========== Часть 1 ==========

Это было бы самым большим несчастьем. Найти приятным человека, которого решила ненавидеть!Джейн Остин, «Гордость и предубеждение»

Гордость и предубеждение. Великий роман о великой любви, или как там ещё говорят… В любом случае, довольно сложно судить о подобных вещах, когда весь читательский опыт держится лишь на детективах и антиутопиях, а сам читатель старательно избегает любого вида романов, не так ли? По крайней мере этого мнения и придерживалась девушка, сейчас с ногами забившаяся в угол потрёпанного диванчика, находившегося в гримёрке, и без особого удовольствия погрузившаяся в книгу.

Ева с самого детства любила читать, так что это никогда не было для неё большой проблемой, тем более сейчас. Проблема, и довольно масштабная, появилась вместе с Лёшиным полуденным звонком, просьбой приехать на выпуск и названием книги, которую они собирались обсуждать. Той самой книги, которая сейчас лежала у девушки на коленях.

Времени в запасе оставалось не так уж и много, как и страниц в многострадальной и уже подзатёршейся книжке, но отчего-то девушке казалось, что всё вокруг неё происходит слишком медленно, вплоть до сменяющих друг друга цифр на экране мобильного. Она недовольно сопит и без доли сожаления пролистывает целую главу. Забрасывать в самом конце не хочется из чисто эстетических соображений, ведь чувство незавершённости неприятной и липкой слизью расползётся где-то в груди, а снова взяться за чтение этого романа, когда он уже не будет нужен, девушка точно не сможет. Вот и получается какой-то замкнутый круг, без возможности выбрать устраивающий вариант.

И чего только Квашонкину взбрело в голову выбрать именно эту книгу?

Несмотря на то, что произведение читается довольно легко, а текст течёт плавно, Ева с трудом заставляет себя прочитывать абзац за абзацем. На выпуск «Книжного клуба» её пригласили впервые, и вот уж чего точно не хотелось, так это опозориться из-за банального незнания сюжета книги. Причём той книги, которая у всех на слуху. Поэтому Ева лишь изредка скрипит зубами и продолжает попытки закончить историю.

Скучно, предсказуемо и просто невозможно. Но она всё ещё пытается.

За окном шумит и бушует вечерняя Москва, словно разогревающаяся в предвкушении ночи. Бурной, оживлённой, полной какой-то тайной жизни, которая днём прячется в самых тёмных углах и показывается только с наступлением темноты. Даже в такое, уже достаточно позднее время, пробки на дорогах могут растягиваться на километры, так до конца и не разъезжаясь, а сам город, и даже далеко не самая центральная его часть, светится, будто новогодняя ёлка в разгар праздника.

В какой-то момент девушка ловит себя на мысли, что перестаёт понимать смысл прочитанного, сконцентрировавшись на собственных мыслях, но возвращаться обратно не собирается, упорно продолжая читать страницу за страницей. Она не верит ни в какую «великую любовь», о которой тут говорится, а главные герои ведут себя слишком странно и нелогично, так что вникать в их чувства и размышления девушка перестала уже после нескольких первых глав, попытки понимания которых для неё самой закончились настоящим провалом.

По крайней мере хотя бы в качестве смягчающего обстоятельства выступал тот факт, что книга была бумажной, и шуршащие страницы даже немного успокаивали. А она слишком любила печатные книги даже с мягкими обложками, так что пусть «Гордость и предубеждение» ничуть не приводило в восторг, но на книжной полке оно всё-таки останется. Опять же, в угоду эстетическим соображениям.

Когда за дверью раздаётся стук, девушка практически не дёргается, а когда заходит Лёша и говорит, что пора идти на площадку, она уже снова выглядит невозмутимой и даже слишком спокойной. Прочитать ей остаётся ровно семь страниц. Внутренний голос подсказывает, что в этом уже нет никакой нужды, ведь Ева и без того догадываться, чем всё закончится. И это слишком очевидно.

От одной только мысли о том, что она наконец-то попадёт в выпуск «Книжного клуба», дрожали колени и потели ладони. Сердце билось в груди, словно сумасшедшее, стуча о рёбра с такой силой, что, кажется, этот стук отдавался даже в ушах, разносясь по всему коридору. Девушка шла за Лёшей медленно, словно что-то тянуло её назад, не позволяя дойти до площадки. Да и Квашонкин был непривычно молчалив и задумчив, чему она не сразу придаёт значения, объясняя любые изменения человеческого поведения, впрочем, обыкновенной усталостью. Но это совсем немного её тревожит, от чего идти становится ещё труднее, и сам по себе небольшой коридорчик, соединяющий гримёрку и площадку, превращается в самое настоящее испытание, похуже любой из пыток Тартара.{?}[Та́ртар — в древнегреческой мифологии глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида]

Витающая в воздухе атмосфера её не на шутку тревожит, и Ева долго не может найти объяснение этому бушующему в душе чувству, но всё поразительно легко и просто встаёт на свои места, когда на площадке она сталкивается с Ковалем. Тот кажется не слишком уж удивлённым, только бросает быстрый недовольный взгляд в сторону Лёши и поджимает губы. Что-то бормочет себе под нос и скрывается в коридоре, уткнувшись в свой телефон. Девушка чувствует, как внутри что-то всё-таки обрывается, и, так до конца и не отдавая себе отсчёта в том, что всё это время смотрела Ковалю вслед, переводит изумлённый взгляд на Квашонкина.

В целом, их взаимоотношения всегда были довольно нейтральными, просто существовала между ними определённая недосказанность, но вот в последнее время всё стало как-то значительно хуже. Слишком уж часто их мнения не совпадали, и незначительные стычки постепенно перерастали в довольно громкие ссоры. Коваль никогда не уступал ей, а она в силу схожего характера не уступала Ковалю. Даже несмотря на привычную ей сдержанность и внимательность, рядом с ним в её голове словно срывался спусковой крючок. На каких-то общих встречах, да, и вообще при любом пересечении, их перепалка стала практически традицией, которую ну никак нельзя было нарушать. Об этом знал каждый, кто даже поверхностно был знаком хотя бы с одним из них, и Лёша знал это как никто другой.

— Не смотри на меня так, — Квашонкин поднимает вверх обе руки, словно шутливо сдаётся, и тепло улыбается. Девушке кажется, что этой улыбке она может простить всё, поэтому лишь сдержанно кивает и усаживается в указанное кресло, положив книгу на колени. О том, что улыбке Коваля она простила бы действительно всё, Ева старается не думать, перебирая шуршащие страницы в попытке успокоиться и немного отвлечься. Где-то в книге была связанная с этим цитата, но девушка и не пытается её вспомнить.

Что-то подсказывает ей, что самый первый в её жизни выпуск окажется очень тяжёлым. И дело даже не в дурацкой книге с её невнятным любовным конфликтом.

***

Сначала всё шло хорошо и правильно. Настолько правильно, что в какой-то момент девушке стоило догадаться, что подвох попросту неизбежен. Несколько острых шуток, отдающихся смехом в зале, тёплая атмосфера и книги, книги, книги, которые были повсюду. А от того, как в самом начале выпуска Лёша представил её зрителям, и от этого торжественного «Ева Бестужева» и вовсе заходилось сердце. Здесь она чувствовала себя на своём месте. Всё было хорошо.

Девушка всеми силами концентрировалась на Лёше, который вёл выпуск, Вове, умудрившимся только одним глазком глянуть фильм, Ариане которая сидела рядом и старалась по мере возможности переводить внимание на себя, если понимала, что Ева теряет нить разговора, и на книге, о которой они говорили. Пристальный и слишком уж внимательный взгляд напротив она старается не замечать, как бы сильно не дрожало сердце в груди.

Всё происходит именно так, как и должно — они начинают поочерёдно пересказывать сюжет, обсуждают его, иногда переводя всё в шутку. И Ева погружается в это с головой, с живостью рассказывает об атмосфере того времени, где-то глубоко в душе всё-таки радуясь, что разговор пока не коснулся взаимоотношений главных героев.