–Да, он вообще личность незаурядная. Скоро сам убедишься.

С полчаса, правда, прошло, пока "герой" явился. Представительный такой, породистый грек, на доброго директора похожий, которому заявление на летний отпуск без содрогания подаёшь. Годами, наверное лет на пять постарше, напрашивается, о годах его, циферка к "полтиннику" приближающаяся. Ранняя седина выбелила голову, не хуже гидроперита, но волосы не поредели. Серые глаза, довольно светлого оттенка, в прибавок к белёсой шевелюре, могли бы ввести в заблуждение насчет его средиземноморского происхождения. Однако, отчего-то сохранившие первоначальный цвет, тёмные брови и смуглая кожа, всё-таки, выдавали бывшего брюнета. В отличие от античного героя, этого Ахиллеса стройным назвать трудно, благородное брюшко никак не скрывала широкая майка, на пару размеров побольше нужного, но правда и толстяком обзывать его было ещё преждевременно, просто, человек с хорошим аппетитом.

Пападокис втащил за собой сумку на колёсиках, какие, обычно, катают по аэропортам мира, четверо, из пяти авиаторов, с личным барахлом. Насчёт амфоры, что разговаривая по телефону, произносил Сытов, оказалось вполне точное определение сосуда, извлечённого из той сумки. Нет, ну конечно, не подлинный раритет прошлой эры, новодел, но выполненный в правдоподобном античном стиле. Когда из горлышка амфоры была вынута пробка, воздух наполнился приятным виноградным ароматом с нотками "Изабеллы" и ещё чем-то тонким, южным, возбуждающим аппетит и, вообще, радость жизни.

– Я о тебе слышал, Александр Гурзанов! Ты ведь тогда «вторым» был у Антона, в Сибири?! Рассказывал он, как ты самолёт взорванный сажал. Честь и хвала! – Произнёс грек, наполнив пузатые фужеры красным вином самого благороднейшего колора. – Ну, с Богом, православные!

– Вино недурственно! – Сразу определил Гурзанов, посмаковав первый глоток. – Даже такой как я, любитель крепких напитков, найдёт в нём повод для восхищения. А ты откуда так хорошо русский знаешь, Ахиллес? – Поспешил спросить он, сразу перейдя на "ты".

Пападокис улыбнулся открыто и широко, совсем не торопясь с ответом, отхлебнул винца из своего фужера.

– Да он восемь языков знает! – Гордо заявил за него Сытов. – А вот откуда – не сознаётся! Наверное, его из шпионов отчислили за слишком добродушный нрав. Быстро ты из Бангкока обернулся, Ахиллес.

– Не так всё плохо оказалось, уже к вечеру протестующих выхлопали из аэропорта. Ещё одного "777"-го, наши пригнали резервом, за оставшимися пассажирами, ну и меня подняли вахту принимать, так что, получилось вернуться ещё раньше, чем графиком. – Пападокис вдруг рассмеялся и причина тому была. – А этот дурак Нугабе хуже старухи – сплетницы. Говорит: кэптэн Сытов мужика себе в бизнес-классе привёз из Бангкока и у себя дома поселил… Сказать к какому выводу он пришёл?

– Лом ему, в его чёрную жопу, надо воткнуть, чтобы не сплетничал!

– Это точно! Не удивлюсь, когда ему, кто-нибудь, нечто в этом стиле и сделает.

За дальнейшим распитием того прекрасного греческого вина, Антон изложил Пападокису краткую историю появления Александра Гурзанова в песках Аравии и закончил своё повествование отказом "Эмирэйтс" в приёме на работу. Ахиллес проявил достаточное внимание, кое-что переспрашивал или просил подробности, а в довершение даже попросил взглянуть в бумаги Гурзанова, те самые, пилотские, "слегка" просроченные. По поводу бывших документов, он тоже отметил, что теперь его бумаги хороши лишь для семейного архива, на вроде записи в трудовой книжке пенсионера, однако, улыбался грек при этом вполне оптимистично.

– Я знаю, что тебе предложить. – Заявил, наконец, Пападокис, состроив добрую гримасу, не хуже Деда Мороза, с подарком за спиной. – И это будет куда поинтересней, чем та работа, полученная через контору Лардэна-оглу из Фамагусты. Значит, слушай! Служба в "Эмирэйтс", конечно, хороша и прибыльна, но хочется иметь мне запасной вариант, на случай внезапного увольнения, так скажем, к примеру, хотя бы за то, что с вами алкоголь распиваю, в нарушение устава авиакомпании, да мало ли, за что любого из нас уволить можно. Прошу не принять буквально, было сказано: "к примеру". Ну, так вот, побудешь у меня местоблюстителем запасного моего кресла в авиакомпании "Шриланкан", условия неплохие, пройдёшь переподготовку, медкомиссию, всё как надлежит и летай себе, не падай, на пассажирских линиях. Ну а если меня отсюда попросят на выход, то уж извиняй, получишь по жопе мешалкой, хотя, скорее всего и тебе найдём работу, в том скверном случае.

– Годится! – Совсем не долго думая, заявил Гурзанов. – Нет, ну действительно, Ахиллес, ты русским владеешь в совершенстве! После "местоблюстителя" и "по жопе мешалкой", авторитетно это заявляю.

В амфоре ещё оставался приличный объём прекрасного средиземноморского напитка и Пападокис никуда не торопился. Беседа из профессиональной области, как и должно быть, плавно перетекла на житейские мотивы и продолжалась в атмосфере полного взаимопонимания между представителями близких народов.

* * *

Уважаемый грек тот, Ахиллес Пападокис, был пилотом непростым, элита авиации, так сказать, пассажирский капитан из первой тысячи мировой, большинство из которых, друг друга знают лично. Антон Сытов, к примеру, ещё до тех верхов не дотягивал, это, возможно, только будет следующей ступенью для него, в иерархии авиаторов. В связи с тем, Пападокис и состоял-то в очень высоком ранге шеф-пилота компании, в общем, авторитетней некуда. Гурзанов не допускал никаких сомнений в "протеже" такого господина, жизнь, похоже, поворачивалась к нему правильной стороной. "Шриланкан", конечно, авиакомпания не такого уровня, как "Эмирэйтс", но альтернатива грузоперевозкам по Африке колоссальная.

Можно было уже собирать вещички, да полистать, попутно, интернет о славном острове Цейлон, где вскоре предстояло Александру вновь обрести крылья, вернувшись к изначальной профессии своей. Желание на то было сильное, сказать если по чести, снился по ночам штурвал тяжёлого лайнера.

Что касаемо авиакомпании "Шриланкан", Пападокис вполне удовлетворил любопытство самой подробной информацией, видать по всему, держал руку на пульсе. Самолёты, пусть не самые новые, но техническое состояние парка, вроде-бы как, без особых опасений. Во всяком случае, серьёзных аварийных посадок, за "Шриланкан", Ахиллес не припомнил. Ну так, вроде, были несколько отдельных случаев задержки вылета, из-за вызова ремонтного персонала, но это дежурные моменты, ничего из ряда вон выходящего. Лётный состав, почти на половину, сборный, международный и компания предпочитает назначать к капитанам вторых пилотов той-же нации, если конечно, сие возможно.

– Русского капитана для тебя, понятно, там не найдётся. – Говорил тогда Пападокис. – Но есть там у меня один приятель, испанец, Бальтазар Либрэйо. Опытный и легендарный. У него, правда, всегда случаются некоторые проблемы с дисциплиной. Но он пилот от Бога и про таких говорят, что, вместо рук, у него крылья. Антошка, вон, кстати, про тебя точно так же сказал недавно, а я ему верю ему, по этому, думаю: сработаетесь вы с Бальтазаром. Только, мой тебе совет: ты начинай учить испанский язык, Бальтазар упрям как осёл в некоторых вопросах и по-английски говорит лишь когда ему деваться больше некуда, по радиосвязи например.

Многими годами ранее, Сашка уже пытался изучать "кастелано", благородный язык Сервантеса, который, принято называть испанским и имел некоторые успехи. Правда, с тех пор основательно подзабыл, за отсутствием практики, но всё равно, коли будет на то нужда, мозг найдёт далеко припрятанное, так что Гурзанову не показалось мало выполнимым предложение об изучении испанского языка.

К вечеру следующего дня Антон, как раз, должен будет лететь рейсом на Мумбаи, вернётся он только через пару суток – чем не повод для занятия языком. Интернет, как говориться, тебе в помощь. Есть и принтер – все условия составить да отпечатать себе крепкую, дельную шпаргалку, чтобы, в случай чего, за словом в карман нырнуть, пока новый язык в мозгу оседать не начнёт.