его сын уходит каждый день. Это безразличие было взаимным. Марсель попросту не хотел тратить свое время на кого-то, кроме себя, а Эмилю было комфортно от того, что он мог делать то, что хочет, не докладывая об этом мужчине, который называется его отцом. Он никогда не знал, что такое отцовская любовь, поэтому и не понимал, какую роль играет этот человек в их семье. Он знал, что его мать работает для того, чтобы прокормить их. Она заботится о них, когда они болеют, покупает им какие-никакие подарки на дни рождения и другие праздники, оплачивает счета, готовит и убирает в квартире. За себя он мог сказать только то, что его миссия была еще впереди. Он собирался вырасти и обеспечить свою маму всем тем, чего она была достойна. Мальчик мечтал купить ей дом, машину и сделать так, чтобы она никогда ни в чем больше не нуждалась. Но это было делом будущего. А сейчас его роль ограничивалась только тем, что он всём, чем мог помогал маме.

Вот почему, наблюдая за Марселем, Эмиль не понимал, для чего этот человек находится с ними. В таком возрасте Эмиль уже мог осознать, что его отец не любит их. Его они только раздражали. Он видел, как его мама все время ругается с ним. А еще он понимал, что его отец не зарабатывал деньги, в отличие от отцов своих знакомых и одноклассников. И он совершенно точно знал, что Марсель не принимал участия в жизни и взрослении самого Эмиля. Очень часто ему хотелось, чтобы мама выгнала наконец-то этого человека, тогда они смогли бы счастливо жить одни. А еще он не любил Марселя за то, что тот все время заставлял Нану плакать. Но эта неприязнь еще не переросла в настоящую ненависть. А все из-за того, что Эмиль пока что не видел, как Марсель бьет ее.

Утро воскресенья было довольно тёплым, хоть Эмиль и ходил по рынку в осенней куртке. Эта вещь у него была и летней ветровкой, и осенней курткой, и зимним пуховиком. Мальчик быстро ходил мимо не замечающих его людей и доставал свой карманный ножик, который он украл у Марселя. Он ловко доставал у людей кошельки и телефоны. В лучший день ему удалось украсть весьма дорогой смартфон, помимо еще двух менее дорогих. А также два кошелька со значительной суммой денег. В такие дни он со старшими мальчишками вдоволь наедался конфет и напивался газировкой.

Свой улов, как и все остальные мальчики, он отдавал главному. Его звали Ринат. Ему было уже семнадцать лет, и он уже привлекался к ответственности за воровство. Младшие боялись Рината, так как он мог и побить их в случае надобности. Ровесники же его уважали. Он был настоящим предводителем. Ринат был высоким и худым. Казалось, что этот мальчик не может представлять особой угрозы для кого-либо, но это только казалось. Все знали, что если дело касалось драки, Ринату не было равных. Он всегда побеждал своих противников, хоть иногда и не совсем честным способом.

Все решения Рината могли оспаривать только равные по статусу или возрасту ему, но даже у них не хватало на этого духу – Ринат не любил, когда с ним спорят. Младшие же и вовсе не имели права высказывать свое мнение. Им говорилось, когда и где они должны пастись, и те беспрекословно должны были все исполнять. Взамен Ринат отдавал им небольшой процент от их улова, иногда даже покупал им сладости в качестве премии.