Ли притягивала все взгляды и летящей походкой прошла внутрь стадиона. Девушка задорно рассказывала о своих эмоциях по поводу предстоящей игры, а Тан многозначительно кивала, притом не воспринимая ни единого слова. Она сканировала каждое мужское лицо, безумно желая увидеть его и, в то же время, до жути боясь этой встречи.
Игра вскоре началась. Подруги сели на нижних рядах в центральной части стадиона. Отсюда был прекрасный обзор на поле, вместе с тем, болельщики Сеульского университета занимали весь сектор. Тан мгновенно отыскала в числе игроков Ханя, и по телу ударил разряд тока. Он выглядел излишне серьезно, но при этом до одури маняще. Хотелось все бросить и уткнуться лицом в его грудь, наполнить лёгкие запахом тяжёлого парфюма, почувствовать на лопатках мягкое прикосновение. Чтобы живот скрутило от бабочек, а по телу пробежался табун мурашек. Хотелось снова быть любимой. Снова быть с ним.
Матч проходил сложно и зрелищно. Зал взрывался в овациях и бурно обсуждал мастерство студентов. Пока соперники изучали друг друга, болельщики бурно скандировали имена любимчиков. Каждый финт, удар, обманный маневр не оставался без внимания. Игра была воистину захватывающей. До самого конца не удавалось определить фаворитов и аутсайдеров. Лу Ханю и его команде пришлось выложиться на максимум, чтобы вырвать преимущество в одно очко на последних минутах игры.
Рин радостно выкрикивала поздравления с толпой фанатов, последовала за ними к выходу. Тан шла по следам подруги, с каждым шагом ноги становились ватными, руки начали потеть. Чун прерывисто дышала. В голове она проиграла множество вариантов долгожданной встречи, но ни один из них не внушал спокойствия. Что она скажет? «Привет?! Я тут неожиданно пришла поздравить тебя, хоть ты две недели игнорировал мое существование?!» — или наоборот накинется на капитана с разъедающей душу обидой? Скажет, что пережила адские муки из-за него и не готова восстанавливаться в одиночестве? Что это вообще-то нечестно, бросать ее после всего, что произошло?
Чун томилась в переживаниях. Голова взрывалась от мучительной неопределенности. Она не заметила, как оказалась на улице вместе с подругой, как прошло полчаса после окончания игры и победители выбрались на свободу. Лишь когда Хе Рин громко выкрикнула — «Ребята, поздравляю с победой!» и радостно захлопала в ладоши, Чунтао очнулась. Ли бросилась к друзьям с распростёртыми объятиями и первым под руку попался взволнованный О. Рин крепко обняла парня за плечи и на эмоциях, не заметила, что дышала тому прямо в шею. Ее искренние поздравления тронули сдержанного Сехуна в самое сердце. Парень слегка отодвинул лицо, чтобы взглянуть в сверкающие глаза подруги детства. Внутри что-то глухо ударило по ребрам, кровь мгновенно прилила к щекам. Сэ вдруг подался вперёд и впился губами в губы Хе Рин, заставляя ту испуганно застыть на месте. Ли не тормозила и вскоре отдавалась бушующим внутри чувствам: закрыла глаза, укоротила расстояние между ними. Рин забыла обо всем и впервые в жизни поняла, что такое целоваться с наслаждением.
Тан ошеломленно смотрела на парочку перед собой, но с левой стороны ее будто пристально сверлило нечто странное, заставляя машинально повернуться. Вмиг воздух из лёгких словно без остатка выкачали, Чун забыла как дышать, потому что на нее смотрел он — Лу Хань. Пронзительные карие глаза заглядывали в потаённые уголки души, от них невозможно было скрыться, убежать. Чун казалось, что это тело вовсе не ее, потому что руки отказывались двигаться, ноги шагать. В опустевшей от волнения голове звучал только безумный сердечный ритм.
Хань сдержанно шагнул на встречу. Его задумчивое лицо говорило само за себя, и Чун взволнованно отшагнула назад. Когда Лу приблизился, в нос ударил любимый запах, художница с трудом не сорвалась на желанные объятия.
— Поговорим? — Чунтао рвано вдохнула. Он лишь кивнул и прошел вперёд.
Тан следовала за парнем, прожигая глазами дыру в его широкой спине. Она шла и чувствовала, как слезы наворачиваются на глазах. «Видимо, мне не стоило сюда приходить».
Лухан остановился под деревьями цветущей вишни. Розовые лепестки мягко слетали вниз, народу было немного, как раз для приватного разговора. Чунтао поняла, что он ждет продолжения диалога, когда Хань молча посмотрел ей в глаза.
— Значит, это конец? — Тан уже поняла, что ее первая любовь не выдержала проверку судьбы.
— Ты уже давно должна была все понять, — голос Ханя звучал так отстраненно. Чун знала это! Знала! Но, как настоящая дура, держалась за бессмысленную надежду. Никому она не нужна. Все кончено.
— И это все, что ты можешь сказать? Ты вот так сбежишь, как трус?! — Рыдание подступало к горлу, но художница упрямо подавляла его. — Хотя бы, скажи почему? Чтобы я больше не терзалась этим вопросом.
Лухан молча прожигал в ее душе дыру, которую она больше ничем не смогла бы заполнить. Хань и не собирался отвечать. Чун ждала и дышать становилось все тяжелее.
— Тогда прощай, — Тан резко повернулась к парню спиной.
Китаянка больше не могла сдерживать слезы: они обжигали щеки, застилали глаза. Чун медленно шагала в сторону остановки. «За что? Почему?» — сознание никак не хотело принимать факт расставания. Что она сделала не так? Тан вдруг остановилась.
— Да, как ты можешь! — громко закричала Чун, повернувшись парню вслед. Истошное рыдание вырвалось наружу и, чувствуя, что ноги больше не держат, Чунтао упала на колени. Двухнедельный стресс, который она переживала лопнул подобно мыльному пузырю. Чунтао плакала. Слезы непослушно катились по лицу, но она упрямо пыталась скрыть слабость, закрывая лицо руками. — За что?!
Лухан испуганно вздрогнул. Меньше всего он ожидал от Чунтао слез. Она — гордая и своенравная, та, что всегда старается быть сильной и самодостаточной, рыдала посреди улицы из-за него. Внутри что-то оборвалось. Здравый смысл кричал — «Терпи», но сердце не подчинялось разуму. Лу рванул к Чунтао, прижал девушку к себе, гладил по голове. Он не знал, как быть? Что ему предпринять? Как помочь?
Чун ощутила тепло любимых объятий и ей стало ещё хуже. Это настоящее издевательство над человеком — бросать, а после прижимать к себе и успокаивать.
— Не трогай меня, — нервно выпалила Тан, задыхаясь от нехватки воздуха. — Для тебя я тоже стала мерзкой после похищения? Да? Кому нужны жалкие жертвы? — Чун перевела дыхание, пристально взглянула в лицо Лу. — Отныне, я не знаю парня по имени Лу Хань, а ты девушку по имени Тан Чунтао. Мы больше не знакомы. Прощай.
Чунтао оттолкнула Ханя, встала на ноги. Внутри у нее все похолодело, пусть слезы и непослушно текли по щекам, Тан решила, что с ними исчезнет и любовь. Пусть стирают ее ко всем чертям. Зачем ей любовь? С этого момента, дверь под названием «отношения» закрыта. Все равно разбитое сердце больше не склеишь. Его осколки разлетелись на мелкие кусочки и осыпали черную дыру души белоснежной россыпью, как цветущая вишня осыпала лепестками город. Красивое мгновение смерти.
Лухан смотрел ей вслед. Он не понимал, о чем говорит Чунтао? Он даже не успел возразить, не смог спросить в чем дело? О какой мерзости она говорит? Разве Чун не окружена любовью и поддержкой родных и друзей? Хань знал, что родители художницы прилетели с Шанхая, что Хуан Цзы Тао ни на день не оставлял ее одну, что рядом есть Хе Рин, а Крис и Сехун не готовы разрывать общение с китаянкой из-за решения Ханя. Тогда почему она говорит такие вещи?
Лухан прокручивал в голове произнесённые слова снова и снова. А потом, наконец, осознал, что родители скорее всего разочарованы повторным вызовом из учебного заведения, что Хе Рин слепа к переживаниям подруги, потому что на ее улице наступила весна, что Ан Су Ен и вовсе не знает о похищении, поскольку ушла в депрессию из-за поступка Криса, а Зитава ничего не сможет сделать в одиночку. И только он, тот, кто обрёк ее на такие страдания, должен был быть рядом. А он… Отныне потерял то, что больше всего ценил — ее доверие.
========== 40. ==========
