– Совокупность определенного тембра и определенных частот вызывает определенную реакцию, – хмыкнула я. – Психостимулирующую реакцию…

– Любопытно, – отозвался Анж, продолжая смотреть на меня с противоположной стороны стола. – Никогда об этом не думал.

Он лукавил… Если он прочел музыкальные эксперименты Эрика из той папки, то он понимал, о чем я говорю. Манипуляции со звуком – и мастерское их применение – были визитной карточкой маэстро.

Почему «были»… Что это я!

– Ну же, не томите, переходите уже к делу! – воскликнул в нетерпении Владен, всплеснув костлявыми кистями. – Удивите меня, мсье архитектор.

Как по команде из створок распахнувшихся дверей выплыл цыган с завернутой в черный шелк скрипкой, неся ее как драгоценнейший дар. Мужчины обернулись в его сторону, а Анж даже вскочил со стула, бережно перенимая инструмент из рук Йонаса.

Струящаяся ткань легла на спинку высокого стула. Пальцы гостя пробежались по колкам, проверяя строй, а затем он занес смычок, и мир замер в ожидании несыгранной ноты. Даже воздух в мертвенно холодной зале звенел, а горюющий ветер завывал тише, отголосками своей приглушенной боли.

Горло сдавила невидимая рука. Мне почему-то стало страшно, хотя ничего – абсолютно ничего – не предвещало беды.

Анж смотрел мне в глаза, и я тем более не могла пошевелиться.

Повисшую тишину разорвала не музыка, а голос Дьявола:

– Александра, что ты, это же просто скрипка!

Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

– Больно не будет, – в шутку добавил граф.

Я вздрогнула.

Белая маска молодого мужчины напротив, так и продолжавшего стоять, занеся смычок над безмолвными струнами, не позволяла прочесть эмоции.

– Я прошу прощения, – наконец выдавила я, стремительно поднимаясь из-за стола. – Мне нужно идти. Завтра… завтра я обязательно послушаю вашу скрипку… то есть скрипку… мсье Анж! Мне жаль, но я должна покинуть вас. Господа.

Я коротко поклонилась, и не поднимая взгляда от пола прошествовала мимо владыки, обходя стол с правого торца. Платье предательски шуршало юбками от каждого нервного движения, а звук каблуков слишком громко раздавался под каменными сводами.

Когда я миновала коридор, ведший из общих замковых комнат, шаг мой стал быстрее, и вскоре я уже неслась бесконечной вереницей анфилад прочь от звука, заполнявшего уши, вены и легкие беззвучной мелодией.

Я зажимала рот ладонями и впивалась зубами в пальцы – лишь бы не зарыдать от нахлынувшей паники, накрывшей с головой подобно беспощадному урагану. Слезы лились по щеками сами, и впервые за все время, проведенное в замке, я дала волю эмоциям.

Что происходит?! Почему мне так больно? Почему я ни с того, ни с сего теряю над собой контроль?

Что я такого не хочу услышать – или узнать – о себе или о ком другом в замке, раз так в ужасе бегу прочь от правды?

========== 11 ==========

Вид с замковой площадки на долину поразил бы любого скептика. Бело-черное полотно смешанного леса, с пышными шапками заснеженных крон, рассеченное каменными кряжами гор, витиеватый узор хитросплетений тропинок… Я не боялась подходить ближе к отвесному краю обрыва, с которого у несчастного растяпы, сорвавшегося вниз, была бы только одна дорога – к подножию замковых скал.

Раньше кромку площадки отделяли клумбы и кустарник, но без должного ухода художественные куртины превратились в торчащие в разные стороны редкие голые ветви.

Но зато можно было беспрепятственно снимать таймлапсы с разными временами суток и временами года.

Ветер трепал мою накидку. Я смотрела вдаль, в чистый голубой свод осеннего неба, задумавшись.

– Я так и не сыграл графу и Джозефу, – прозвучал знакомый голос позади меня, но я даже не обернулась.

– Почему?

– Ваша реакция была странной. Я посчитал, что мне, действительно, не следует этого делать.

Анж поравнялся со мной, вставая по правую руку, янтарный взор был направлен на долину, а музыкальные пальцы – сцеплены за спиной в замок.

– У меня не было намерения портить вечер, – произнесла я после паузы.

– У вас и не получилось его испортить, – отчего-то мягко отозвался архитектор, а я недоуменно вскинула брови. – Я занял их другим занятием, у меня есть пара фокусов в арсенале.

– Вот как…

Я не стала спрашивать, какими именно трюками располагает гость, и вновь замолчала.

– Вы побледнели, когда я собирался начать играть, – рассуждал Анж. – Что такого в той музыке? Чего вы так испугались?

Я не знала, что ответить.

– Она вызывает во мне разные чувства… Какие либо, но только не радостные. Я не хотела испытывать это вновь… Я слишком серьезно отношусь к его музыке.

Несколько секунд архитектор оставался безмолвным.

– Что связывает вас с мсье Эриком? То, что он муж вашей сестры, я понял. Вы… – он подбирал слова, – любовники?

– Нет, – покачала головой я. – Мы никогда не были любовниками.

– Но вы любите его? Вы каждый раз так смотрите на его портрет в галерее… Очень сложно не догадаться.

Я на мгновение закрыла глаза.

– Какое это имеет значение? – вздохнула я. – Мои чувства – мое личное дело.

– Я не спорю.

– Тогда почему вы спрашиваете? Какая вам разница? Еще недавно вы говорили, что вам наплевать на то, что творится в замке – что чужие игры вас не интересуют!

Я развернулась всем корпусом к гостю, глядя на него снизу вверх. Солнечные лучи играли в его темных волосах, заправленных за уши и собранных в хвост тонкой лентой, а блики на маске позволяли различить фактуру ткани.

– Я всего лишь хочу разобраться, – спокойно изрек Анж.

Мне вдруг захотелось подойти ближе, но я остановила себя.

– То, что нас связывает с Эриком, не поможет вам разобраться.

Он не ответил, и я отвернулась, уставившись в горизонт.

– Вы похоронили себя заживо, – внезапно сказал мужчина.

– Что?

– Вы все трое – вы похоронили себя заживо в этой каменной коробке… Без света, без тепла, без музыки – только искусственные развлечения и бесконечные рассуждения. Зачем?

Анж попал прямо в точку. Мы и в самом деле приговорили себя, заперлись, спрятались от солнца и жизни, поставив на себе крест.

Во имя чего? Если граф – из физической необходимости, расплаты за вечность и грехи, Дьявол – в маниакальном стремлении постигнуть истину и обрести знание, то я – от страха жизни и неготовности принять ответственность за сотворенное.

Проницательный юноша!

– Замок – наше убежище и обитель. У каждого из нас свои причины… Можете считать, мы совершили ужаснейшие преступления и теперь скрываемся от правосудия.

– То, что вы любите того, кто вам не принадлежит, не является преступлением! – возразил Анж.

– Я не… Не говорите о том, чего не знаете, мсье архитектор! – вспыхнула я.

Какого черта он лезет не в свое дело? Я упрямо смотрела на его белую маску, на бледную кожу шеи, подбородка и губ, на покрасневшие от холода кончики ушей… Он был настоящим, реальным, но словно не из этого мира. И он не понимал, как устроен наш, жестокий, лживый, давно захлебнувшийся в собственном проклятии – пусть и сам познал уже немало жутких проявлений этой вселенной.

Но я почему-то не могла на него злиться.

Мы глядели друг другу в глаза, ветер по-прежнему трепал мою накидку, заставляя ее хлопать подобно крыльям летучей мыши.

– У меня не было намерения вас задеть, – нарушил молчание Анж. – Мне жаль, что мои нелепые попытки поддержать беседу вас расстроили.

– Не расстроили, – отозвалась я. – А скорее вызывали много вопросов… Если бы вы до сего момента не демонстрировали свое равнодушие, я бы подумала, что я вам нравлюсь, и вы так пытаетесь узнать обо мне больше.

– Я действительно пытаюсь узнать о вас больше, – с непроницаемым видом говорил архитектор, – но мне нравитесь не вы.

Я в недоумении хлопала ресницами, а он добавил:

– Мне нравится ваш голос.