– Не скажешь, какой у тебя ник в сети? – поинтересовалась Леся. – Как нам с Огоньком тебя называть?

– У меня, Лесенка, ник ругательный, не надо меня им называть, – засмеялся Толя.

– Можно я буду называть тебя «Толяша»? – неожиданно для самой себя спросила Фая.

– Ммм… Pourquoi[16]?

– Бабушка папу моего так называла. Мне тоже хотелось бы…

– Можно, – разрешил Анатоль, улыбнувшись своей самой доброй и теплой улыбкой.

Тот день Фая и, в самом деле, не забыла. Разумеется, она бы и без Анатоля со временем научилась пользоваться электронной почтой и узнала, что такое блог. Только так уж получалось, что именно он первым рассказывал ей про поисковые системы, электронные письма, чаты, Аську, блоги, ЖЖ, Фейсбук, Ютуб, Твиттер, подкасты. Намного раньше, чем все это становилось повсеместно известным и начинало пользоваться спросом в широких массах. Он стал ее учителем русского интернета, и потому, спустя много лет, рассуждая о прошлом, Фая говорила себе и другим, что без Толяши в ее жизни все сложилось бы совершенно по-другому. Даже если не считать того, что, не зная его, она бы не встретила Артура.

– Что это за парень? Ты раньше о нем ничего не рассказывал? – спросила Катя.

– Возможно, упоминал, но не уверен, – отвечал Анатоль. – Андрей Забродин, родился в Питере, вырос на Ветеранов, из простой семьи бюджетников. Еще в детстве начал приторговать, перепродавая за копейки мальчишкам во дворе вкладыши от жвачки. Сейчас учится в Финэке и тоже продает все, что только можно впарить студенческому братству.

– Травку, например? – скептично предположила Леся.

– Справки, например. Его тетка в районной поликлинике работает и может выдавать медзаключения о наличии хронических заболеваний. К Андрею через знакомых обращаются студенты, чаще всего девицы, которые не хотят ходить в своих универах на физкультуру. Платят ему денежку, он через тетку лепит им справки о каком-нибудь почечном пиелонефрите, те получают либо полное освобождение от занятий спортом, либо определяются в спецгруппы, где не надо сдавать стометровки и бегать кроссы по пять километров. Все довольны и счастливы.

– Я видела пару раз этого Андрея и даже боюсь представить, сколько студентов ходит по Питеру с липовыми бумажками о больных почках, – засмеялась Эльвира.

– Кстати, я вполне допускаю, что он продал одну из своих здоровых, чтобы за взятку поступить и попасть в мажорную элиту студентов-финансистов, – усмехнулся Анатоль. – Если серьезно, я бы сказал, этот парень – один из немногих моих друзей с потенциалом хорошего бизнесмена, который в обозримом будущем почти наверняка сколотит приличное состояние. Все остальные, в большинстве своем, – бесперспективная, в смысле больших заработков, рефлексирующая интеллигенция с Петроградки или Васьки.

С любопытством слушая его, Фая размышляла о том, что ей не приходило на ум анализировать свое окружение с такого ракурса, но если задуматься, и она никогда особенно не стремилась к дружбе или связям с людьми из категории «богачи», «бизнесмены», «дельцы». Бедности, разумеется, ей не хотелось, ни себе, ни своим друзьям, но и нельзя было сказать, что она когда-либо мечтала о мире огромных денег или любыми способами стремилась примкнуть к классу по-настоящему богатых. Существование таких людей по большому счету не вызывало в ней особенных эмоций – ни зависти, ни выраженного желания жить так же роскошно. На уроках литературы Светлана Викторовна часто говорила, что среди слоев нашего общества есть прослойка – интеллигенция. Вот эта самая прослойка имела для Фаи куда большой интерес. Представителями культурной элиты она всякий раз восхищалась в книгах, им по-настоящему сочувствовала, к ним тянулась в жизни и вовсе не к богачам, но к русской интеллигенции хотела когда-нибудь относить и себя.

Ход ее рассуждений прервал возглас Анатоля:

– Ха, вот и он! Знакомьтесь, девушки, Андрей Забродин, для друзей Дрончик, – моя обеспеченная старость.

Парень этот Фае сразу же понравился. Не «мозг», как Анатоль, но далеко не глупый. Талантом искрометно шутить не обладал, но в компании с ним всегда было очень весело. Ушлый, без сомнения, но не скрывал этого и подкупал легким нравом и доброжелательностью. «Очаровательный пройдоха», так она окрестила его для себя в первую их встречу, а уже совсем скоро считала хорошим другом.

Пару лет спустя

– Смотри, Огонек, – показывал ей Андрей крохотный шарик. – Штучка называется капелька. Вставляешь ее в ухо, только осторожно – видишь, от нее идет нить, типа лески. Сама по себе она прочная, но место соединения с гарнитурой достаточно хрупкое. Гарнитура, кстати, стандартная подходит, и ты подсоединяешь ее к сотовому, как обычно.

– То есть я могу через эту малюську слышать все, что ты мне говоришь по телефону, как если бы это были наушники? – уточнила Фая.

– Ага. Только в обычных наушниках студенты, особенно студентки, боятся сдавать экзамены, потому что риск спалиться с обычным толстым проводом сейчас очень большой – преподы бдят. Хочешь попробовать? Тебе бесплатно, разумеется, одолжу.

– Нет, спасибо, дружище. И дело не в деньгах… Откуда у тебя эти капельки?

– Приятель один делает. Он классный технарь, но никакой продажник: совсем людей не знает и договариваться не умеет, а у меня контактов много, легко могу найти, кому сбыть.

– Да, кстати, кто в основном у тебя это покупает или… арендует?

– Студенты, экзамены которых проходят в форме билетов с вопросами из заранее известного всем перечня. В таком случае есть возможность сообщить, тому, кто на проводе, какие тебе попались вопросы: твой суфлер читает тебе вопросы по порядку, ты в нужный момент шуршишь или постукиваешь, чтобы он услышал, ну а потом, собственно, тебе диктуют ответы на нужные вопросы. Все как в Шурике, только с этим, считай, невидимым устройством никто не спалит. Если только сам не накосячишь и себя не выдашь. Чаще всего, капелькой интересуются юристы, экономисты, реже врачи.

– Даже врачи… Пипец. Они должны быть либо безнадежно ленивыми, либо очень богатыми, – предположила Фая.

– Ну да, удовольствие не дешевое. Во-первых, сотовая связь сама по себе дорогая. Пройтись по списку вопросов и два-три ответа надиктовать в среднем занимает полчаса. Вот и умножь на стоимость минуты разговора, уже не бюджетно выходит. Плюс, я неплохую цену за аренду устройства беру. Купить в конце концов выходит дешевле, чем арендовать, но все равно стипендии не хватит. Иными словами, сейчас у меня более денежная клиентура, чем та, что ученические билеты покупала.

– Что, прости, покупала?

– Я одно время продавал первокурсникам ученические билеты, – не без удовольствия начал вспоминать Андрей. – Типа студенческих, только не в форме книжки, а на обычном бланке с печатью, удостоверяющие, что Вася такой-то является учеником образовательного учреждения номер такой-то. У меня мама тогда в школе работала, и ей ничего не стоило давать мне пачки таких штампованных бумажек, а ребята, мои клиенты, могли весь год покупать по ним проездные на общественный транспорт – на порядок дешевле, чем по студенческим. Я, конечно, сущую мелочь за это с них брал, но на мороженку хватало.

– Ты жулье! – улыбаясь, покачала головой Фая.

Ей вспоминалось и казалось уже таким далеким, как сама она на первом курсе, тоже пытаясь любыми способами сэкономить на общественном транспорте, не упускала возможности проехать зайцем. Отучила от этого Леся. Та не то чтобы никогда не пряталась от кондукторов или выходила раньше, чем те обратят на нее внимание, наоборот: едва заходя в вагон, сама шла к ним через весь в трамвай, чтобы честно оплатить проезд и не подставлять перед контролерами «без того несчастных баб, вынужденных целыми днями, зимой трястись в ледяных консервных банках, морозя себе руки и ноги». Под ее влиянием Фая начала стыдиться своих намерений обмануть кондукторов, всякий раз думала об их красных, покрытых цыпками пальцах, торчащих из прорезанных в дешевых шерстяных перчатках дырок, и больше не могла себе позволить доехать до нужной станции, не приобретя билет. Пустяк? Со временем она так не считала.