На самом деле, уже ни одному из них не хочется что-то говорить, переходить рубикон.{?}[Перейти рубикон – принять решение, после которого пути назад уже нет.] Потому что за плечами у Димы — длиннющие неудачные отношения, которые до сих пор кошками скребут его сердце, а у самой Бестужевой слишком много дел и забот, чтобы отдаваться своим чувствам с головой, что было совершенно необходимо обоим. По крайней мере, так думает Ева.

— А всё-таки мистер Дарси любил Элизабет, — задумчиво тянет девушка, когда пирог уже стоит на столе, а чай разлит по чашкам. В этот момент она не смотрит на Диму, только в одну точку, где на обоях один крошечный квадрат переходит в другой, но практически кожей чувствует, как собеседник напрягается, полностью концентрируя на ней своё внимание, — я только сейчас это поняла. Меня сбило с толку его неожиданное признание в любви.

Дима смотрит на неё долго и внимательно, слегка наклонив голову вбок и явно о чём-то задумавшись. Со стороны он кажется равнодушным и даже незаинтересованным, вот только в душе у него в этот момент — настоящая буря, и не выпустить её на волю, хотя бы попытаться взять под контроль, стоит огромных усилий. У Бестужевой снова сердце колотится где-то в горле и ладошки потеют, и она снова настолько сильно концентрируется на собственных чувствах, что не замечает ничего вокруг.

— В таком случае, я буду как Дарси, — подаёт голос Коваль, и Ева снова смотрит на него, в очередной раз стараясь не утонуть в грозовых серых напротив. Вот только теперь в этом взгляде что-то другое, то, чего девушка раньше не видела. Попросту, не замечала, — буду удивлять тебя неожиданными признаниями.

Девушка не успевает спросить, что это значит, — вернее, в этом нет никакой нужды, потому что Бестужева чувствует, как прохладные пальцы аккуратно касаются костяшек её ладони. Осторожно так, боязливо, словно она хрустальная. Это прикосновение отдаётся маленькими электрическими разрядами, тут же отгоняя полуночную сонливость и накаляя воздух в комнате до предела.

Дима берёт её за руку, переплетая пальцы, и замирает, словно боится ответной реакции. Боится, что сейчас она одёрнет руку, покачает головой и выставит его за дверь. Боится, что та тонкая связь, образовавшаяся между ними этим вечером, бесследно исчезнет из-за его поспешных решений. Растворится в ночном Московском воздухе совершенно бесповоротно, лишая любого шанса на вторую попытку.

Кажется, что не только вся квартира — весь чёртов мир замирает в ожидании чего-то, что нервным стуком отдаётся у Коваля в рёбрах, отсчитывая секунды до полного краха. Три… Четыре… Пять… вот только ничего так и не происходит.

И в тот момент, когда Ева инстинктивно слегка подаётся вперёд, цепляясь за его ладонь в ответ и легко улыбаясь, ни одному из них уже не были нужны никакие объяснения. Всё встало на свои места, оказалось там, где нужно. Они оказались там, где нужно.

Даже несмотря на то, что ради этого каждому пришлось переступить через свою гордость.