«Путники в ночи» подходили к концу. А Дени все не сводила своих глаз с Хейли. Ее полуоткрытая спина, босые ноги, этот непринужденный жест, которым она берет свой бокал, манящие губы. Фантазии поглощали девушку все сильнее и сильнее. Пока, весьма состоятельный на вид, и уже довольно подвыпивший мужчина, не подошел к Хейли и не предложил угостить ее выпивкой и поболтать о том, о сем.

Дени видела, как Хейли решительным жестом руки, по всей видимости, просила его поискать другое место. Заметила, как мужчина не хотел сдаваться.

Какая-то искра пронеслась по телу Дени, страх, что этому мужчине будет позволено больше, чем ей. Что он сможет сесть рядом. И Дени промазала по нотам, впервые за последние 5 лет. Изабель вздрогнула и вопросительно уставилась на нее. Дени смущенно улыбнулась в ответ и уставилась в ноты, которые стояли перед ней, и она знала их наизусть. Она должна была держать себя в руках, хотя бы до конца их выступления. Тем более, что это была их завершающая песня на сегодня.

Последнюю ноту Дени держала очень долго, боясь оторвать свои руки от контрабаса. Уж он то, в отличие от всех остальных, знал о Дени все. Ее страхи, желания, всю боль и радости. Он точно знал, что сейчас она больше всего на свете хочет подойти к Хейли и сесть рядом с ней, непринужденно заговорить, рассказать пару веселых историй и сыграть свои мелодии.

Но самым сложным теперь оказались не те десять лет ожидания, а эти несколько шагов от маленькой сцены в углу зала, до барной стойки. Ее длинные пальцы судорожно цеплялись за большое деревянное горло инструмента, словно выжимали смелость и правильные слова.

– Ну что? Какие планы на вечер? Может, закажем пиццу на всех? – разбил тишину голос Изабель.

– И посмотрим «В джазе только девушки», – подхватил Мигель.

– Неплохая идея, – вновь отозвалась певица.

– Я выпью еще бокальчик в баре, – раздался тихий голос Дени, словно извиняясь, что вклинился в столь оживленную беседу, – Присоединюсь к вам попозже.

Дени прекрасно знала, что не присоединится. Как, впрочем, знали это и Изабель, и Мигель. Девушка решительно двинулась к барной стойке, за которой в одиночестве сидела Хейли, удачно отшившая навязчивого собеседника пару минут назад.

До стула оставалось всего три с половиной шага. Но вдруг ноги Дени отказались двигаться. Мысли, слетевшиеся на мимолетное сомнение, как стервятники на труп, буквально раздирали ее изнутри. Как вообще можно было посметь подумать о том, чтобы сесть рядом с ней? С ней, которая…

Пожилой мужчина устало упал на свободный стул рядом с Хейли, заказал себе виски и, даже не взглянув в сторону актрисы, начал старательно копаться в своем мобильном.

Дени охватило одновременно и отчаяние, и облегчение. Теперь ей не нужно будет искать оправдания, почему она так и не осмелилась подойти. Но что-то внутри не отпускало ее, не давало уйти и забыться в компании друзей или в очередном просмотре заезженного до дыр кино.

Дени огляделась, и заметив на другом конце бара единственный пустовавший стул, направилась прямо к нему.

– Изабель сказала, что вчера ты закончила первую часть своей симфонии, – ставя перед Дени бокал вина, произнес симпатичный молодой бармен Эдвард, с маленькой татуировкой китайского дракона на внутренней стороне руки.

– Моей сюиты, – поправила его Дени, делая глоток.

– Сюита, симфония. Я не слишком в этом понимаю. Просто рад, что дело пошло.

– Спасибо, – не отрывая взгляда от Хейли на другом конце бара, ответила Дени.

Эд тоже перевел свой взгляд в сторону актрисы.

– Значит все-таки правду говорят, что любовь вдохновляет? – облокотившись о барную стойку спросил он.

– Наверное. Только жаль, что безответная вдохновляет больше, чем взаимная.

– Потому ты никак не заговоришь с ней?

– Вот почему я сочиняю, – впервые за вечер взглянув на бармена, ответила Дени.

На другом конце бара у компании молодых парней закончилась выпивка, и они настойчиво звали Эда обслужить их. Он оставил Дени наедине с бокалом, в который напоследок плеснул еще немного вина за счет заведения.

Дени не хотелось пить, но сидеть просто так и пялиться на актрису было неловко. Она взяла бокал за стеклянную чашу, как берут коньяк, прекрасно зная, что вино не стоит нагревать ладонями. Но сегодня ей хотелось все сделать наоборот, не так, как делают, не так, как надо.

Она заметила, как на другом конце бара Хейли встала со стула, взяла свои босоножки и, рассчитавшись с Эдвардом, вышла из зала. Дени нерешительно поставила свой бокал на стойку и направилась к выходу, вслед за Хейли.

После полумрака и шума бара, резкая тишина и яркий искусственный свет лобби ослепляли и оглушали. Дени остановилась на мгновение, чтобы оглядеться. Хейли, по обыкновению босая, стояла у лифта, безучастно наблюдая, как мигают цифры от пяти до одного. Дени, слегка пошаркивая своими концертными туфлями, несмело подошла и стала у нее за спиной.

– Хорошее исполнение. Мне нравится джаз, – все так же стоя спиной к Дени и наблюдая за мигающими цифрами, произнесла Хейли. – Есть в нем что-то неподвластное словам. Что-то большее, чем мы можем произнести вслух.

– Намного большее, – хрипло прошептала Дени, сглатывая слюну от волнения.

Она уже собралась с духом, чтобы произнести еще пару ничего не значащих фраз, как к ним подбежали двое девушек-подростков, лет по 15–16.

– Простите, простите! Вы Хейли Джонс? – протараторила одна из них и, не дождавшись ответа, сразу продолжила. – Конечно же вы Хейли Джонс! Какой глупый вопрос! А можно сделать с вами фото?

Ее молчаливая подруга уже держала наготове свой мобильный. Хейли повернулась к девушкам и выдавила из себя усталую улыбку. Подруга с особым старанием начала клацать телефоном, то приседая, то почти подпрыгивая.

Двери лифта открылись. Хейли широко улыбнулась напоследок, давая понять, что ей пора.

– Спасибо вам! – взволнованно произнесла юная фанатка и тут же, практически выхватив телефон из рук подруги, начала рассматривать снимки.

– Супер! Прямо как кадры из «Космической Одиссеи». Боже мой! Спасибо! Спасибо!

– Удачи, – вежливо ответила Хейли и зашла в лифт.

Дени зашла вслед за ней. Двери лифта закрылись. Хейли, совершенно не стесняясь своего пристального взгляда, с любопытством разглядывала Даниэлу.

– Так вы, – выдавила из себя Дени, все сильнее вжимаясь в холодную стену лифта, – Вы остановились в этом отеле?

– Ну да. Кататься по ночам в лифтах чужих отелей не входит в список моих увлечений.

Хейли смотрела Дени прямо в глаза с легкой кокетливой улыбкой.

– Хорошо, что ты сегодня не голодна, – продолжила она.

– Простите. Я могу заплатить за химчистку.

Хейли безразлично махнула рукой, давая понять, что ей это совершенно не важно. Неловкая пауза повисла в воздухе. Через мгновение лифт остановился и выпустил из своих объятий Хейли. Новая волна ненависти к самой себе буквально окатила Дени. Ее внутренний голос кричал, он практически охрип, надрывая свое воображаемое горло. Он кричал – поговори! Пригласи!

Двери лифта начали закрываться, как вдруг Хейли резко повернулась к Дени.

– Я могу вас кое о чем попросить? – спросила она.

Дени решительно остановила рукой закрывающиеся двери лифта.

– Не могли бы вы завтра исполнить «Осенние листья»?

– Конечно, – с улыбкой ответила Дени.

– Спасибо. И спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – по-прежнему, не отпуская дверь и не сводя взгляда с Хейли прошептала Дени.

Всю ночь, а вернее то, что от нее осталось, а затем и весь день Дени буквально тонула в новых звуках, гармониях, лишь иногда выныривая, чтобы выпить кофе или зайти в туалет.

Когда, после полудня, Изабель прервала этот творческий полет, хлопнув входной дверью, Дени внезапно осознала, где она и какой сегодня день. И даже испытала стыд за три пустые грязные чашки из-под кофе на ее столе, за разбросанные на полу вещи, и за, скорее всего, весьма неприятный запах ее тела.