Вот только разводиться Никита не собирался. Он тщательно скрывал от жены наши встречи и шифровал все улики, которые я специально ему оставляла — трусики в кармане пиджака или след губной помады на рубашке. И то ли жена его была настолько слепой, то ли Ник умел мастерски выходить сухим из воды, но никогда никаких предъявлений в мою сторону не поступало. И, надо признаться, меня это напрягало с каждым разом все больше и больше. Я даже решилась пойти ва-банк и встретиться с его женой, открыть ей правду на мужа и намекнуть на развод с ним, когда неожиданно узнала о беременности. В первом браке детей у него не было, поэтому Ника там ничто не держало. Развод с Кирой состоялся, а я стала законной женой.

И вот теперь я снова вернулась к этому статусу, доказала себе и всем, что я лучше, достойней. Только теперь все по-другому стало. Никита отдалился от меня настолько, что я уже не достаю до него. Мы по-прежнему живем вместе, спим на одной кровати, но не более того. Даже когда он изменял мне с другими девками — было иначе. Семейные посиделки за ужином, совместные прогулки, секс на грани фола. А теперь время втроем проводим редко. Мы с Полей отправляемся гулять, а Никита остается дома наедине с бутылкой пива и графическим планшетом для прикрытия. Если и дальше так продолжится, то у него появится пивной живот, как у мужей моих подруг. Да, когда я смогла козырять статусом жены и матери, доказав всем своим прежним обидчикам, что я не белая ворона, а вполне состоявшаяся женщина, у меня появились другие подруги помимо Светы. Вот только сменялись они с завидным постоянством — почти с каждой из них Никита мутил короткую интрижку.

А с бывшей женой интрижки не было. Там была любовь, которая, как я сейчас понимаю, до сих не прошла. И пусть она уехала и теперь живет где-то далеко, и даже не звонит и не пишет Нику, она постоянно в его мыслях. Он думает о ней, а меня ломает от этого. Так ломает, что если бы могла — убила бы к черту эту стерву. Точно бы убила, потому что иначе весь мой карточный домик, который я так скурпулезно собирала по крупицам — рушится, а я не знаю, что нужно сделать, чтобы сохранить семью.

На форумах единого мнения на этот, казалось бы, заезженный отчаявшимися женщинами вопрос — не было. Я понимала только одно: если Никита уйдет, я наложу на себя руки.

В отчаянии я пошла в церковь. В городе она у нас одна, при женском монастыре, и монахинь так гораздо больше, чем прихожан. Отлично, значит, никто не узнает, что я в отчаянии к Богу подалась. Обеденную службу отстояла до конца, но с батюшкой так и не поговорила. Мне было элементарно стыдно признаться постороннему человеку, что мой муж мне изменяет. Это же как огненное клеймо на лбу: недостойная жена.

На скамейку села и голову руками обхватила. Вчера Никита остался спать в своем кабинете. В спальню он зашел только за тем, чтобы взять запасное одеяло. Сказал, что у него важный проект, который необходимо к утру закончить. Врет он все. Никакого проекта у него нет, просто мой муж не хочет ложиться со мной в кровать. Это начало конца. Начало моего личного Армагеддона. За ним последует расход, развод и унижение.

— Беда у тебя? — присела рядом со мной монашка. На вид — самая обыкновенная, в черной рясе и апостольнике. Сначала хотела ответить грубостью и покинуть территорию монастыря, а потом подумала: а что я потеряю, если расскажу? Тем более мне необходимо выговориться, чтобы не срываться дома на Полинке. И так вчера после решения Ника спать в кабинете накричала на дочь за то, что она долго в пижаму переодевалась.

— Муж мне изменил, — призналась.

— Эта и вправду беда, — покачала головой монашка. — Не любит он тебя.

— Полюбит! — я заявила упрямо, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что пойду на все, чтобы удержать Ника в семье. — Один раз я уже увела у жены. И в этот раз будет по-моему!

Голос дрогнул. Я не уверена в своих силах. Но я действительно готова идти на все, до победного.

— Увела ты — уведут у тебя. Простая арифметика. Дочь моя в свое время этого не уяснила, вот и растеряла свое счастье. Все в этой жизни к нам возвращается.

Да, все возвращается. Ко мне вернулось сторицей. Вот только свое счастье просто так я не отдам никому.

Как там монашка сказала? Не любит Ник меня? Как будто бы я не в силах ничего исправить. Мол, слабая я, неудачница. Но если сама я свою семью от развода спасти не смогу, значит, придется прибегнуть к посторонней помощи. К такой, у которой хватит сил и возможностей сделать по-моему…

Найти гадалку в нашем маленьком городке не составило труда. Рассказы о ее магической помощи разносятся из уст в уста — кого-то она вылечила от тяжелой болезни, кому-то помогла с бесплодием. Конкретно меня интересовал приворот — самый сильный, самый мощный, такой, чтобы Ник и думать забыл о прошлой семье.

Выслушав мое просьбу, ведьма постучала по столу пальцами с длинным черным маникюром. Потом карты гадальные на столе раскинула и исподлобья на меня посмотрела.

— Не буду я тебе помогать, — заявила она. — Не любит он тебя и не любил никогда. А с приворотом ты хуже сделаешь и себе, и ему.

Я не была готова к подобному ответу. Руки от волнения задрожали так сильно, что в порыве эмоций ладонями в колени вцепилась — больно, до синяков. И зубы до скрежета свело.

— Но вы ведь помогаете другим женщинам мужа удержать, я знаю! — едва не умоляла я. — Чем я хуже?

— Ты не хуже и не лучше. Просто судьба у тебя другая, — гадалка снова взглянула на карты, в которых я ни черта не смыслила. — Никак с твоим мужем не связанная. Мой тебе совет — забудь о своей идее раз и навсегда!

И вытолкала меня за дверь, еще раз повторив о том, что, мол, Никита — не моя судьба. Как так-то…? Мы ведь женаты, дочь растим… А гадалка эта — «не судьба»…

Этим же вечером пришла домой и внимательно стала наблюдать за Никитой, стараясь не упустить ни одной детали в его поведении, стараясь угадать в каждом жесте, в каждом его действии любовь. Ту любовь, благодаря которой мы с ним когда-то поженились. Она была, я хотела в это верить. Но если это и так, то сейчас ни о какой любви со стороны Никиты речи и быть не могло.

Он стал беспокойным, тревожным, дерганным. Много спал и шарахался от звука собственного имени. И никаких действий в мою сторону не предпринимал — ни обнять, ни приласкать, ни даже ударить, в конце концов! Я для него стала пустым местом.

В отчаянии все же решила пойти ва-банк. Говорят, что разговоры по душам помогают найти идеальное решение для обоих. Поможет ли такая откровенность сохранить нашу семью?

— Никита, — начала я «за упокой», — я так больше не могу, — и даже слезу пустила для верности. — Ты сторонишься меня, не разговариваешь, спишь в кабинете… Ты ведь обещал после своего возвращения, что у нас все будет хорошо! Ты меня обманул?

Ник тяжело опустил голову на свои руки и громко простонал:

— Что же тебе еще нужно, Вика? Я вернулся к тебе, выбрал тебя — ты же этого хотела?

— Я хотела не так…

— А как…? — и с такой злостью посмотрел на меня, будто ударить хотел. — Не получается у меня по-другому. Не получается! Я такой, какой есть. Что, не устраиваю?

После этого разговора у меня впервые появились мысли о монастыре. И в один день я вышла в магазин за продуктами и совершенно неожиданно пришла туда и попросилась послушницей. Спустя много времени, наверное, обо мне будут слагать анекдоты о том, как можно выйти за хлебом и попасть в монастырь, а сейчас я даже не могу сказать, что меня к этому подтолкнуло. Либо тот разговор с монашкой, либо абсолютное безразличие Ника. Напрашивается логичный вопрос: а в здравом уме ли я была?

В монастыре меня никто не дергал и не насмехался надо мной — другие женщины туда тоже не от хорошей жизни пришли. Та монахиня, с которой я в прошлый раз общалась, за дочку свою молилась. Та девица, как и я, мужа из семьи увела — и все равно у разбитого корыта осталась, а мужик к жене вернулся. Я тоже увела… и тоже осталась у разбитого корыта. Все силы прикладывала на то, чтобы он со мной был, а он вроде как со мной и в то же время далеко, с женой своей первой. Эффект бумеранга в действии. Оказывается, карма существует. А я не верила…