А может и правда жениться?
Глава 3
Ранним декабрьским утром Анна Синицына, стояла у окна и любовалась садом, что за ночь плотно окутал снег. Дивная белизна его почти ослепляла, в лучах утреннего солнца искрилась множеством радужных отблесков. С конца ноября, каждое утро, прежде чем спуститься к завтраку Анна подходила к окну и смотрела на снег, но именно сегодня белизна его стала символом нового, неизведанного начала.
Разрозненные мысли Анны вновь и вновь возвращались в гостиную, где вчера вечером прозвучали слова, которых давно уже не ждала.
Замужество. Жених. Приданное.
Анна находилась в той поре своей жизни, когда в обществе за глаза начинают называть перезрелой ягодой или ещё как-то, намекая на возраст и навсегда утерянную возможность замужества. От того ли, что внешность девушки была не слишком привлекательной, а может ещё по какой причине, только все ровесницы в окружении Анны рано или поздно выходили замуж, а она так и сидела в имении с отцом.
Даже младшая сестра Сонечка, в семнадцать выскочила за местного повесу и укатила с ним Петербург.
В двадцать восемь, все иллюзии Анны касаемо вопроса замужества, давно рассеялись, она не ждала никаких перемен в спокойной, устоявшейся жизни. Просто оставила надежду, что когда-то и у неё будет семья. В какой-то момент, она успокоилась и смирилась. Решила, что предназначение, с каким она пришла в этот мир, совсем не то, что у остальных. Когда Анна сделала такое заключение, жить стало легче и спокойнее. Пустые разговоры о замужестве уже не трогали. Пришла уверенность в том, что предназначение её в миссии более важной.
Она помогала отцу с бухгалтерией и делами поместья. Занималась благотворительностью. Считала, что не всякий человек обязан служить тому, что предначертано и логично, а некоторые должны принимать решения не только для себя, но и для тех, кто некое решение не в состоянии принять. Ведь если создатель в отведённое природой время не дал ей мужа и детей, значит, она нужна для чего-то более важного. И Анна прониклась этими мыслями настолько глубоко, даже стала верить в это больше чем в какое-либо другое своё будущее.
Но иногда, в сознании, всё же просыпалось безудержное желание – жить как все, и быть как все. Хотелось семью, мужа, детей, любви и счастья. Тихого, простого. И тогда она ясно понимала, что любой достойный человек, кто попросит её руки получит утвердительный ответ. Она полюбит его. Отдаст всю себя. Положит свою жизнь рядом с его жизнью. Станет его частичкой. Анна тихо ждала, но годы проходили, а такой человек всё не появлялся, и оставалось, не слишком часто к мыслям таким возвращаться.
И вот, именно теперь, когда двери души почти закрылись для надежд и мечтаний, когда пламя в сердце совсем угасло, а мысли привычно двигались в другом направлении, Анна услыхала то, чего никогда уже не надеялась услышать.
Сергей Фомич Бердяев, помещик, что живёт в нескольких верстах к югу от имения Синицыных, попросил у Михаила Прокофьевича, отца Анны – её руки. Тот долго не думал, посчитал соискателя вполне достойным и с легким сердцем, дал согласие на брак.
Глава 4
Когда сын состоятельного помещика – Михаил Синицын, повстречал Авдотью Смычкову – влюбился в неё до беспамятства.
Она – дочь учителя, Савелия Смычкова, что преподавал Михаилу точные науки. Авдотья жила с отцом тут же, в имении, так как сызмальства лишена была матери. Много лет назад, ушла жена Смычкова в загульную, с той поры ни кто, никогда не слыхал о ней. Вот Смычков и поселялся с дочерью там, где на работу нанимался. Хозяева чаще не возражали, девочку жалели.
Прокофий Ильич Синицын, сыну Михаилу лучших учителей нанимал. Так Смычкова, по рекомендации соседа, прямо из Петербурга, можно сказать, с выгодного места переманил. Посулил ему в два раза больше жалованья. Тот и не смог отказаться.
А как за службу принялся, поначалу дочку ни кто в имении не видал. Жили они в отдельном флигельке, где слуги проживали. Там Авдотья большей частью находилась, так что хозяевам на глаза и не показывалась.
Но как-то раз летним утром, забрела девушка в хозяйский парк, да на лавку присела книгу почитать, а там недалеко Михаил проходил, в юношеской задумчивости. Ему тогда только семнадцать минуло. Увидал девицу, что на скамеечке книгу читает, спрятался за дерево и наблюдал за ней тайно. С той поры часто туда приходил, глядел. По робости своей подойти, заговорить не решался. Повыспрашивал у слуг осторожно, узнал кто такая. Но однажды будто невзначай, пошел по той аллее, что к лавочке вела, так и познакомиться пришлось. А потом были и ещё встречи. Трогательные, наивные. Разговоры трепетные, возвышенные. И до того Михаил полюбил девушку, что просто не мыслил жизни без общения с ней.
А немного погодя бросился к отцу в ноги и со слезами на глазах молил благословить на брак с этой девушкой. Прокофий Ильич и сам замечал, что не всё спокойно в сердце сына, а девица эта показалась вполне благовоспитанной. Да и учитель, тоже не простых кровей оказался, внук разорившегося дворянина, а значит невестка хоть и без приданного, но всё же с титулом.
За невестиными деньгами Прокофий Ильич не тревожился, сам богат безмерно, а хорошую невестку, как он знал, днём с огнём ищи, не сыщешь. Тем более, что жизнь помещицкую – прочил он для сына. То есть, о невестке, да о финансах её, сильно перед обществом отчитываться не собирался. Поэтому недолго раздумывал, дал на брак сына с Авдотьей, своё родительское благословение.
Радовался Прокофий Ильич хорошей невестке, что полюбил как дочь и счастьем сына тешился. А как родила Авдотья дочку Аннушку, то и совсем растаял дед, от своей дедовской любви. Всё для невестки, что пожелает готов отдать. Да на внучку нарадоваться не мог, так уж любил, что и сказать трудно.
Но со временем стало понятно, невестка больно здоровьем слаба. Было ещё две беременности, но неудачные, всё Авдотья сбрасывала. И уже почти отчаялись отец и сын наследника получить, но через шесть лет снова невестка понесла. Тяжело ходила, но всё же родила девочку – Софью. После этих родов, здоровье Авдотьи совсем пошатнулось. Всё чахоткой мучилась, да вскорости после рождения Сонечки и померла.
Горевали долго. Михаил в себе горе держал, не расплёскивал. На дочерей надышаться не мог, так девочки на Авдотью похожи. Савелий Иванович – отец Авдотьин, уехал в Петербург, в работу как в омут с головой кинулся. А Прокофий Ильич так горевал, что и пить стал без меры. И до того, слабое сердце его, вскоре не выдержало обильного количества горячительного питья. Вслед за женой, похоронил Михаил и отца.
После похорон Прокофия Ильича, откуда-то с дальней губернии, приехала тетка по отцовской линии, мещанка Лукерья Зацепулина, сказала – в помощь, в воспитании детей. И так она всё хозяйство под себя подобрала, что не успел Михаил и глазом моргнуть, как слуги его только Лукерью и слушались. Но ему не до того было. Даже благодарен, что кто-то хозяйством занимается. Так как у него самого руки не поднимались до дел касаться. Пребывал он тогда в каком-то трансе.
Не осмыслил Михаил и даже не заметил, как познакомила его Лукерья с разбитной мещанкой Екатериной Шаталкиной. Не успел опомниться, женился на ней и взяла она его в свои цепкие руки. Да держала так, что через полгода дом превратился в пристанище каких-то родственников и друзей. Не заметил Михаил, как ввязался в постоянные празднества и попойки с новыми родственниками. И вроде жизнь потекла весёлая, люди кругом и поддержка есть.
А в какой-то момент, будто бы само собой разумевшееся дело, по настоянию жены, отправил дочь Анечку в пансион. Документы подписал на полное её содержание до двадцати лет, без права расторжения договора.
Слеп он был или глух, когда наследство его таяло на глазах. Оплачивал Михаил счета безмерные, не глядя. Екатерина – жена, пользовалась этим как могла. Хорошо еще, что дед, до смерти своей скоропостижной, позаботился о наследстве для внучек, отписав каждой по четверти миллиона рублей. Ни Михаил, ни жена его не могли этих денег касаться, тем более распоряжаться. А то бы и эти деньги пошли в оплату праздников, да на содержание многочисленных родственников Екатерины.
