"Нет...Франц, проходите в обуви, в одной из комнат снят пол, пыль по всей квартире, так что, лучше ходите в обуви."
Я кивнул и прошёл в гостиную. Она встретила меня довольно серой обстановкой. Не бедственной, а именно серой. Шкаф, наполненный книгами, темно коричневого цвета, серые стены со странной лепниной выше к потолку, несколько кофейных столиков, на один из них была поставлена небольшая картина, с подписью Анны Александровны.
Она, заметив мой интерес, сказала:
"Это одна из последних, написала её в Москве, будете?" Спросила она указывая на бутылку виски, стоящую на столике близ дивана. Я отрицательно покачал головой:
"Нет, уж простите, я уже несколько лет не пью. На меня это дурно влияет."
"А на кого это влияет хорошо? У каждого свои понятия, что есть дурно, а что нет. Каждый выбирает свои грани."
"Я уже выбрал свои..."
"Так ли ты в этом уверен, Франц?"
"Не на все 100 конечно, но с алкоголем точно все решено."
Анна пожала плечами и налила себе наполовину стакана виски, сев на диван она внимательно смотрела на меня. Чего она хочет? Я ведь пришёл картины смотреть, неужели она хочет тут меня промурыжить ещё несколько часов...пока образы не станут реальностью...стоп, не о том думаю.
Я сел напротив неё в небольшое кресло и продолжил осмотр уже без того осмотренной гостиной.
"Не слишком ли здесь все просто обставлено?"
"Просто? Может быть, я здесь долгое время не жила, к тому же в одной из комнат ремонт...я знаете в Москве больше времени провела. Петроград это мое детство, нежели юность. Но картины писать я начала именно здесь."
"А в каком возрасте?"
Анна удивилась, но все же ответила:
"Хм...насколько припоминаю, мне тогда было 10 лет...да 10 лет. Тогда я начала интересоваться искусством. Отец водил меня в театр."
"Значит с детства в искусстве?"
"Да. Именно так. Я даже вышла замуж за художника...правда...правда, строго между нами конечно, Франц...он бездарен. Человек рисует авангардные наклейки, жвачку для большинства, никакого искусства, никого чувства, нечего среди его работ нет. Лишь мерзкое ощущение обывателя."
"Но сейчас такое время. Мы идем куда то...куда то дальше, как в жизни, так и в искусстве, ещё пару лет назад нам казалось, что вот...нечего не изменится, ещё маленьким ребёнком я с матерью ходил, читал с упоением Гаршина. А теперь у нас вездесущий сюрреализм, как в творчестве, так и в душах и в людях."
"Я соглашусь...просто это тяготит. Это не совсем то что мне нравится. Это не искусство, мой бездарный муженёк нечего интересней супрематического коллажа Малевича не видел. Для него Брейгель или Моне просто фамилии людей, это для него не художники, можешь ли представить такое, Франц?"
"Могу, отчего же не могу...вполне себе. Но это проблема всех нас. Рано или поздно придем к этому все. Все будем кресты рисовать, с кубами и квадратами...восторгаться и трепетать."
"Я не хочу этого...я не хочу этого видеть...я ужасная жена, но муж мой...муж мой бездарный неудачник, прикрываясь авангардом, не зарабатывал, ни копейки, объясняя тем что он это ИСКУССТВО, что им нельзя заработать...ха, идиот даже не умеет завязывать галстук...как только в петлю полезет."
Анна уже порядком опьянела, хотя казалось бы стакан виски...даже пол стакана. Тем не менее, дама, сидящая напротив меня на диване, начала аккуратно расстегивать платье. Что она делает, мать вашу. Под черным платьем, что бы вы думали, было такого же цвета белье. Дама видимо очень уж любит черный цвет. Обожает его прямо таки.
Внутри затрепетало сердце, а потом в голове снова всплывали образы обнаженной Анны, только теперь они сочетались с действительно раздевающейся женщиной, прямо передо мной. В глазах начинало двоиться, справа была реальная Анна, уже окончательно снявшая платье и начинавшая расстегивать лифчик, слева же находилась та, обнаженная уже, королева, похитившая сердце мое, под ней все так же лежали её преданные слуги, облизывали ей ноги и с оскалом смотрели на обнаженные груди. Я понимал, что примерно также, возможно, даже ещё более зверинее, смотрел на обнажающуюся предо мной живую, настоящую и веющую теплом Анну.
Она стянула с себя нижнее белье, лифчик упал на пол, медленными шагами, полностью обнаженная Анна направлялась ко мне, я с испугом, стыдом и наслаждением рассматривал голое тело, приблизившись окончательно, она села на мои колени и лицо её находилось прямо передо мной. От неё пахло...ох, от неё пахло смесью французских духов, виски, а также неким...просто невероятным, непередаваемым запахом женщины. Я нечего не понимал, просто сидел и вжимался к кресло, Анна же все ближе придвигалась ко мне, её руки тщетно пытались, развязать шнурок сюртука, пытались стянуть штаны, глаза, выражавшие лишь огненное желание первобытного совокупления смотрели на меня, я заворожено и испуганно, казалось даже пытался пятиться, но, тем не менее, нечего уже невозможно было поделать. Её холодные губы коснулись моих и её язык проник в мой рот, я ответил на поцелуй, мои руки сами начали обвивать её тело, правая рука конечно же начала инстинктивные и иррациональные для меня прикосновения к груди, вторая рука сходила все ниже с талии в сторону промежности Анны. Она на секунду оторвалась от меня, вдыхая воздух от нехватки оного и от удовольствия. Со стороны комнат, на меня, из тьмы смотрели подданные Анны, облизывались и даже возможно кричали. Они не понимали как возможно такое, их королеву вожделеет и трогает везде, где только можно какой-то непонятный художник, почему не они, почему это делает он.
Анна снова вцепилась губами в меня, наконец, стянув меня с кресла. Я балансируя на грани, чтобы не предаться утехам, пытался свернуть и выбраться, но руки Анны обвили меня женщина повалила меня на диван и начались вполне привычные для меня и например Виктории прелюдии. Виктории к слову никогда не нравилась эта странная подготовка к соитию, мол смысла в этом мало, лишь редкие моменты удовольствия и разочарования по их окончанию, а уж потом, потом ты теряешь вообще все, по крайней мере так мне всегда говорила Виктория. Поэтому вступая в любые половые связи с ней, со своей прекрасной, белоголовой Викторией я достаточно быстро начинал действия, что конечно же очень нравилось моей даме, а уж мне тем более.
