До тех пор пока не застал черную тень загадочного Охотника в Соборном округе, искусно расправившуюся сначала с сумасшедшим дедом-колясочником с пулеметом, а затем с Церковным Гигантом, ловко обдуренным стремительным и беспощадным убийцей.

Я завороженно наблюдал за работой, стоя поодаль, и открыл свое присутствие только после того, как Охотник спрятал клинки в ножны. Я медленно подошел к незнакомцу, разглядывая его пуще прежнего, не скрывая любопытства, а он, в свою очередь, замер, скрестив руки на груди.

– Добрый Охотник, – первым прервал молчание знакомый незнакомец, делая легкий поклон головой, – как поживаешь?

Тонкие руки в перчатках с маленькими кулаками и длинными пальцами были по локоть в крови – так, словно он только что ковырялся во внутренностях огромного вепря; одежда, как и в прошлую нашу встречу, насквозь пропиталась кровью, однако для меня это не выглядело отталкивающе… возможно, потому что я привык.

– Как видишь, живой, – хмыкнул я, вспомнив с досадой, как все-таки задело самолюбие сомнение Охотника в моих умениях – его прощальная фраза неоднократно ненароком всплывала в памяти.

– Прекрасно.

Облик человека напротив по-прежнему притягивал внимание, и я силился понять, что же именно мне кажется странным в образе незнакомца: то ли рваные, неуловимые движения, то ли пронзительный, пусть и безразличный взгляд, то ли эта непропорциональная… миниатюрность?

Едва я успел осознать, что мой знакомый незнакомец – женщина, – как он вскинул длиннопалую кисть, указывая куда-то за мою спину, призывая оглянуться.

– О, а вот и десерт! – хохотнул он, срываясь с места. – Пошли, Охотник, настало время развлечений!

И мы, действительно, крошили в ленточки парочку оборотней и тролля, увлеченно резвясь в кровавых брызгах, а затем, улыбаясь под повязками-масками, подошли к каменным перилам площадки с видом на Город, устремив взоры в пламенеющий свод с острыми контурами дворцовых башен.

Я не заметил, как погрузился в свои думы, оперевшись на ограждение, и общее ликование испарилось, сменившись прежним рефлексирующим растроением.

Первым нарушил тишину я.

– Тебе нравится быть Охотником?

Судя по умиротворенному виду женщины, можно было ожидать утвердительный ответ, однако я задал вопрос, чтобы услышать ответ, почему.

Не поворачивая головы в мою сторону, но в своей манере пробежавшись взглядом по моему лицу, женщина пожала плечами.

– Нравится. Это сила, это власть, это… страсть. Тепло – от еще живого, пусть и омерзительного тела, но сладкий запах крови, ее текстура, ее обволакивающая нега, будоражащее чувства возбуждение.

Я смотрел на профиль Охотника напротив, но ее слова не укладывались у меня в голове. Длинные ресницы чуть подрагивали, вокруг темных красивых глаз едва заметны мелкие морщинки – она слегка улыбается, – и я тоже хочу улыбнуться фантомному сладостному ощущению, провалившемуся сквозь глотку в живот, но не могу.

Не могу, потому что чувствую, насколько я смертельно устал от бесконечного кровавого калейдоскопа. Мне дико чего-то не хватает, и я никак не могу понять, чего, и это сводит меня с ума.

Как давно она Охотник? Кем была она до того, как стала Охотником? Или, скорее, помнит ли она, кем она была до Начала Охоты…

Мне казалось, если она расскажет утешительную сказку, а не кошмар, мне станет легче.

Почему она не задумывается, насколько ограничены ее действия, насколько однообразны Сны? Почему она искренне верит, что то, что она делает – ее выбор?

– Ну же, Охотник, выше нос! Посмотри, как много бегает неподстреленной дичи! – вырвал меня из размышлений женский голос.

Я моргнул, а затем уставился вдаль невидящим взором. На горизонте в лучах низкой алой луны поднималась проекция семирукого Великого, путешественника между мирами.

– Меня не покидает ощущение, что я могу делать что-то еще – что я еще кто-то, помимо убийцы монстров, купающегося в луже теплой крови, – признался я после паузы.

Поймет ли она меня? Или усмехнется, как всегда – так, словно она все знает, а я как бестолковое дитя, лишь задаю глупые вопросы…

Нет, непременно поймет. Если мы Охотники – то в этом мы одинаковы…

Великий вдалеке медленно переворачивался вверх ногами, паря в вязких потоках ночного воздуха, вознося свое шарообразное тело с огромной головой и длинными щупальцами конечностей. Незнакомка наблюдала за грациозным трюком существа, и блики косого света отражались всполохами огня в ее темных глазах.

– Не имеет значения, кем ты был, кем мог быть, – сказала она, разворачиваясь ко мне всем корпусом и облокачиваясь на перила, – ты застрял здесь надолго, навсегда, теперь ты Охотник. У Охотника нет имени, верно… но это не значит, что и Охотника самого нет. Здесь и теперь, он свободный от всего тленного, получивший не оковы и темницу, а величайшее благо – белый лист с одной единственной прописанной целью.

Я в сомнении поджал губы и покачал головой.

– Это не значит, что ты не можешь ничего чувствовать – напротив! Твои реакции остры, твои ощущения сильны; ты – аккумулятор, заряд, меч… Каждый вздох, каждую каплю крови – почувствуй на вкус, позволь ей быть внутри тебя… В этом отвратительном ничто и есть вся жизнь – другой у тебя не будет.

Когда я сам того не осознавая стянул с носа повязку, вдыхая полной грудью зловонный воздух Города, лежащего брошенным ландшафтом у нас под ногами, я понял, что слова Охотника подействовали.

========== 4 ==========

Кошмар за Кошмаром, Сон за Сном, поток багровых рек уносил меня, и я плыл по течению – учась смотреть по-новому на свое ремесло. Я находил и своеобразную прелесть в будоражащей дрожи от убийств, и непроходящую тоску в коллекционировании сосудов с кровью чудовищ. Я оставил надежду повстречать Охотника снова – и ее образ утратил остроту и ясность, будто и не было странного разговора по душам.

Мне хотелось думать, что по душам – тогда, на площадке с видом на проклятый Город, мы еще долго стояли, молча каждый о своем, после того, как я позволил грузу своих дум упасть с плеч, будучи озвученным вслух.

Я повсюду искал ее – не скрою, – и давно отчаялся испытать ни с чем несравнимое спокойствие рядом. Чем больше я пытался найти объяснение, тем глубже зарывался в ворох вопросов, о том, зачем нужна эта бесконечная Охота, и почему я по-прежнему чувствую эту незавершенность и пустоту.

Я еще больше осознал, насколько неоспорим контракт, некогда подписанный мной – я уже не помнил этого, но иначе и быть не могло; от говорящей Куклы во Сне Охотника, куда каждый из нас проваливается после смерти или для того, чтобы обратить отголоски крови в жизненную силу, я узнал, что несмотря на то, что Охотников бесчисленное множество, ни один из них не может попасть в Сон другого.

Мне пришлось смириться, что сколько бы я ни старался, устроить встречу с моей незнакомкой мне не удастся.

Уродливые твари Кошмара копошились в зеленоватом тумане, стелющемся по мертвой земле, свинцовое небо нависло над зловещей громадиной крепости. В бесчисленной последовательности анфилад я собирал добычу, ведомый инстинктами и жаждой.

Последняя часть пути к замковой башне была усыпана трупами монстров – убитыми, очевидно, не мной, но еще свежими, распластавшимися в блестящих лужах собственной крови. Сжимающее горло предчувствие одолело меня – непривычный трепет вперемешку с испугом. А вдруг это… Охотник?

Сапоги чавкали в сгустках плоти, а я несся по винтовой лестнице к алтарю, не чуя ног, готовый встретиться лицом к лицу с любой опасностью – а утробный рык монстра совсем близко за стеной и запах гниющих струпьев лишь подтверждал мои догадки.

Я ворвался в зал, глотая ртом воздух. Гигантский мозг с тысячами мертвых глаз и отростками-шипами извивался под яростными ударами знакомой незнакомки, успевая при этом периодически ранить противника ядовитыми кольями. Мое секундное замешательство сыграло злую шутку: наши взгляды встретились, и стоило Охотнику обернуться в мою сторону, отвлекшись на шум, упустив решающий момент, как чудовище пронзило грудь женщины щупальцами, вырывая сердце из грудной клетки резким ударом.