И Дин снизил градус.

- Знаю, - ответил он и сделал еще глоток виски.

- Откуда?

- Сэм мне рассказал.

- Значит ты, шериф, ведешь с заключенным задушевные разговоры, как будто он твоя подружка?

От последнего слова Дин покрылся холодным потом. Неужели их с Сэмом кто-то видел и сдал Джону? Не могло того быть, но по своей работе Дин отлично знал справедливость поговорки про дьявола-шутника и спящего бога. Мысли щелкали в голове со скоростью взбесившейся карусели, но в какой-то момент Дин понял, что именно сейчас пытается сделать Джон. Он пытается перекинуть стрелки на него самого и устроить разнос ему же, Дину. Вон даже косяк уже нашел, за который можно уцепиться. Один из его любимых приемов, когда нужно свернуть собеседника с какой-то конкретной темы. Дин даже испытал нечто вроде восхищения за отца. Не потерял еще хватку, старый волк. Еще может вцепиться так, что не вырвешься. Только не на этот раз. Не выйдет.

- Нет, отец. Не уходи от темы. Я хочу знать, что происходит?

Они продолжали препираться, и Джон сделал еще несколько попыток уйти в разговоре в сторону, но Дин уже навострил уши и держал все под контролем. Джон нервничал все больше, тем более, что дотянуться до спасительной бутылки никак не удавалось. И случилось то, чего Дин никак не ожидал. По крайней мере, так скоро.

Джон не выдержал.

- Чего ты хочешь от меня, Дин?

- Правду.

- Какую?

- Всю. Все, о чем ты всегда молчал.

Джон и сейчас молчал. Он сел на пол, прислонившись к колесу Импалы, и смотрел перед собой остановившимся взглядом. Он словно постарел разом на добрый десяток лет, и Дин только сейчас заметил, что его отец почти весь седой.

- Девичья фамилия твоей матери была Кэмпбелл. Мэри Кэмпбелл.

- Почему вы развелись, папа?

Папа. Дин перестал называть так отца лет в двенадцать, когда из мальчика начал становиться мужчиной. И сейчас это детское, почти беспомощное «папа» вырвалось само собой. Как будто снова вернулось детство, и Дин снова стал ребенком, не понимающим, почему они живут вдвоем, без мамы.

- Это она развелась со мной, сынок. Я любил ее больше жизни и продолжаю любить все эти годы. Но Мэри так захотела, и я не стал ей препятствовать. Если она считает, что без меня ей будет лучше, то кто я такой, чтобы считать иначе? Я хотел, чтобы она была счастлива. Пусть даже и без меня.

- Значит… она нас бросила?

Голос упал до шепота. Дина начало трясти нервной дрожью. Мать, которую он почти не помнил, всегда была для него святой. Он готов был придумать тысячи причин, почему она оставила их, и смириться с каждой из них, но только не так. Только не самое простой объяснение из возможных – то, что она банально бросила сына и мужа.

Джон вздохнул, как-то совсем устало и немного по-стариковски.

- Нет, сынок, она нас не бросила. Она говорила, что хочет нас защитить. И сделала это, как сумела.

- Но… от кого? От чего?

- Этого я не знаю. Знаю только, что раз она сделала так, значит, у нее была на то причина.

У Дина в голове все спуталось, смешалось. Он хотел узнать разгадки тайн, но вместо этого получил еще одну порцию странного и непонятного. И самое непонятное было то, как во все это замешан Сэм. Все слишком тесно переплелось: люди, события, череда случайностей и мелких фактов. Дин уже не сомневался, что Сэма все это тоже касается. Нужно было только во всем разобраться.

- Скажи, отец… - он помедлил, подбирая слова, - Ты знаешь что-нибудь о ее жизни после того, как мы уехали?

Сердце вдруг зашлось сильным болезненным стуком. Дин еще не закончил произносить вопрос, но уже понял, что знает ответ. По лицу Джона, по хмурому, словно высеченному из камня лицу, на котором так редки были эмоции, но по которому Дин научился читать малейшие оттенки настроения, он прочел ответ раньше, чем Джон его озвучил.

- Мне говорили, что у нее был еще один ребенок. Нет, я не знаю, был ли его отцом я или другой мужчина. Потом мне сообщили, что Мэри погибла, но я не смог выяснить, правда ли это. Я пытался найти ее ребенка, но мне это не удалось. Все, Дин, больше я ничего не знаю. Так что давай оставим этот разговор.

Но Дина-то не так-то просто было свернуть с дорожки, раз уж он решил выяснить все до конца. Служба на шерифской должности воспитала в нем бульдожью хватку, когда дело касалось получения информации. Тем более, что сейчас речь шла о нем самом, о его жизни.

- Почему ты никогда не рассказывал мне?

- Я не хотел, чтобы ты страдал.

Это было неожиданно. Дин вырос с уверенностью, что Джон рассматривает его не более, чем молодого волчонка, которого нужно как следует натаскать на жизнь, чтобы на воле он не остался лежать в первой же подворотне. Джон больше следил за тем, как Дин растет и развивается, а его внутренние переживания всегда оставались как бы за кадром родительского внимания. Но вот поди ж ты… Как-то это все было слишком неожиданно. Выбивало из колеи и путало мысли. И Дин совершенно забыл о том, что собирался спросить о женщине на фотографии.

*

Ночью он не мог заснуть. Снова. Лежал в постели, смотрел в темное окно, ворочался с боку на бок. Вставал, делал несколько кругов по комнате и снова жевал незажженную сигарету.

Все вроде бы сходилось. Сэм – его потерянный брат, которого стечение судьбы привело в Энджелхоул, прямо в объятия Дина. Видимо, это и была та причина, по которой их так тянуло друг к другу. Зов одной крови, который оба они почувствовали, но распознали, как сексуальное влечение. И ведь, черт возьми, им было хорошо вместе – в одной постели, друг в друге. Оба они были как половинки одного целого, которые сначала разъединили, а потом заново сложили вместе. Но братья… Если все подтвердится, и они окажутся родными братьями, то как жить тогда? Дин заберет Сэма к себе, в их с Джоном дом, но как они будут жить, зная, что больше никогда не будет единения, возможного только в сексе?

Отправляясь в спальню, Дин прихватил с собой початую бутылку виски. Не столько для того, чтобы утешаться с его помощью самому, сколько из соображения, чтобы до виски не добрался Джон. Не хватало еще одного путешествия в алкогольный астрал. И сейчас, когда горькие подозрения не давали Дину заснуть, когда напряжение колотило его нервной дрожью, он решил, что один маленький глоток ему не повредит. Правда, один глоток превратился в несколько, но все равно очень маленьких.

Алкоголь туманил разум, заставлял рассудок захлебываться в адской удавке внутренней истерики. С бутылкой наперевес Дин сделал еще один круг по комнате, а потом сел на холодный пол, забившись в угол, словно хотел спрятаться.

Когда придут ответы на его запросы о Сэме, он не станет их читать. Сожжет сразу же, не открывая конверта. И скажет, что ничего найти не удалось, что документы были утеряны, сгорели в пожаре, унесены ураганом. Сэм останется в Энджелхоуле, он позаботится об этом, и никто никогда не узнает, что связывает пришлого чужака с местным шерифом. А Дин будет за ним приглядывать. Будет о нем заботиться, но так, чтобы никто ни о чем не догадался. Все будет хорошо. Это была малодушная мысль, но Дина это больше не волновало. Он слишком устал.

Кажется, он задремал, сидя в углу. Ему виделась Мэри – хрупкая блондинка, лица которой он не помнил. Видимо, расставание родителей и переезд в другой город оказались для маленького мальчика слишком сильным стрессом. Джон как-то проговорился, что после отъезда из Лоуренса Дин молчал несколько месяцев, и до него невозможно было достучаться. Его сознание поставило блок, и за толстыми высокими стенами оказалось все, что было до Энджелхоула. И мама тоже. Дин почти ничего не помнил из тех времен, как будто их и не было.

Сейчас он отчетливо видел Мэри, и это была она – та женщина с фотографии Сэма. Она улыбалась и звала его: Дин-бой… на ее руке был браслет со странными брелоками в виде крестиков, звезд и пентаграмм. Они ударялись друг о друга с тихим перестуком, и Дину казалось, что он слышит чудесную музыку, от которой отпускает сжатые больные нервы. Мэри улыбалась ему, и улыбка ее обещала, что все будет хорошо.