Кажется, гость обескуражен предложением… или чем-то иным. Он ответил не сразу.

– Да, конечно, мсье Джозеф. Сочту за честь.

========== 9 ==========

Тыквы на столе в обеденной зале успели подгнить. Перекошенные, словно постаревшие морщинистые рожи гримасничали как в немом театре пантомимы, а мы с цыганом, замерев в одинаковых позах, глядели на них, подперев подбородки кистью правой руки.

– Кажется, мы что-то не учли… – протянул Йонас. – Нужно было с ними что-то сделать, чтобы они сохранили форму.

– Это судьба. Ничего не поделаешь.

– Прошли всего сутки…

Я закатила глаза.

– В этом замке все превращается в труху, неужели ты не успел привыкнуть?

Цыган подошел ближе и склонился над самой сморщенной из всех, похожей на кривую, оплывшую старуху.

– Думаете, надо их убрать? – спросил он, не оборачиваясь.

– Конечно. Они уже воняют…

Смрад, и правда, был приличный, но для меня не была неожиданностью подобная скорая трансформация: принесенные в графский замок полевые цветы тут же увядали, а спелые фрукты быстро теряли свою упругость и крепость плодов, едва попадая на кухню.

Йонас не раз проклинал разрушительное свойство вампирского духа, мешавшего развитию его кулинарного дела.

– Я не чувствую… – отозвался он, пожимая плечами.

– А я говорю, воняют!

Вряд ли у него был заложен нос – скорее мой более острый нюх опережал события.

– Мадемуазель Александра права, – раздался за моей спиной прекрасный голос. – Тыквы, действительно, источают неприятный запах.

Мужчина в маске преодолел порог зала, неслышно ступая к широкому трапезному столу, и занял место слева от меня, скрестив руки на груди.

– Их следовало предварительно высушить, – молвил он, не глядя на нас.

– Да мы уже поняли, – вздохнула я, косясь на Йонаса, продолжавшего что-то высматривать внутри уродливой морды. – В следующий раз так и поступим.

– Так и поступим… – повторил за мной рефреном цыган.

– Что там?

Графский слуга был будто в трансе, он не мог оторваться от тыквы, наклоняясь все ниже… Его нос был почти у вырезанных кухонным ножом глаз и беззубого рта.

– Йонас! – окликнула я его.

Юноша подскочил на месте, вскрикивая от неожиданности.

– Ничего!

– Если ничего, то убери их. И не надо на ужин тыкву – что-то мне тошно от них стало, – распорядилась я, разворачиваясь на пятках и направляясь вон из зала.

…Свет от фонарика мобильного телефона падал на масляное полотно, выхватывая отдельные куски изображения, отражаясь и рассеиваясь, но вновь теряясь в кромешной темноте галереи. Густота мрака холодного замка не могла быть преодолена никакой силой – она навеки окутывала и опутывала живые сердца, заполняя желудки и легкие плотной пеленой.

Как бы я ни старалась весело проводить время, истинная сущность владений Черного Волка напоминала о себе. Мы прокляты, мы все здесь прокляты…

Счастлив тот, кто не попал в ловушку замковых чар, польстившись на тайну, узнав которую уже не будешь прежним.

– Как давно вы здесь?

Телефон дрогнул в моей руке, разметав световые пятна по портрету Эрика. Оказавшийся рядом странствующий архитектор как всегда подкрался незаметно.

– Здесь – в замке? – переспросила я.

– Да, – не сразу ответил он.

– Не так давно. С лета.

– И вам… нравится?

Я обернулась, и янтарные глаза сверкнули в полумраке.

– Нравится. Уединение, тишина, возможность подумать… о всяком.

Я отвечала честно, несмотря на посетившие меня минуту ранее мысли. Я глядела не на собеседника, а на мужчину на портрете, по-прежнему держа фонарик включенным.

– Пускай развлечений у нас немного, и резать тыквы мы не умеем, – добавила я, – а из компании – молчаливые изображения в позолоченных рамах, повода для уныния нет.

– Мне показалось иначе, – хмыкнул Анж.

Я вновь обернулась к нему, пытаясь рассмотреть выражение его лица, но белая маска скрыла любые эмоции.

– Почему?

– Вы не выглядите счастливой.

Он что, издевается?!

– Вы тоже, – растерянно покачала головой я.

Анж моргнул и спрятал руки с длинными музыкальными пальцами за спину.

– Прошу прощения… я неверно выразил свою мысль. Я всего лишь имел в виду, что для того, чтобы оставаться в замке, у вас должна быть особая причина.

– Она есть.

Я перевела взгляд с архитектора на портрет, опуская телефон, ощущая себя в причудливом сне, где упрямый сфинкс мучает меня загадками. Я хотела было спросить, с чего вдруг гость начал интересоваться происходящим вокруг него безумием, но когда я повернула голову вправо, на его месте уже никого не было.

Появляется и исчезает – как фокусник в плаще. Он явно чувствует себя в замке как в своей тарелке…

========== 10 ==========

Светодиодная рамка с программируемым интерфейсом порой занимала мое время в замке. Датчики движения распознавали жесты стоявшей перед рамкой фигуры, а диоды меняли цвет и сверкали, создавая невиданной красоты спецэффекты в зависимости от хореографии. Как правило, моделью был Йонас, но сегодня он был занят хозяйственными делами, и я могла вдоволь поразвлекаться, пробуя новые алгоритмы и схемы.

Иначе цыган бы непременно вмешался и начал тут же снимать тик-токи на фоне моих тестовых запусков, не дожидаясь готового решения.

Я провозилась с программированием до позднего вечера, совершенно потеряв чувство времени. Только когда Йонас, очевидно, отправленный на поиски, позвал меня к ужину, я оторвалась от своего занятия.

В обеденном зале все уже были в сборе: Владыка восседал во главе стола, Дьявол не отрывался от чтения даже за трапезой, а Анж развлекал хозяев беседой и красочным рассказом.

Как только я заняла свое место, Дьявол, дождавшись, когда гость закончит фразу, молвил:

– Владыка, зная ваше неравнодушное отношение к скрипкам, мы с мсье архитектором подготовили для вас небольшой сюрприз.

Я замерла с бокалом вина у рта и не сводила глаз с Анжа.

Гость молчал.

– Мсье Анж согласился сыграть одно из сочинений мсье Эрика на скрипке, – продолжал Джозеф. – Папку с нотами, так же как и инструмент, мы взяли из кабинета. Надеюсь, вы не будете против.

Владен продемонстрировал смесь эмоций: изумление и неверие. Воспроизвести – не то, чтобы сыграть хорошо – сочинения маэстро чрезвычайно сложно. Эрик гений и великий музыкант… его музыка сводила с ума многих.

На то, что по какой-то причине личные вещи владельца скрипки достались гостящему архитектору, вампир никак не отреагировал. А мне почему-то стало не по себе.

Я не была готова слушать музыку Эрика.

– Осмелиться играть произведения из той папки… – протянул Владен. – Я поражаюсь вашей самоуверенности, мсье архитектор.

Он произнес это без злости и сарказма, просто и прямо.

– Я не разочарую вас, владыка, – наконец молвил Анж. – Да, стиль автора своеобразен, и это, действительно, особенная музыка…

Да уж, музыка не для наших ушей. Я по-прежнему держала бокал перед лицом, не сделав ни глотка.

– Я слышал, вы не любите скрипки, – обратился вдруг гость ко мне.

Янтарный взгляд неотрывно следил за каждым моим движением. Я поставила вино на стол.

– Не «люблю» – это не совсем то слово, – ответила я с непроизвольным вздохом и передернула плечами. – У меня от них мурашки… До жути.

Если бы на столе были тыквы, они бы спасли меня от неуместно подступившего стеснения – я бы отвела взгляд на них. Однако стол был пуст – лишь полный бокал перед моим носом, – и я насупившись уставилась в него, пытаясь скрыть замешательство.

– Почему? – искренне ахнул Анж.

– Этот голосовой диапазон… Высокие частоты женского колоратурного сопрано разрывают мне уши. К альтам или виолончелям я отношусь намного спокойнее.

– У леди Александры чувствительный слух, – зачем-то пояснил граф. – И нюх.