Но в данном примере речь шла о самолёте, объекте неодушевлённом. Что конструкторы задумали, то он и делает. А есть ли какая-нибудь «глобальная задача» у живых существ? Очевидно, есть. Все инстинкты любого живого существа подчинены одной задаче – выживанию. И самый сильный инстинкт любого живого организма это инстинкт самосохранения. Оно и понятно: каждое живое существо вынуждено заботиться, прежде всего, о сохранении своей жизни, иначе все остальные инстинкты попросту теряют смысл. И любая реакция живых организмов на самые различные воздействия это лишь решение части глобальной задачи – самосохранения. Образно говоря, для любого живого существа, как и для рассматриваемого ранее самолёта, необходимо благополучно попасть из пункта А в пункт Б. И все многочисленные реакции на внешние воздействия в той или иной степени вносят вклад в решение именно этой задачи.

Здесь, правда, возникает естественный вопрос: а что означает для живого существа в глобальном смысле «благополучно попасть из пункта А в пункт Б»? Пункт А – это момент рождения, а конечный пункт Б это что, момент смерти? Значит, выживать надо, чтобы благополучно умереть? Стоит ли тогда вообще рождаться?

Этот вопрос, возможно, и правомерен, но слишком уж он отвлечённо-философский. Если же рассматривать данную проблему более приземлённо, то нельзя не обратить внимания на тот простой факт, что смерть в любом живом организме запрограммирована исключительно биологически, но никак не психологически. Жить хочется не только в молодом, цветущем возрасте, но и в глубокой старости, когда вроде бы и жить уже незачем. Биологическая старость и последующая смерть даны живым существам вопреки их воле и желанию, они как бы навязаны извне. Добровольно уходят из жизни только в каких-нибудь явно ненормальных обстоятельствах, когда само это слово – «добровольно» – можно применить с очень большой долей условности. А вожделенный «пункт Б» с точки зрения психики находится где-то в бесконечном далеке от точки смерти. И задача психики – всеми возможными и невозможными способами обеспечить организму достижение этого самого «пункта Б» – точки абсолютной безопасности.

***

Интересно, что именно истовое стремление человеческой психики попасть в «пункт Б» иногда порождает в сознании прямо противоположное мнение. Нередко можно столкнуться с утверждением, что каждый человек бессознательно стремится к смерти (другой вариант: в человеке «заложен» инстинкт смерти). Такого рода умозаключения порождаются, очевидно, из-за того, что смерть в восприятии сознания иногда рассматривается как переход в какое-то состояние, в котором человеку абсолютно ничто не угрожает. Или, говоря словами английского писателя Батлера, «умереть – значит прекратить умирать». На этот нюанс в самой разной форме указывали многие, в частности, философ и писатель Древнего Рима Сенека: «Смерть – разрешение и конец всех скорбей, предел, за который не переступают наши горести». То есть человек инстинктивно стремится не к смерти как таковой, а к состоянию, в котором нет места никаким невзгодам и опасностям. И утверждение о «заложенном» в человеке инстинкте смерти полностью идентично известной шутке про то, что лучшим средством от головной боли является гильотина.

С другой стороны, если «смерть – разрешение и конец всех скорбей», то чем же это не «пункт Б», к которому стремится психика? Отличие здесь в том, что смерть – это не какие-то условия, в которых может находиться человек, не какое-то его состояние, а его полное отсутствие. А «пункт Б» – это как раз определённые условия (пусть и реально не достижимые), в которые стремится поместить человека его психика. И мнимое «желание» смерти объясняется вовсе не стремлением покончить с жизнью, а напротив, страстным желанием «прекратить умирать». Об этом писал, в частности В. Г. Белинский: «Желание смерти показывает самое ложное и призрачное состояние духа».

***

А чем человек в этом смысле отличается от других живых существ? По сути, ничем. Просто человек, как известно, существо чрезвычайно сложное, и далеко не всегда внешнее проявление его реакции на те или иные информационные воздействия ярко свидетельствует о стремлении попасть в какую-то там «точку Б». Но, в сущности говоря, основу буквально всех его поступков, всего его поведения составляет именно это стремление. Конечно, его реакция на всевозможные внешние воздействия значительно более «причудлива», чем реакция животных. И наиболее ярко эта «причудливость» проявляется в области взаимоотношений человека с себе подобными. В целом это понятно: если человек самое сложное существо, то его взаимоотношения с другими самыми сложными существами никак не может быть простыми. Но как конкретно проявляются эти сложности, и каким образом здесь сказывается способность мозга одномоментно объединять в одно смысловое целое множество информационных признаков?

2

Сразу же возникает вопрос: а причём здесь инстинкт самосохранения и стремление попасть в «пункт Б», о которых мы сейчас говорили? Ведь словосочетание «инстинкт самосохранения» ассоциируется со всякого рода действиями, совершаемыми в экстремальных ситуациях, – убеганием от опасности, различными битвами за жизнь или за обладание чем-то, добыванием пищи и т.д. Но человеку для выживания вовсе не требуется драться с себе подобными, или спасаться от них, а если когда и приходится, то это явление исключительное, уголовно наказуемое. И уместно ли вообще говорить об инстинкте самосохранения, когда речь идёт человеческих взаимоотношениях? Но не всё так просто. Давайте сначала рассмотрим некоторые проявления этого инстинкта у животных.

Для сохранения собственной жизни животному служат быстрые ноги, сильные мышцы, крепкие зубы, защитная окраска, иглы, панцирь и т.д. Но есть ещё что-то такое, что несравненно важнее всего перечисленного. Что же это?

Рассмотрим пример. Допустим, где-то на лесной полянке лежит заяц и греется на солнышке. Ему хорошо и больше ничего не надо. Но вот где-то хрустнула ветка или раздался шорох. Заяц вздрогнул и прислушался. Это воздействие (звук хрустнувшей ветки или шорох) является для него информацией. А именно: поблизости, возможно, находится хищник. Возможно находится, а возможно нет. Но заяц этого не выясняет, он подскакивает и пускается наутёк. Хотя хищника может и не быть, а ветка хрустнула по иной причине. Но никак нельзя сказать, что реакция зайца на данное воздействие не логична: если бы он ждал, пока увидит хищника своими глазами, и лишь после этого побежал, то мог бы и погибнуть. То есть, в данном случае заяц действует по такой логике: лучше тысячу раз убежать напрасно, чем один раз попасть в зубы лисе или волку. Слишком многое (а именно – жизнь) поставлено на карту. Поведение по такой логике резко повышает безопасность жизни любого живого существа. И пусть совершаемые при этом действия в большинстве случаев оказываются просто излишними, именно способность предпринимать меры против возможной опасности гораздо более важна для выживания, чем всё другое вместе взятое.

А есть ли что-либо подобное в поведении человека? Такой вопрос может показаться странным, ведь мы сейчас рассматриваем отношения не между человеком и дикими хищниками, а между человеком и другими людьми. Какие тут могут быть аналогии с поведением зайца в рассмотренном выше примере? Рассмотрим другой пример, уже не с зайцем, а с человеком.

Допустим, человек стоит на улице и кого-то (или чего-то) ждёт. Никого не трогает и никому ничего плохого не делает. А проходивший мимо другой человек толкнул его (не больно толкнул, а просто грубо) и не извинился, а пошёл дальше. У того, кого толкнули, сразу же возникает состояние психического дискомфорта: гнев, обида, острое желание просто наброситься с кулаками на обидчика. Причём дискомфорт возникает не в виде физической боли, а в виде чего-то ещё, чего-то ужасно неприятного и побуждающего его предпринять какие-то меры, чтобы избавиться от этого ощущения. (И нередко в таких случаях меры предпринимаются весьма радикальные.)