Немного смущала оговорка лорда Адсида. Он сказал, что несколько месяцев собирал сведения о ритуале, а я почему-то решила, что его интерес был связан исключительно с отбором. Правда, все понять не могла, как пришла к такому выводу.

С работой в тот вечер закончили рано. Магистр Форож нарочно выбрал из заказов тот рецепт, который не требовал длительного приготовления. И у алхимика, и у меня за плечами были короткая ночь и насыщенный день.

Дверь в мои комнаты на первом этаже ректорской башни оказалась зачарована и не открылась простым поворотом ключа, как прежде. Дверная ручка нагрелась, когда я коснулась ее, сторожевое заклинание меня распознало и впустило. На подушке лежало письмо, запечатанное сургучом. На оттиске четко отобразился герб благородного рода Адсид. Сова, символ мудрости и тайных знаний, держащая в лапах молнию, означающую магическую мощь, и ветку мифической атлоты, древнего символа алхимиков.

Личное послание с волшебной печатью меня насторожило, даже напугало. Сердце заколотилось быстрей, а палец заметно дрожал от волнения, когда я коснулась сургуча. Закрыв глаза, сосредоточилась на том образе, который хранила печать. Явственно увидела лорда Адсида, сидящего за столом у себя в кабинете. Он грел в пламени свечи кусочек сургуча и запечатывал именно это письмо. Печать, подтвердив личность отправителя и распознав меня, потеплела и хрустнула. Я развернула дорогую бумагу и прочла письмо.

«Госпожа Льяна! Будьте предельно осторожны. Ваши успехи, как вы заметили, не всем пришлись по душе. Аролингский амулет не защищает от предметов и ядов. Против заклинаний воды он тоже мало эффективен. Подробней обсудим его завтра вечером. В пять. Дверь моего кабинета вас впустит.

Шэнли Адсид»

В этот раз ни подпись, ни авторство письма сомнений не вызвали. Хотя бы потому, что нужно потратить почти год на подделку магической печати рода, но и такие затраты времени, сил и ингредиентов почти всегда бессмысленны. Поддельный образ автора получается неправдоподобным и не вызывает доверия.

Значительно больше меня удивила подпись. Множество девушек сходили бы с ума от радости, увидев под посланными лично им строчками просто «Шэнли Адсид». Без упоминания титулов и должности. Меня же этот намек на сближение поражал неуместностью, незаслуженностью и резким контрастом с тем, как старательно и долго ректор игнорировал мое существование.

Утренние беседы в столовой крутились вокруг отбора и расползшихся слухов о том, что я на экзамене по этикету набрала больше баллов, чем высокородные леди. Сплетники приписывали мне все сто из возможной сотни, что несказанно бесило аристократок. Леди Сивина с подругами сидела довольно далеко от меня, но никакое расстояние не притупляло направленную на меня злобу. Чашка с чаем, тарелка с кашей и мисочка с политым медом творогом подрагивали на столе, хотя я приклеила их заклинаниями.

Падеус, беззаботный и жизнерадостный, пристроился рядом со мной.

— Этот ваш отбор — интересная штука, — щедро намазывая кусок хлеба маслом, высказался приятель. — Особенно любопытно, как он меняет отношение к участницам. И к тебе тоже.

— Вот как? — на всякий случай приклеив масленку и чашку Падеуса к столу, спросила я.

Его мои действия не насторожили. Он знал о непроходящей любви леди к моей чернильнице и догадался, что в сложившихся обстоятельствах они могли возлюбить и чашки.

— Угу, — положив на хлеб сыр, юноша занялся своим омлетом и весело усмехнулся: — Некоторые эльфы из благородных внезапно прозрели.

— То есть? — я хмурилась, сражаясь с пытающейся вырваться из руки ложкой.

— Некоторые лорды вдруг осознали, что вместе с ними учится умная и талантливая чистокровная эльфийка с перспективной восьмеркой, — не без интереса наблюдая за моей борьбой, пояснил Падеус.

Я удивленно повернулась к нему. Да, мои достоинства видели преподаватели и часто хвалили. Но рассказ о том, что мои положительные качества хотя бы на словах признали студенты, ошеломлял.

— Которая, ко всему прочему, очень красива и, как оказалось, прекрасно воспитана.

Я смутилась, почувствовала, что горят щеки, а Падеус продолжал тем же чуть насмешливым тоном.

— Эти некоторые дворяне со старших курсов даже, как выяснилось, знают твое имя и не считают недостатком то, что твоя семья так долго была в рабстве. Эти же некоторые лорды не одобряют теперь рабства в целом и сожалеют, что в погоне за наживой охотники-работорговцы уравняли теронских аристократов с простыми гражданами. Некоторые лорды даже высказывают желание немного покопаться в документах более чем столетней давности. Вдруг красавица-восьмерка на самом деле аристократка?

— И кто же эти некоторые лорды? — с легкой досадой отметила, что от волнения голос сел.

— О, все имена известные, — он протянул мне свой хлеб с сыром. — На, возьми. Леди все равно не дадут тебе поесть. В лучшем случае выбьешь себе ложкой зубы.

Я поблагодарила, признавая его правоту, а Падеус едва заметным кивком указал на стол, который давно облюбовали старшекурсники.

— Цорей, Такенд, Холиос, — друг, и до того говоривший тихо, значительно понизил голос, — неженаты и ещё не обручены. И это будущие главы родов. Тобой заинтересовались и менее выгодные женихи. Так что, если отбор не выиграешь, без знатного мужа не останешься, — хмыкнул он.

— Скажи, что ты так шутишь, — попросила я, украдкой посмотрев в сторону старшекурсников. Но и беглый взгляд говорил, что Падеус не ошибался и не преувеличивал. Знатные юноши смотрели на меня оценивающе и серьезно.

— Не тебе одной это кажется странным, — пожал плечами собеседник. — Но в мозгах у них после вашего экзамена по этикету что-то перевернулось.

— Спасибо, что предупредил.

— Та не за что. Будь осторожна с лордами и леди. Если у первых ещё найдутся зачатки благородства, то вторым ты портишь игру и крадешь женихов. Дрену они уже отравили и за меньшее.

Лекцию по алхимии, посвященную способам проверки качеств воды, почтил своим присутствием лорд Цорей. Конечно, посещать лекции других курсов никто не запрещал. Такое даже иногда случалось. Больше удивляло то, что лорд пожертвовал тренировкой со своей командой ради лекции, которую, совершенно очевидно, не слушал.

Знатный эльф немало смущал тем, что часто поглядывал в мою сторону. Это порядком отвлекало, я даже несколько раз сама посмотрела на юношу, устроившегося на краю ряда так, что бы ни с одной из сторон у него не было соседей. Случайно встретившись со мной взглядом, лорд Цорей улыбнулся, приобнажив ровный ряд зубов. В свете рассказа Падеуса такой знак внимания выглядел логичным, а удивило меня то, что старший брат породистой леди Цамей, к которому я раньше как-то не присматривалась, оказался более привлекательным, чем я привыкла считать. Темные волосы, заплетенные в традиционную для аристократов косу, большие зеленые глаза, ровный нос, красивая линия губ. Улыбка ему очень шла, хотя, обращенная мне, бессовестно ломала все мои и не только мои представления о действительности.

Я смутилась, поспешно отвела глаза и постаралась сосредоточиться только на магистре Фороже. Получалось неожиданно плохо, не могла заставить себя не коситься на лорда. Тот продолжал заниматься своим делом, временами изображая несуществующий интерес к лекции.

Несмотря на то, что до полудня оставалась какая-то четверть часа, я намеренно замешкалась, давая возможность лорду Цорею выйти из аудитории. Меня не покидало ощущение, что он хотел бы со мной поговорить, но не представляла, чего ждать от беседы со старшим братом одной из участниц отбора. Учитывая возможный приз — аролингскую корону — и отравление Дрены, а также постоянные попытки леди Цамей задеть меня тем или иным образом, разговор не мог быть простым. Даже случайная улыбка ничего не значила. Лорды Кедвоса умеют сердечно улыбаться, в тот же момент шантажируя собеседника жизнью его родственников.