Что я вообще чувствую когда рисую? Даже не знаю как это объяснить, кажется, что нечего особо, но в моменты рисования наиболее сложных и крупных моих работ, ловил себя на мысли, что становится с каждой секундой работы спокойней и теплее на душе, я не воспаряю на небо, как говорят некоторые, скорее наоборот будто камни меня удерживают здесь на моем месте в мастерской, но тем не менее не смотря на эту несвободу, на эти камни, я все равно продолжаю писать картину...Удивительно. Мой товарищ учитель говорил, что возможно я просто не понимаю зачем я конкретно этим занимаюсь, поэтому ни я ни мой мозг не может отчетливо получить радость, эйфорию. Но на это я тогда лишь махнул рукой, не могу я так считать, ведь я прекрасно понимаю зачем я пишу...впрочем, да понимаю. Моя работа сродни работе поэта или писателя, исключительно созерцать мир и по своему описывать его, по своему выражать мнение о событиях и жизни. На это мой товарищ тогда лишь кивнул, сказав, что все мы, то есть творцы, говорим так, но когда нас пытаются расспросить конкретно, что мы сказали той или иной работой, то зачастую мы не может отчетливо объяснить все. Я в том числе. Последняя картина "Лимбо-франце" была написана мной ещё в Париже, когда я был там вместе с Викторией и Софьей Ивановной. Последняя уговорила меня приехать на местную выставку и выставить туда ряд моих лучших работ. Лучших естественно, по мнению самой Софии Ивановны. Но мне некуда было деваться, и я согласился, к тому же светили неплохие деньги, французы, уму непостижимо, платили всем участниками выставки, каждому, по довольно большой сумме. Так что я конечно же согласился, учитывая что тогда я был в примерно таком же бедственном, практически, безденежном положении. Виктории в Париже понравилось, она даже уговаривала меня остаться, но я отговорил её от глупой идеи. Я не могу жить где-то в другом месте, слишком чуждо мне там все.

  На выставке я познакомился с молодым парнем, он назвался мне Сальвадором, говорил довольно средне по-французски, примерно, как и я, поэтому возможно мы чуть лучше понимали друг друга. Он рассказал мне о некоторых текстах Фрейда, что прочитал совсем недавно, рассказывал о работе с неким господином Лоркой, именно господином, очень почтенно этот парень общался с людьми. Также рассказал о его родной Испании, о Мадриде, а сам с упоением слушал мой рассказ о Петрограде, противовестным и холодно-мокром городе. Тогда же он сказал, что не прочь был бы, посетить сей город, замечательно было бы с моей стороны показать там ему все. Тогда я согласился, впрочем, понимал, что не выйдет эта история. Сальвадор также рассмотрел мои картины, похвалил, сказал, что подобного до этого не видел. Тогда же он и пожал мне руку и я мельком заметил легкое подрагивание, но с кем не бывает, совсем ещё молодой парень, на самой влиятельной выставке, конечно, он слегка был испуган.

  Я снова погрузился в мысли, снова после воспоминания о пареньке по имени Сальвадор, я вспомнил и Париж. Монотонный город, вот каким мне показался он именно тогда. Виктория же напротив, кажется, написала там большинство своих стихов. Она даже сборник свой, под названием "Качели" выпустила именно в Париже. Помогла тогда наша мадам Софья, как её называл Пьер-французский друг моего галериста. Впрочем, может он был и больше чем друг, даже не удивлюсь тому, что они спали вместе. Уж очень своеобразно смотрел на Софью Пьер, да и она не далеко уходила. Все эти намеки жестами, покачивания головой, бровями. Глазами она впивалась все же в меня. Взгляд её был всегда мне неуютен, все же этот ястребиный, именно такой, взгляд вводил в испуг, несмотря на общую красоту Софии Ивановны. Она была высокая, статная женщина, но взгляд, взгляд пугал всех. Думаю и Пьера он пугал, даже когда он делил с ней одну постель. Впрочем, это не важно. Пьер...Пьер тогда и мне показал ряд авторов, новые французы как он их назвал. Немного неясно было, почему так, но я лишь кивал и рассматривал картины. Занимался тем, что нравится мне.

  ГЛАВА 2

  Наконец вспомнив, казалось что угодно, я отложил кисть окончательно, рабочий холст я просто оторвал и бросил на пол моей мастерской. Вздохнув и рассмотрев, сей беспорядок, я вышел оттуда. В гостиной сидела Виктория, в белых руках её лежал небольшой блокнот с карандашом. Девушка внимательно рассматривала лист бумаги, то и дело, вздыхая, отводя взгляд и заставляя этот взгляд блуждать по комнате. Видимо ищет вдохновение, муза покинула и её и меня, видимо провинились мы чем то.

  Заметив меня, Виктория улыбнулась и спросила:

  "Ты закончил работу или просто вышел...например ко мне, повидать свою жену?"

  "Не знаю....то есть, да повидать...и нет...я не закончил, впрочем я нечего и не начал. Не могу, позже схожу к Софии Ивановне, скажу, чтобы забыла на время обо мне, нет у меня подходящих ей работ."

  Виктория погрустнела и отложив блокнот на стол вытянула ко мне руки, приглашая видимо в свои девичьи объятья. Я естественно сел рядом и обнял её. Вот ведь, девушка действительно думает, что это исправит все проблемы. Объятья...ох, легче стало, но проблем это не решает. Странный ритуал влюбленных, перешедший по какой-то причине, в вечный житейский обиход. Виктория положила голову мне на плечо и сказала еле слышным голосом:

  "Я тоже не могу нечего написать...ни одной строчки...есть только...есть только одно 8сми стишье, нечего боле."

  Я погладил её по голове, прекрасно понимая о чем она, впрочем как утешить её. Муза покинула нас, и вернется черт знает когда, может в тот момент мы будем бесконечно бродяжничать и уже бессмысленно будет её возвращение, тем не менее Виктория может вернуться в библиотеку, у неё ещё будет спасенье, а его...его бедствующего художника она может и бросить, не хочу я портить её жизнь, молодая девушка не должна страдать из-за того, что меня покинуло вдохновение.

  "Решиться, как-нибудь это...придет муза..."

  "Постучит в дверь?"

  Я пожал плечами. Вряд ли она или он постучится в дверь. Вряд ли вообще такие материи стучаться, они или есть или нет, все остальное...все остальное скучное бытийство, с перерывами на полу-философские разговоры и развлечения.

  "Не думаю....придет в один момент и все. Будешь знать...нет, ты просто будешь понимать это и чувствовать."

  Виктория промолчала, но было ясно, что она обдумывает мои слова. Она всегда обдумывает их, кто бы, что ей не сказал. Любая критика её стихов, любая фраза в её адрес, неустанно за ней следует пауза в 10 секунд, когда Виктория мысленно готовит ответ. Хотелось бы научиться этому у неё, а не сразу говорить в лоб.

  "Знаешь...а ты все таки был прав тогда. Когда отговорил меня от полноценной жизни в Париже...я сейчас все внимательно обдумала ещё раз...я тогда просто поддалась чувствам...так там...там..."