Джаред не вынес поединка взглядов первым.
— Дженсен, но… почему?
— Потому что я хочу для тебя другой жизни, нормальной. Жизни, в которой можно не бояться выходить из дома. В которой ты сможешь учиться и в которой у тебя будет все, что ты пожелаешь. Если захочешь, мы проживем ее вместе. И я буду безумно рад, если мне не придется навещать тебя в камере до конца наших дней. Потому что люблю тебя.
За все время его речи, которая самому Дженсену казалась пафосной и слюнявой, Джаред не пошевелился, не издал ни звука, но по его лицу Дженсен видел, какой силы эмоциональный шторм творится у него внутри. А на последних словах Джаред сел на продавленный старый диван, закрыл лицо руками и замер. Только по открытой шее пошли неровные алые пятна, выдающие крайнюю степень волнения. Дженсен понимал, что это еще не все, что расслабиться можно будет только за дверьми его — их — квартиры, но не удержался от осторожного выдоха облегчения. Потом сел рядом с Джаредом и прислонился к его плечу, давая понять: я здесь, мы вместе, все хорошо.
Время текло слишком медленно. Дженсен понимал, что каждая минута, которую они проводят здесь, может обернуться большими проблемами. Дженсен чувствовал себя как на иголках, но не собирался торопить Джареда. Наконец тот пошевелился и поднял голову. Джаред принял решение, Дженсен видел это по его лицу, но сказал совсем не то, что Дженсен ожидал.
Джаред сказал:
— Давай поедем домой.
Они вышли из трейлера, и Дженсен тут же пожалел, что не поторопил Джареда с отъездом. Вокруг Импалы крутилась потрепанного вида троица, и все их действия не оставляли иного толкования — Дженсена собирались лишить его драгоценной собственности. Он задохнулся от возмущения и мгновенно забыл о намерении убраться, не привлекая к себе лишнего внимания.
— Эй! Какого хрена?!
Один из угонщиков, тот, который пытался взломать дверь, дернулся бежать, но обернулся и остановился. Расцвел наглой ухмылкой, и это заставило Дженсена похолодеть. Дженсен его узнал. Его и всех остальных тоже. Они были втроем, а не вчетвером, но сейчас это уже ничего не меняло. Что там было про ловца и зверя? Дженсен ощутил, как Джаред за его спиной словно бы ощетинился и сжался пружиной, как хищник, готовый к прыжку.
Только бы не сорвался…
Нож остался в трейлере…
Сегодня никто не пострадает…
Мысли пронеслись лихорадочной чередой. Дженсен слегка повернул голову и процедил сквозь зубы:
— Оставайся за мной.
И оставалось только молить бога и надеяться на то, что Джаред послушается.
Сунув руку в карман, Дженсен сжал рукоять пистолета и двинулся вперед.
— Мы не хотим проблем, — он старался говорить как можно спокойнее. — Мы уже уезжаем.
— Кого я вижу! — раздалось в ответ. — Малышка Дженни со своим трахарем. Эй, Дженни, тебе хватает его члена? А то, может, нам присоединиться?
Последовала серия неприличных жестов, а Дженсен вдруг подумал, что Джаред никогда не называл их имен. Впрочем, у них, вероятно, и вовсе не было имен, потому что у таких отморозков не может быть матерей. Они самозарождаются на городских помойках и бывают похоронены там же. Что там Джаред говорил? Никто ничего не заметит…
— Что скажешь, Дженни? Хочешь, чтобы тебя нагнули и поимели на глазах у твоего красавчика? Тебе понравится, я обещаю.
Это была настолько явная провокация, что Дженсен удивился — неужели кто-то на это ведется? Но удушливая волна ярости уже охватила его самого, затопляя сознание. Собрав остатки разума, Дженсен повторил:
— Мы уезжаем.
— Черта с два! Слышь, красавчик, а может и тебя того… приласкать? Мы можем. У Дженни-то только дырка, как у всех сучек. А тебе, наверное, тоже хочется…
Джаред прорычал что-то злобное и метнулся вперед. То ли все же собрался убивать, то ли хотел заслонить его собой, Дженсен так и не понял. Он отвлекся всего на секунду, пытаясь уловить мысли Джареда, угадать, что тот сделает, а когда вернул внимание на недочеловека перед собой, ситуация уже окончательно вышла из-под контроля.
На него смотрел пистолет. Черный дульный провал заглядывал Дженсену прямо в душу, и становилось ясно: «Никто не пострадает» — уже не выйдет. Вопрос теперь стоял иначе: или они, или их.
— Никто никуда не едет, — нарочито шутливый тон сменился на жесткий и озлобленный. — Ты должен усвоить один урок, красавчик. Таким, как ты, не место среди нормальных людей. Такие вообще не должны жить.
Дженсен мог бы ответить, что это каждый из них, из тех четверых, изнасиловавших Джареда, не должен жить. Они все не должны, потому что взяли силой то, что может быть отдано только как великий дар. Мог бы… Но не стал, понимая, что все слова сейчас бесполезны. Понял, что сейчас его будут убивать. Дженсен коротко безумно усмехнулся и выхватил кольт.
Грохнул выстрел.
Что-то острое и горячее толкнуло Дженсена в живот настолько сильно, что сбило с ног. Он увидел голубое небо — купол уже начал выцветать на исходе лета, но оставался по-прежнему высоким и невыносимо чарующим. Услышал крик Джареда — похожий на вой смертельно раненого зверя, готового биться до последнего. Вдохнул глоток сладкого воздуха и удивился — почему раньше он так редко замечал, насколько прекрасна и удивительна жизнь. Потом пришла боль.
И темнота.
И…
Alles.
Океан был бесконечен. Лазурные волны накатывали на берег и отступали, пенясь на гребнях белыми барашками. Песок, похожий на расплавленное золото, сверкал мириадами крошечных искорок и исходил горячим прозрачным маревом. Белый парус покачивался у причала. Дженсен стоял босыми ногами на разогретых досках и смотрел, как Джаред спускается по трапу и идет прямо к нему.
Несколько секунд они смотрели друг на друга и все никак не могли наглядеться. А потом Джаред улыбнулся, легко и свободно, и сказал:
— Привет, Дженсен, я дома. Теперь — время настоящего.
Май — Ноябрь 2013
