[Не проверено бетой]
Чунтао до глубокой ночи бродила по улицам Сеула. Первые несколько часов она просто плакала в пустующей меж домов аллее, а затем пошла в сторону реки Хан, бродила в толпе людей под оранжевый закат, согрелась горячим кофе и под конец поднялась на башню Намсан. Она делала все, чтобы облегчить собственные страдания. Пуля предательства поразила ее в самое сердце и было бы не так обидно, будь это кто-нибудь другой, кто угодно, но не Лу Хань. Тан ведь открыла ему душу, поделилась сокровенными переживаниями, рассказала то, о чём долгое время молчала. Чунтао впустила его в свое хрупкое сердце, обнимала и берегла, что есть силы, а Хань оказался коварным вирусом и в самый неожиданный момент поразил все жизненно важные органы.
Чун сильнее всего возмущало то, что она продолжала его любить. Хоть Лу не достоин прощения и поступил отвратительно по отношению к ней, Тан не могла как следует разозлиться. В глубине души она желала ему только добра и хотела, чтобы он действительно был счастлив, пусть и не с ней.
Да и в целом, как такое могло произойти?! Почему в одно мгновение весь мир разрушился и требовал решительных мер, а она, не успевшая вовремя среагировать, только и успевала принимать удары? Чун свирепствовала от подобной несправедливости. Это была новая точка старта. С сегодняшнего дня ее жизнь кардинально изменится. Нет слезам и страданиям! И пусть на душе скребут кошки, а от случайных встреч с Ханем кружится голова, Чунтао ни за что не будет такой жалкой, как сегодня. Она возродится из пепла словно феникс, и пусть Хань каждый раз кусает локти, что потерял такую девушку, как Тан Чунтао!
Но пока день не подошёл к концу, Чун позволила себе быть слабой. Вечером, слезы накатили новой волной. Художница так долго плакала, что ее лицо опухло и покраснело, щеки горели, а ледяные ладони не спасали от внутренней агонии.
Тан добралась до своего дома к двенадцати часам ночи. Из-за присутствия родителей любимая квартира превратилась в место постоянного стресса. Не было никого желания идти домой, поскольку недовольный взгляд отца и колкие замечания мамы, это меньшее, что ей сейчас хотелось испытать.
В два часа ночи, изрядно замёрзшая и безумно уставшая, Чунтао зашла домой. Она тихо прошла в зал и хотела умыться в ванной, но никто из родных не спал: отец сидел за кухонным столом с телефоном в руках, а мама читала книгу на кровати, в свете прикроватной тумбы.
— Где ты была? — строгий голос отца, выбил девушку из колеи. Мужчина всегда был нежен в отношении Чунтао, но сейчас, когда ей больше всего нужна помощь и поддержка, превратился в угрюмого старика.
— Неважно, — дочь запротестовала. «Какая ему разница?! Я уже взрослая, сама знаю».
— Если ты шляешься по ночам, неудивительно, что тебя похитили малолетние психопаты, — Цзихао встал на ноги, отложил телефон в сторону. От услышанной фразы Чун замерла на месте. «Как он мог такое сказать?!».
— Оставьте меня в покое! — Девушка сорвалась на крик. — Когда вы поедете домой?
— Не кричи на отца, — мама вступила в разговор.
— Мы же за тебя волнуемся! Когда у тебя все будет нормально, тогда и уедем, — Тан начал сдавать позиции.
— У меня всё нормально. Вы только тешите свое эго, а на меня вам наплевать! Езжайте домой, я помощи не просила. Сама справлюсь, — Чун бросила пиджак на пол.
— Как ты смеешь?!
— Не говори мне, что это не так! С приезда в Сеул, ты хоть раз спросил у меня, как дела? Страшно ли мне было? А как я себя чувствую? — глаза снова наполнились слезами. — Нет! Ты только и делал, что пытался держать меня на привязи в Шанхае, потому что тебе так спокойнее. А ты, мама, — девочка посмотрела на взволнованную мать, — за все время хоть раз обняла меня, поддержала? Нет! Ты только стреляешь колкими замечаниями и ходишь вся разочарованная! Уж, прости, что у тебя такая неидеальная дочь!
Чун быстро скрылась в ванной. Она третий раз за день начала плакать. И после того, как умылась холодной водой, обессиленно упала на кровать.
***
На Хане не было лица, когда он пересек порог квартиры и уселся за стеклянный обеденный стол. Мысли никак не собирались в кучу, поэтому парень не заметил сидящего на кресле Ма Давэя, читающего новую книгу. Лу обречённо схватился за голову, растормошил свои волосы и скрыл за горячими ладонями лицо. «Я все испортил».
Все эти дни до встречи с Чунтао, его план казался идеальным. Поступок Кан Джу Вона и Лэя стал серьезным поводом для страха. Лухан нажил достаточно врагов и эти двое не самые опасные из всего списка. Хань в сущности боялся за Чунтао, ведь она — его слабое место, то, куда в первую очередь будут бить. Разве он мог так рисковать? Именно поэтому Лу отдалился. Он намеревался выстрадать боль расставания в одиночку, а Чун доверил крепким рукам гонщика, к тому же, родители девушки должны были поддержать и отвлечь. Но Хань с треском провалился и все получилось с точностью да наоборот.
Если Лухан находился где-то на третьем уровне, то в его глазах Чун была на сто пятидесятом. Хань знал все свои минусы: он ещё слишком слаб, чтобы оберегать ее и предотвратить повторное нападение. Лу мечтал сохранить в Чун такие качества, как детский задор, умение творить, а также смелость и любовь к приключениям, но если художница будет рядом с ним, то в скором времени упадет в бездну страдания и депрессии.
— Знаешь, — голос дяди поверг парня в шок. Лухан вздрогнул, — я давно хотел сказать тебе: может обдумаешь все ещё раз? Не стоит отказываться от любви из-за призрачного страха. Когда-то я сам так сглупил и до сих пор жалею об этом.
— Уже поздно, что-либо менять, — Хань взглянул на мужчину в домашнем костюме, с книжкой в руках. Ма прошел в кухонную зону и налил племяннику горячий чай.
— Никогда не поздно, — Старший поставил чашку перед Ханем и сел напротив.
— Дядя, спасибо, что закрыл счёт в больнице. Я верну тебе деньги, обещаю.
— О, если бы меня волновали деньги… Лучше приведи в порядок свою личную жизнь, мне этого будет достаточно, — он тепло улыбнулся и направился в сторону спальни, но перед дверью остановился. — Не совершай моих ошибок.
***
Родители покинули Сеул на следующий день после ссоры с дочерью. Старшие оставили записку с извинениями и конверт с деньгами на ближайший месяц, а ещё перед отъездом наполнили холодильник продуктами. Мама даже успела застелить новое постельное белье и украсить дом цветами, чтобы ее дочери было уютно в этом маленьком жилище.
Чунтао в это время была в полицейском участке. После разговора с Тао, она решила забрать заявление о похищении и причинении вреда. Если до этого девушку останавливали родители, то после ссоры с ними ей было абсолютно все равно на мнение старших. Чунтао не могла признать в себе жертву, что ее домогались или как-либо касались незнакомые люди. Сама мысль о том, чтобы присутствовать в суде в качестве жертвы, рождала в душе немыслимый ужас. Лучше уж Чжан и Кан останутся безнаказанными. Главное, чтобы они держались подальше, этого ей вполне хватает.
Сразу после участка, Чун отправилась на занятия. С раннего утра она приводила себя в порядок и сегодня выглядела просто чудесно! Хотя в глазах таилась грусть, никто из окружающих ее бы точно не заметил, так как подведенные раскосые глаза и губы цвета ягодного коктейля перетягивали все внимание на себя. Художница уложила волосы, надела одно из купленных на каникулах платьев. Она сделала все, чтобы выглядеть победившей депрессию; человеком, с которым все нормально.
Старания не прошли даром, ведь Тао обрадовался появлению подруги не в черной одежде, а когда та по привычке завалилась на стул и бросила сумку с тетрадями на пол, задорно усмехнулся.
— С возвращением, подруга! — Хуан отложил телефон на стол и откинулся на спинку сидения. — Ты вспомнила, куда спрятала коллекцию помад? Давно я не видел тебя с накрашенными губами.
— Спасибо, — Чунтао сделала максимально расслабленное лицо и мягко улыбнулась. — Начало новой жизни!
