Хейли слегка кашлянула и окинула Даниэлу беглым, усталым взглядом, отметив про себя, что это странное, похожее на мальчишку существо, весьма привлекательно. Она на мгновение даже представила, как смотрелось бы ее худое тело в дорогом вечернем наряде, где-нибудь на коктейльной вечеринке в Лос-Анджелесе. Как эти длинные, элегантные пальцы красиво открывали бы антикварный портсигар. А ее усталые, слегка впавшие глаза, производили бы неизгладимое впечатление своей настоящестью.

Зажглась кнопка четвертого этажа и Хейли беззвучно покинула лифт, все также неся свои драгоценные босоножки в руках, и оставляя это странное, очаровательное существо в одиноком замешательстве.

– Хороших снов, – пошептала Дени в уже закрытую дверь лифта, и устало уперлась в нее лбом.

Оказавшись в полумраке своей комнаты Дени с отчаянием швырнула остатки хот-дога в мусорную корзину. В темном углу на кровати кто-то зашевелился. Клацнул выключатель лампы, и молодая, заспанная мулатка с ворохом кудряшек на голове, щурясь спросонья, посмотрела в сторону Дени. А потом, недолго думая, сразу же нырнула обратно, в еще теплое постельное белье.

– Только что в лифте, – запинаясь начала Дени, – мне показалось, что…

– Опять? – садясь на кровати, устало перебила Даниэлу ее соседка по комнате – Изабель.

Дени нерешительно присела на край своей кровати.

– Я почти уверенна, – растерянно продолжала она, – почти уверенна, что это была…

– Перестань смотреть все эти фильмы и сочинять ночи напролет. Так ведь можно и с ума сойти.

– Да, наверное, ты права. Но…

– Но что? Что? – теряя терпение, опять перебила ее Изабель.

– А как же Моцарт? Бетховен? А Майлс Девис? – не унималась Дени.

– Ты забыла упомянуть Брамса, – съязвила подруга.

– Да, да! Нам всем нужно вдохновение! А его любовь к Кларе Шуман., – Дени мечтательно вздохнула. – Может в этом и есть счастье – любить и творить во имя любви.

– Тоже мне перевоплощение Брамса в этой жизни. Все я спать.

Изабель раздраженно выключила свою настольную лампу и, замотавшись в легкую летнюю простыню, как еще не родившаяся бабочка в кокон, погрузилась в дрему.

Дени окинула взглядом их скромную берлогу на двоих, расположенную под самой крышей. Пространство было небольшим, особенно для двоих, но девушки как-то умудрились сделать из него свой маленький дом. Они с Изабель жили здесь уже почти 6 месяцев и, согласно контракту, еще 6 было впереди. За последние годы они сменили немало комнат в общежитиях, съемных квартир и отельных номеров. Этот был одним из лучших. Им пришлось серьезно побороться за этот контракт.

Через открытое окно донесся звук остановившегося у дверей отеля такси. Музыкальный слух Дени уловил отголоски французской речи. Значит завтра попросят сыграть «Шербургские зонтики» или «Если ты уйдешь» – подумала Дени. Фары отъезжающего такси пробежали по потолку комнаты. И сейчас она показалась Дени такой чужой. На мгновение ее даже охватило чувство, что и тело тоже не ее. Что весь этот мир – ненастоящий. А настоящее все сильнее и сильнее билось внутри. Билось и пыталось вырваться наружу.

Она стянула кроссовки ногами, не утруждая себя наклониться и расшнуровать их. Затем выключила свой ночник и, боясь спугнуть волшебное видение из лифта, бесшумно легла на заправленную кровать.

Через мгновение ее руки резко взмыли в воздух, замерли на несколько секунд и затем, сдавливая воздушные потоки под собой, с тяжестью опустились и начали грациозно нажимать клавиши воображаемого фортепиано, затем перебирать струны контрабаса, и вновь возвращаясь к фортепиано.

Дени резко открыла глаза, включила светильник, натянула впопыхах кроссовки и, стараясь не шуметь, вышла из номера.

Она не могла сейчас находиться один на один со своими мыслями. Мелодии прыгали в голове, словно вели спор за первенство, а ее тело… Оно хотело любви. Хотело одну единственную женщину, которая была ее Кларой Шуман, ее миром.

Дени страстно сжимала руками упругую маленькую грудь Марго. Крепко впившись в губы девушки, она сильно прикусила нижнюю, так, что Марго слегка вскрикнула. Дени взялась одной рукой за спинку кровати, а другой быстрыми движениями заскользила по телу своей подруги. Марго застонала. Дени двигалась все быстрее и быстрее, ее тяжелое дыхание наполняло комнату, а мысли улетали далеко. Марго вскрикнула, содрогнулась телом и крепко прижалась голым, мокрым телом к Дени. Обе замерли на мгновение, выдохнули последние минуты ночи и Дени обессилено упала на кровать рядом с Марго.

Марго тут же повернулась к ней и указательным пальцем левой руки нежно провела по ее груди. Она знала, как Дени любит эти прикосновения сразу «после…»

Дени слегка улыбнулась, глядя на теплые, немного пухлые, чувственные пальцы своей девушки и закрыла глаза, пытаясь скрыть самое позорное в ее жизни чувство. Вернее, его полное отсутствие. Ни любви, ни нежности, ни ласки, только непреодолимое желание убежать. Убежать далеко-далеко, как можно дальше от самой себя.

Она села на край кровати, подобрала свои джинсы с пола и начала быстро одеваться, боясь новых прикосновений. Марго потянулась к тумбочке за сигаретами, закурила одну и погрузилась в раздумья, кутаясь в редком дыме, как тот самый ежик в тумане.

– Опять уходишь?

– Новая мелодия только что пришла мне в голову, – все также сидя спиной к Марго, и натягивая футболку, ответила Дени.

Она не хотела смотреть сейчас на Марго. Нет, ей совсем не было стыдно, что она врет. Так же, как ей было абсолютно все равно, поймет ли Марго, что она сейчас занималась любовью совсем не с ней. Но, какая-то частичка человечности внутри Дени не хотела причинять боль еще одному хорошему человеку, которому ей было нечего дать.

Марго выпустила дым и взглянула в окно, сквозь которое уже начинало светлеть небо.

– Конечно, – и выдержав короткую паузу, продолжала, – Что будет, когда ты поступишь?

Дени повернулась к Марго и удивленно подняла бровь, притворяясь, что не понимает, о чем речь.

– Тебе ведь придется уехать. А я? Что же буду делать я? – скорее риторически продолжала Марго.

– Сначала я должна поступить, – так же риторически ответила Дени.

Какая-то жалость и теплота резко окутали ее сердце. Сама того не хотя, она подошла к Марго и коротко, но с чувством поцеловала ее в губы.

– Я напишу тебе завтра.

Оставшиеся несколько часов до рассвета Дени решила провести за сочинительством. В одном она была честна с Марго, музыка действительно звучала у нее внутри.

В баре отеля «Соль-энд-Мар» было полно народу. Сезон уже начался и за столиками не было свободных мест. К вечеру людям свойственно острее ощущать одиночество и слетаться в шумные места, как пчелам на мед.

«Путники в ночи» из репертуара Френка Синатры доносились из угла бара в исполнении низкого бархатистого голоса Изабель, погружая в состояние легкой меланхолии. Хриплый контрабас в умелых руках Дени выдавал ритмичные убаюкивающие вздохи. Гитара Мигеля, смуглого мексиканца, примерно того же возраста, что и девушки, четко и нежно вторила им двоим своим перебором. Это был замечательный джаз-бэнд, один из лучших в городе.

За барной стойкой в темно-синем элегантном платье, с наспех собранными в пучок волосами, сидела Хейли. Ее неизменные босоножки от Версаче лежали на соседнем стуле, словно выполняя роль телохранителя, и не давая нежелательным любителям поговорить, нарушить ее медитативное состояние полного покоя. Бокал багрового Пино Нуар – это все, что она хотела в тот вечер. Хотя нет, еще хороший джаз. За этим она сюда и пришла.

Хейли сделала медленный смакующий глоток. Ее мысли на мгновение испарились. На пару секунд она забыла, кто она, зачем находится здесь, от кого и от чего бежала так быстро и так отчаянно, что даже не сразу поняла в какой стране оказалась. Хейли сделала очередной глоток и память вернулась.

Она чувствовала, как сверлят взглядами ее спину несколько человек из бара, которые узнали ее по фильмам. Так же, как чувствовала одновременно и пронзающий, и теплый взгляд этого странного существа из ночного лифта. Хейли улыбнулась сама себе, сделала еще глоток. И почему ей был так приятен этот взгляд? У нее ведь муж, двое детей. Хотя, ребенок скорее один. Старшую дочь она не видела уже 7 лет. Да и муж уже почти не муж. Но все равно странно.