Поза была не удобная, и колени уже затекли от согнутого положения, но подобный дискомфорт был даже приятен – в любой другой ситуации я бы даже не почувствовал ничего.

Я поднял голову, ловя взгляд темных глаз, удерживая ладонь Охотника у своего лица. Она прикоснулась к моей щеке – сначала нежно, потом более требовательно, – разворачивая голову к себе и стягивая повязку. Я облизал пересохшие губы, повинуясь влечению, неконтролируемому порыву, и приподнялся на одной руке, продолжая цепляться за запястье Охотника, склонившегося ко мне.

Она улыбнулась – на ней была шляпа, а маска была спущена на шею, – но отняла руки, оставив меня в недоумении хлопать ресницами. Одним движением она сняла головной убор, расстегнула и стянула повязку вместе с пелериной, и каштановые волосы упали на плечи упругой волной.

Я вновь чуть не задохнулся от необычного кипящего тепла, разливающегося по животу к груди и конечностям, от пугающих внезапностью мурашек, бегущих по позвоночнику.

Руки Охотника избавили меня от перчаток. Пальцы Охотника переплелись с моими – и это был первый раз нашего рукопожатия без перчаток… Проклятье, я будто опьянел от моря крови, обрушившегося на меня сокрушительной волной!

Наши лица были так близко… Ладони сцеплены в замок, глаза в глаза, я – на коленях, она – надо мной, заглядывая в самые потаенные уголки сознания.

– Что же это, Охотник?.. – то ли в растерянности, то ли в экстазе шепчу я, томясь от ожидания чего-то еще более грандиозного – того, что размажет меня по полу, заставляя рассыпаться миллиардом кровавых осколков.

Я резко поднялся – я сам не понял, как вскочил на ноги, – впиваясь в ее губы, жадно смакуя ее сладкий рот, неумело, неловко, нелепо… Я задыхался, прижимая Охотника к стулу, одновременно пытаясь удержать ее – так, словно она куда-то пыталась бежать, – и трогать ее лицо и волосы, запоминая, какая приятная на ощупь ее кожа, и какой прохладный пот, стекающий по шее. Соленый, ароматный, одурманивающий… Я был готов облизать ее целиком, в исступлении присосавшись к тонкой коже под ухом, утробно урча, как голодный зверь.

– Что же это?! – в ужасе от себя самого воскликнул я, отпрянув, схватившись за голову.

Я отскочил на шаг назад, пряча лицо в ладонях, едва сдерживая рвущийся изнутри крик.

Кровь шумела в ушах, пульсировала в горле, в руках, в члене… Мое возбуждение испугало меня. Я надеялся, что стыд сведет его на нет, но непривычная и даже болезненная эрекция, казалось, еще больше нарастает, по мере того, как я, готовый провалиться сквозь землю, в панике давлюсь поступающими рыданиями.

Я боялся пошевелиться. Я едва понимал, что происходит – и даже не заметил, как женщина подошла ко мне, протягивая руки и касаясь моих волос, словно ничего не случилось.

– Что с тобой, Охотник?

Как я мог произнести вслух это? Я сошел с ума – помешался, съехал с катушек, потерял рассудок!.. Как и каждая тварь в этом Городе – обезумел, безвозвратно, бесповоротно, напрочь!

– Эй… – позвала незнакомка, и ощутимые прикосновения ладоней к моим плечам вернули меня к реальности. – Перестань, все хорошо…

Я различил улыбку в ее голосе! Может, я вижу кошмар, я в Кошмаре? Она спасет меня, она вернет меня?

– Какой же ты глупый, Охотник, – ласково говорила она, без капли расстроенности или жесткости, свойственной моему Охотнику в моменты, когда что-то идет не по ее плану, – испугался! Это просто поток, это просто чувство, это просто желание!

Просто?! Я чуть ума не лишился! Я потерял контроль!

– Просто?! – выпалил я, открывая горящее от стыда лицо, встречаясь взглядом с темными очами Охотника. – Я чуть тебя не сожрал!

– Ну… – хохотнула она, и не думая убирать руки с моих предплечий. – Я даже не успела как следует побояться.

– Издеваешься?..

Я расслабленно опустил плечи и выдохнул. Она не злится… Еще бы дождаться, когда эрекция, предательски выдающая мое смущение, пройдет!

– Я Охотник – я должен держать себя в руках, – пробормотал я, и, кажется, произнес вслух то, что не следовало.

Знакомая незнакомка отступила, и я моментально пожалел, что она больше не держит меня.

– Как опрометчиво! – покачала она головой, высмеивая мою реплику.

– Охотник должен охотиться! – парировал я. – То, что меня должно интересовать – это кровь, монстры, оружие и снова кровь! Без отдыха, без лишних мыслей – только работа, вечная карусель, водоворот из Снов и Кошмаров!

– Ты же сам хотел чего-то еще!

Я проглотил свой ответ, уставившись на женщину напротив. Да, я хотел – я жаждал, я молил, я стремился – к смыслу, к озарению, к партнеру…

– Я не хотел все испортить! – после паузы выдохнул я.

Прозвучало как-то жалостливо и отчаянно.

– Но именно это у тебя и получилось, – заключил Охотник, в негодовании хлопая себя по бедрам. – Ты сопротивляешься – и сам не знаешь, чему.

– Знаю! То есть, нет… То есть…

Она обошла меня, более не глядя в мою сторону, направляясь к лампе под протяжные завывания бури за пределами маленького убежища часовни.

Внезапная мысль как молния пронзила меня насквозь: а что если…

– Идем, – спокойно, как ни в чем не бывало, позвала меня моя знакомая незнакомка, протягивая руку, чтобы я присоединился к ней в путешествии в Сон. – Кошмар закончился, пора возвращаться.

А что если… мой Охотник чувствует то же самое по отношению ко мне? Томление, трепет, страх, влечение, вожделение и неописуемый восторг от единения тел и душ?

Что если… я не только важен ей как напарник, но и в нашем родстве есть что-то личное, предопределенное, интимное… Мы созданы друг для друга – два Охотника – чтобы стать одним целым?

Отголоском – из глубинных недр памяти – всплыло слово… Артефакт, миф, давно позабытый призрак, когда-то похороненная заживо надежда… Слово, созвучное с кровью, единственным важным ресурсом в переплетении Снов и Кошмаров и в мире Охоты – слово «любовь».

========== 7 ==========

– Постой! – воскликнул я, опуская ладонь, протянутую секунду назад в ответном жесте. – Погоди… Не нужно возвращаться.

Недоумение отобразилось на красивом лице Охотника. Она терпеливо позволила мне собрать мысли в кучу, молча взирая на меня, скрестив руки на груди.

– Что ты… что ты чувствуешь? – наконец выдавил я.

Женщина приподняла бровь, не ожидая подобного вопроса.

– Досаду, растерянность… – пожала плечами она. – И немного усталости.

– Нет, я не об этом, – вздохнул я. – Что ты чувствуешь ко мне?

Она подошла ближе, открыто глядя в глаза, запуская трепет и тремор в теле, пугающий своим дурманящим эффектом.

Безумие это или озарение? Должен ли я отдаться тому, что так долго томилось внутри, а теперь прорывается наружу, разрывая плоть, сжигая кровь и последние остатки самообладания?

– Ты мой Охотник, я связана с тобой. Рядом с тобой я счастлива, я сильнее как никогда… Я ощущаю тебя на расстоянии, а когда касаюсь тебя…

– …то все мертвое оживает, и мир наполняется красками, – закончил я за нее. – Тебя это не пугает?

– Нет.

Теперь настала моя очередь приблизиться, и встав почти вплотную к Охотнику, я не устоял перед искушением взять ее лицо в ладони, заглядывая в темную бездну глаз.

– Я хочу поцеловать тебя, – пробормотал я.

– Я тоже хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Ей не нужно было повторять дважды – я дотронулся губами до ее рта, осторожно, словно боясь, что на нас обрушится гнев всех существующих монстров. Она ответила мне, обнимая за шею, прижимая к себе, распаляя желание.

Я кусал ее губы, а она запускала язык мне в рот дразнящими ласками, отчего я начинал издавать стоны нетерпения, крепко сжимая бедра Охотника.

Когда она сняла с меня рубашку следом за плащом и жилетом, целуя в шею и опускаясь ниже по груди, я уже ничего не стеснялся. Я не мог думать ни о чем другом, кроме сияющей в полумраке часовни кожи незнакомки, от прикосновений к которой ладони вспыхивали, как от огня.