-Нечего...вы не виноваты, Георгий Петрович...во всем виноват исключительно я, так что и мне проблемы все решать.

  -Что?

  -Завтра...утром я пойду на главную улицу.

  -И..и что? Вениамин...что ты..

  Георгий Петрович со страхом смотрел на меня, криво стоящего и смотрящего казалось, куда-то сквозь собеседника.

  -Я закончу все...все перевернется, все решится в один миг, пусть....я должен.

  Георгий Петрович подскочил, девушки испуганно поежились и припали к друг другу, Мария Николаевна смотрела на меня, а Катерина на Георгия Петровича, может быть им казалось, что мы сейчас начнем перестрелку или драку...но нет...отчего бы.

  -О чем ты говоришь, мы ведь, кажется.... все решили...или...что ты собираешься.

  -Я закончу все...история будет закончена, закончен буду и я...пообещайте только Георгий Петрович, что позаботитесь о Марии Николаевне...ей видимо...пришлось тоже несладко, да и осталось, как она сказала мало...подсобите уж...а я нечего про вас говорить и не буду...да и не собирался я...они ни слова не получат...все закончится быстрее.

  Георгий Петрович подошел ко мне и положил мне руку на плечо, внимательно вгляделся в мои глаза, но нечего он уже не сможет изменить. Я знаю, что только это спасет меня, решит проблемы и спасет их...главное это спасти их, я лишь пешка, ненужная фигура которую не прочь разыграть то Кибальчич, то Евсей, то полиция, но сейчас я сделаю так, что пешка убьет короля и убьет себя, так...чтобы не осталось нечего, никаких подозрений.

  Георгий Петрович снова сел, Мария Николаевна подошла ко мне, на лице её снова побледневшем играли слезы, в них отражались отблески огня из печки. Я подошел к ней и обнял, это последнее что нужно, пусть кто то посчитает это благословением, кто то посчитает это просто последней странной прихотью, а может это мистическая передача моих сил ей, больной...больной неизвестной болезнью Марии Николаевне. Я поцеловал её в лоб и отстранился, ещё раз сказав Георгию Петровичу, заботится о Марии, я взял его чемодан, открыл, достал оттуда револьвер, проверив заодно, заряжен ли он и засунул его за рубаху. После этого я сел на скамью близ выхода и принялся ждать, благо до рассвета оставалось недолго. До конца ещё меньше.

  ГЛАВА 10

  Как только первый луч света ударил в стекло комнаты, как только темнота складского помещения разошлась под влиянием этого первого луча солнца. Я встал со скамьи, проверил револьвер и начал одеваться. Георгий Петрович сидел все также на стуле у окна и внимательно смотрел на мои действия, отточенные будто бы до автоматизма, но тем не менее выглядящие по-прежнему странно, рвано и неубедительно. Мое первое, или второе я, как и раньше, считало, что я идиот, что поступаю не правильно, а другое я...оно двигало руками, пока первое больше мешало и занимало мысли. Георгий Петрович нарушил утреннюю тишину:

  -Все-таки ты решился...

  -Да

  -Мне конечно...следует наверно отговорить тебя...следует вцепиться в тебя руками, зубами и ногами и не дать тебе выйти за порог...но

  -Вы не сделаете этого, Георгий Петрович, спасибо...спасибо вам за все. Но сейчас я заканчиваю свой путь, я заканчиваю век хаоса и смерти, жертвуя собой ради вас...общего человеческого блага. Георгий Петрович...не забудьте о Марии Николаевне, прошу вас.

  -Хорошо, Вениамин...хорошо...

  Я кивнул ему, ещё раз проверил револьвер, снова заткнул его за рубаху, накинул дырявое в некоторых местах пальто, отряхнул его от пыли и наконец, дернув ручку двери, вышел на свежий утренний воздух.

  В барабане револьвера было 4 патрона. 4 из 6, два выстрела совершил Георгий Петрович, мне хватит также всего двух. Я не убийца, не сумасшедший, я не террорист как Кибальчич. У них нечего не вышло, у меня выйдет все. Это конец истории, это конец всего.

  Я шел по свежему и хрустящему снегу, навстречу мне шли редкие прохожие, по дороге периодически встречались экипажи запряженные лошадьми, вдали на площади людей было побольше, там были и дети и взрослые, шум стоял там и оттуда разносился во все стороны в городе. Я прошел мимо сгоревшего дома, на ступенях его сидел ребенок лет 9ти, в поношенной и обожженной местами одежде, он сидел и вертел в руках деревянную палку. Серое лицо его не выражало нечего, как и его серый, пустой, практически потусторонний взгляд. Я остановился близ него и спросил:

  -Что случилось?

  -Сгорел дом...

  -Твой дом?

  -Не мой...

  -А где твой дом?

  -У меня его нет...

  После небольшой паузы он добавил, подняв взгляд на меня:

  -как и у тебя...в земле тепло...даже в ящике.

  Ребенок сказал это и как небывало просто продолжал крутить палку. Я вздохнул и быстрым шагом начал удалятся от него, а в голове по-прежнему стояли его серые и пустые глаза и фраза: как у тебя, в земле тепло...даже в ящике. Что это значит?

  Мои ноги, наконец, привели меня на площадь города, вокруг меня то и дело проходили люди, с важным видом, с улыбкой на все лицо, они направлялись куда то, на работу, домой к родным. У них была цель, была жизнь и было будущее. А у меня не было нечего из этого, все, что имелось у меня это настоящее, которое сейчас, с невероятной скоростью оборвет веревку и рухнет в пустоту, в бездну, в небытие. Я потрогал ручку револьвера сквозь пальто, дабы прикинуть насколько быстро я смогу выудить его, потом начал искать идеально место на площади, переходя из одного угла в другой, наконец, я встал рядом с единственным выездом в сторону улицы, где жили все аристократы, и принялся ждать. Близ меня был трактир и оттуда то и дело выходили пьяные люди, дерущиеся между собой, разговаривающие и мирно хохочущие, все они бесцельно, бездумно бродили по дороге, а заметив ещё один трактир, конечно же заходили внутрь и тратили остатки денег, и делали они это до момента невозможности стоять на ногах, или же до невозможности оплатить даже самое дешевое пойло. Из трактира Синяя Собака вышла высокая и красивая женщина, а вместе с ней проследовал мужчина, чуть ниже её, одетый в черное пальто и белую рубаху под ним. Они сели на карету и быстро удалились от Синей Собаки. Я повернул голову на дорогу и продолжал высматривать. То что он поедет факт, где и когда было неизвестно, но центр он посетит обязательно. Близ деревьев, что по краям бегали дети и играли в салки, вокруг них суетливо ходили взрослые, не обращая на детей внимание. Я конечно слишком наивно стоял и ждал участи своей и участи императора, но наконец час прошел, пошли минуты до конца, карета императора показалась вдали, довольно быстро она сокращала расстояние. Я крепко схватился за револьвер и начал движение параллельно подъезжающей карете, вот, ещё несколько шагов, кажется, я даже вижу глаза его. Одним движение я выхватываю револьвер из-за пазухи, не целясь, лишь чувствуя пулю внутри патронника, я совершаю два выстрела в стекло кареты, звуки выстрела отразились от домов, последовавший за этим звук разбитого стекла и крики лошади потонули в других криках, в криках людей. Револьвер я по-прежнему держал в руках, из ещё одной кареты вышли несколько человек в черном. Полиция, конечно, они ждали этого. Полицейские в черном медленно приближались ко мне, но нет...живым я им не дамся, нет. Такого счастья для них я не совершу. Быстро я поднес револьвер к виску и...нажал на спусковой крючок. Последние звуки, что были слышны мной это крики людей, что бежали ко мне, крики людей, что окружали меня, а также далекий, звучащий как песня крик, зовущий меня к себе, ищущий меня посреди поля, заполненного мертвецами, но нет....я не пойду с тобой. Я остаюсь тут. Закрыв глаза, я нырнул в объятья мертвецов.