Но сейчас близкое, пахнущее потом, нежное тело манит, мысли бегают, сердце колотится, отдаваясь эхом в горле. И это эхо выскальзывает между губ наивным вопросом:

– И ты среди этих женщин?

– Конечно! – не задумываясь отвечает она. Ее готовность заставляет меня смущенно отвернуться и даже дать зыбкую надежду.

– Возможно, когда-нибудь, Кали. Возможно, если человечество спасется.

– Буду ждать, Перун.

Я оглядываюсь: вокруг посетители кафе, официанты, за панорамным окном гудящая автострада. Во рту холодная сладость от мороженого. Прямо на меня идет Оля. Ласковая и податливая Оля. Школьная юбка сминается при каждом шаге. Дождались, мы оба дождались мига, когда все преграды пройдены. Когда мы отдали все долги Страшному миру вместе с последней каплей нашей крови. Когда…

– Как ты посмел заявиться? – рычит девушка, закатывая рукав. – Сам напросился – сейчас я надеру тебе зад.

…Когда можно забыть о сражениях. Мда.

Вскочившие со стульев подруги пытаются удержать разбушевавшуюся Олю-Кали.

– Олечка, успокойся! – кладет руку ей на плечо розоволосая девушка.

– Одумайся! – другая, с каре, хватает занесенное запястье. – Твой отец не обрадуется, узнав, что ты распугала посетителей. Сама вспомни, как он жаловался на низкую выручку.

– Руки! – гаркает Оля, и подруги отшатываются – не по своей воле. Я вижу, как на секунду на груди ближайшей девушки сминается рубашка. Третий размер задорно качается, словно от толчка. Будто невидимая фантомная рука их пихнула.

Вспоминаю техники саммо, о которых успел прочитать в палате. Стиль Рыгл, «брошенный кулак» на минималках. Обычный «кулак» выбил бы воздух из дыхалки, тут же силу удара принудительно сдержали. Судя по умелой, тонкой манипуляции живой, местная Оля весьма крутой Ученик или даже возможно Воин.

– Значит, это ваше кафе? – лениво говорю. – И часто вы так на клиентов кидаетесь?

– Молчи, дурак, – шипит на меня подруга Оли с розовыми волосами. Ох уж эта мода на цветное ассорти вместо нормальных волос. Ладно, здесь я не против – симпатичным девушкам очень даже идет. Но на парнях выглядит прямо «брррррр».

Вторая подруга поддакивает:

– Не нарывайся лучше. Хватит с тебя, что поцеловал ее в прямом эфире. И так приговор себе подписал. – А вот это интересно. Наш Бесенок, оказывается, тот еще бесенок.

– Слушай ты! – стискивает Оля кулаки – костяшки местами изукрашены старыми белесыми шрамами.

Из служебной двери выбегает мужчина в тройке. Так быстро несется к нам, что его галстук отлипает от рубашки и болтается как маятник.

– Юная госпожа Менская, что-то случилось? – похоже, управляющий кафешкой.

– Случилось, – глядит Оля только на меня. – Я сама разберусь.

– Вы нас выгоняете? – округляет глазки сестренка, только-только занеся ложку над большой тарелкой с мороженым для следующего захода.

Оля на миг теряется, щеки ее становятся пунцовыми как клубника, плавающая в суфле на соседнем столике. Эх, Кали-Кали не увидела сразу, что я с ребенком, теперь не знаешь, куда стыд деть.

– Нет, кушайте, – милостиво разрешает она и садится на пустой стул за наш стол. Кидает мне рассерженно:

– Как закончите, ты и я – на улицу.

– Зачем?

– Будем драться. За то, что опозорил меня на всю страну.

Пожимаю плечами и возвращаюсь к своей порции. Лена тоже наяривает ложкой мерзлую вкусняшку. Потоптавшись немного, управляющий уходит из зала. Подружки возвращаются за свой стол, поглядывая на нас. Оля же сидит прямая и напряженная, как струна, не отрывая от моего лица горящего взгляда.

– А когда я ее поцеловал? – шепчу Лене, толкнув легонько локтем в бок.

– На региональном чемпионате, – отвечает сестренка, облизываясь. – Твоя команда получила золото, как всегда, ее – бронзу. Вот на пьедестале во время награждения ты ее как схватил и как впился губами, – вдруг девочка краснеет и качает головой. – Братик такой дурачок.

Хм, дела. Интересно, с языком поцеловал? Ну не сестренку же об этом спрашивать.

– Доели? – прерывает Оля поток моих мыслей.

И, правда, Лена как метеор уже опустошила тарелку. Я только половину одолел, но да ладно, не буду заставлять ждать дам. Выходим с сестренкой на улицу. Оля следует по пятам, за ее спиной маячат подруги. Беру Лену за руку и веду ее вдоль дороги.

– Ты куда? – восклицает Оля. – Сбежать собрался?

Не оборачиваясь кидаю.

– Тут место рядом подходящее есть. Не на тротуаре же мордобой устраивать?

Аргумент весомый, и девушка послушно шагает следом. Подруги не отстают. Через триста метров застываю возле остановки. Кручу головой по сторонам.

– Ну, где твое место? – бурчит целованная моим реципиентом школьница. – Или ты тянешь время? Только попробуй – вдвойне получишь!

Не обращая внимания, продолжаю всматриваться в закоулки между домами. Из-за поворота уже вывернул автобус, медленно подъезжает к остановке. Из открывшихся дверей вываливает народ.

Опускаю взгляд на Лену.

– Сестренка, за меня не волнуйся. Все будет хорошо. Как вернусь в палату – обязательно позвоню.

– Вернешься? – хлопает Лена глазами. – Думала, тебя уже выписали. Так ты сбежал?

Подмигиваю ей.

– Только – тссс! – никому, поняла?

– Ты что, меня игнорируешь? – ко мне подходит Оля и хватает за грудки. – Совсем оборзел? Здесь тебя и поколочу.

Смотрю в ее светло-голубые глаза с темно-серой каймой. Мир другой, и сама Оля другая, а глаза те же – живые, наполненные здоровым и ясным блеском, в оправе длинных черных ресниц. Интересно.

– Нам незачем драться. Тогда тебя целовал не я.

– Не гони! – рычит она.

– А сейчас – я, – резко хватаю ее за голову обеими руками, притягиваю к себе и целую. Вкус коралловых губ завладевает мной – и, кстати, он намного слаще шоколадного мороженого. Намного приятнее.

Она пробует вырваться – но слабо, и не выходит. Мои губы опаляет трепещущий жар, и готов поспорить, ее тоже. Один костер на нас двоих. Одно пламя, одна близость на два разных мира. Закрываю глаза, но последним, что вижу – как она тоже опускает веки. Окружающий нас шум – гудки автомобилей, лай собак, свист поднявшегося ветра – тонет в безмолвии между мной и ней. Растворяется в ускорившемся стуке наших сердец. Может, Оля не узнает, никогда не узнает меня, но… избить точно захочет еще сильнее! Ой, блин! Пора делать ноги!

– До скорого, – скидываю ее ослабевшие руки с груди и прыгаю в автобус.

Как раз вовремя – двери закрываются прямо перед моим носом, и железный удар сотрясает весь салон автобуса. Пассажиры испуганно вздрагивают. Трогаемся, сквозь приоткрытое окно слышу:

– Опять? Ты опять сделал это? Все! Ты – покойник! Слышишь? Артем Бесонов – я лично тебя урою!

Машу на прощание рукой, и это раззадоривает Олю кричать еще громче.

– Бесссоно-о-ов!

Постепенно стройные фигуры девушек на остановке уменьшаются и исчезают, следом утихает и сердитый крик. Я выдыхаю – фу-у-ух, оторвался. Улыбка долго не сходит с моего лица, так что мимические мышцы начинают болеть. Лене, конечно, со стороны Оли ничего не угрожает. Та и так чувствовала себя неловко из-за наезда перед сестренкой. Правда, поцелуй ей крышу снес напрочь – орала на всю улицу уже никого не стесняясь. Хе-хе, Кали такая Кали. Когда мы рвали в клочья орды кротосов, она была такой же безудержной.

Пассажиры все еще переглядываются и крутят пальцами у виска, а я, продолжая улыбаться, вспоминаю вкус коралловых губ.

***

– Вот урод! – Оля в последний раз топает туфлей по проезжей части и возвращается на остановку – Своло… – Кира делает ей знак, указывая на сестренку Бесонова, и она тут же поправляется. – Негодяй, короче.

– Странно он был как-то одет, – задумчиво перебирая розовую прядь, замечает Рита. – Как будто в домашние футболку со штанами.

– Братик в них по больнице ходит, – кивает Лена, в восхищении разглядывая Олю. С одного пинка весь автобус встряхнула! Вот ей бы такой сильной стать. Никакая Шпигова бы не смела ее трогать.