За пазухой у Триена было хорошо, тепло и уютно, я запряталась обратно так, что торчал только нос, и уснула.

* * *

— Эй, господин. Подождите! — наперерез Триену, идущему к большому дому, бросился пожилой каганатец в наспех надетом кафтане.

— Я же сказал, мне нужен господин Азат. Где он?

— Господин в это время спит! — с вызовом ответил слуга.

Триен коротко выдохнул, указал на лису, которую придерживал левой рукой.

— Это Алима. Его дочь. Εсли в ближайший час не снять с нее рабский ошейник, она умрет.

Слуга отшатнулся, недоверчиво нахмурился, глянул на Алиму, снова на шамана.

— Проходите в дом. Господин сейчас подойдет, — пообещал слуга. Щелкнул пальцами, привлекая внимание мальчишки: — Проводи господина в гостиную.

Сам побежал к другому входу.

Гостиная оказалась большой комнатой с двумя мягкими диванами, украшенными пестрыми подушками. Мальчик зажигал светильники, и с каждым новым огоньком помещение становилось просторней и приветливей. Триен не садился. Придерживая Алиму одной рукой, ходил туда-сюда по мягкому ковру, прислушивался и поглядывал на часы.

Отпущенное время он нарочно приуменьшил, а опасность для девушки, к сожалению, не преувеличивал.

Родителям Алимы понадобилось меньше десяти минут, чтобы проснуться, спешно одеться и прийти в гостиную. И двухминутного объяснения хватило, чтобы они поверили и прониклись серьезностью ситуации. Изучение формул потребовало больше времени, но оба мэдлэгч были опытными магами и разобрались довольно быстро.

— Вы, наверное, хотели бы участвовать? — предположил господин Азат.

— Хотел бы, — честно признался Триен. — Но доверю ритуал вам. Я двое суток не спал. А здесь нельзя ошибиться.

— Но присутствовать, думаю, не откажетесь? — уточнила госпожа Сайна и, не дожидаясь ответа, поманила Триена. — Пойдемте, не нужно, чтобы вы изводились в неведении здесь.

Он кивнул и пошел следом за целеустремленным господином Азатом и его женой, которая все время оглядывалась на Алиму. Лиса спала и не заметила даже того, что мать погладила ее по голове.

Комната для ритуалов находилась в другом крыле здания и больше всего напоминала храм. Высокий круглый потолок, множество окон с цветными узорами, десятки свечей, алтарный камень в центре. Пока хозяева зажигали свечи и перешептывались, Триен положил лису на алтарь. Тихо приговаривая, что все будет хорошо, нужно лишь немного потерпеть, был рядом с ней, сжимал в ладони теплую лапу, гладил по плечам.

— Зачем? — напряженный вопрос хозяина.

— Формулы северные, — коротко ответила женщина. — Я такие первый раз в жизни вижу. Мне будет спокойней, если помощь будет рядом.

— Ладно, — сухой ответ, данный нехотя.

Триен, услышавший разговор, усмехнулся. За вежливостью заботливого предложения госпожи Сайны на самом деле скрывался личный интерес. Если Алима привыкла к таким отношениям, не удивительно, что она все время искала, в чем же выгода, корысть Триена. Не удивительно, что долго не могла поверить в искренность. Тем прекрасней и драгоценней была сердечность, с которой Алима помогала Триену, делилась силой в ритуалах и не ждала ничего в ответ, кроме улыбки и слов благодарности.

Свечи горели ровно и ярко, пахло сандалом и незнакомыми пряностями. Господин Азат попросил гостя отойти и сесть у стены. Там на полу лежали подушки, и Триен, нагромоздив их друг на друга, устроился так, чтобы видеть Алиму. Хозяин дома положил у головы дочери открытую тетрадь с расчетами, выпростав открытую ладонь, прощупывал плетения, сверял с тем, что Триен описал. Госпожа Сайна закрыла дверь, опустила щеколду, и уже через минуту начался ритуал.

Триен видел волшебство, отмечал, как с магией работали мэдлэгч, и верил, что они справятся. В сиянии нитей госпожа Сайна казалась очень похожей на Алиму. Тот же разрез глаз, аккуратный нос, красивые губы. На отца девушка внешне была похожа меньше, но в тот момент, когда господин Азат осознал, какой ритуал нужен, стало очевидно, что Алима его дочь. Тот же стержень, такая же решительность.

Триен старался думать только об этом и верить, верить в то, что родителям девушки удастся снять ошейник, тянущий из Алимы жизненные силы. Что господин Азат, понимая, что ошибка может быть смертельной, смирит гордыню и попросит о помощи, если будет нужно. Что Санхи ошиблась, назвав Алиму связанной с Φейольдом до смерти. Что получится обмануть губительное проклятие Орлов, с которыми девушка будет связана еще десять дней.

Встало солнце. Заиграли яркими красками витражи, разноцветные пятна света легли на противоположную стену. Судя по чарам, все шло так, как должно было. Триен зяб от усталости, кутался в плащ, обхватил себя обеими руками и ждал, наблюдая за магическими потоками.

Солнце поднялось высоко, красные, желтые и синие лучи доползли до самого алтарного камня. Раздался хруст — ошейник рассыпался. Господин Азат с явным облегчением вздохнул, отступил от камня. Госпожа Сайна погладила дочь, так и не вернувшую себе человеческий облик.

— Я думал, она перекинется, — признался Триен, подходя к алтарю.

— Она очень истощена, у лисьей ипостаси больше сил, — тихо пояснила госпожа Сайна. — Она поправится.

— Маг, который сделал, а потом исправлял ошейник, расшатал формулы, — зло бросил хозяин. — Руки поотрывать мало!

— Он мертв. Этого достаточно, — хмыкнул Триен и, мягко отстранив господина Азата, взял лису на руки. — Куда ее отнести?

Женщина бросила короткий удивленный взгляд на мужа, и только тогда Триен сообразил, что в хозяйскую часть дома посторонних обычно не пускают. Но ни отец, ни мать Алимы не стали убеждать гостя, что ему лучше подождать, а они справятся сами. Госпожа Сайна указывала дорогу, завела на второй этаж в светлую просторную комнату, отдернула прозрачный полог кровати, жестом предложила Триену уложить лису на подушки.

— Ей нужно отдохнуть, восстановиться. Вы очень вовремя ее привезли. Спасибо вам, — заглянув в глаза шамана, поблагодарила госпожа Сайна.

— Я не мог сам снять ошейник, а второго мага для поддержки в Аваине не так просто найти, — Триен сел на край кровати, положил руку на плечо лисы. Естественно и просто, как делал всегда.

Госпожа Сайна прокашлялась и как-то торопливо сказала:

— Вы валитесь с ног от усталости. Пойдемте, я покажу гостевую комнату. Об Алиме не беспокойтесь, пойдемте.

Дорогу туда Триен не запомнил. Напряжение последних дней пропало, сменилось облегчением и покоем. Алима избавлена от ошейника, дальше может быть только лучше.

ГЛАВА 24

— Доброе утро, Алима, — мамин голос, ласковое прикосновение, запах ее духов с легкой нотой черной смородины.

Я открыла глаза. Это не сон. Порывисто сев, обняла маму. Οна расплакалась, прижимая меня к себе, легко покачивалась, словно убаюкивая, прогоняя тревоги. Как в далеком детстве.

— Я очень скучала по тебе, по отцу, — призналась я, не выпуская маму из рук. Глупо, но боялась, мне все же снится, и до Гюльхота еще несколько дней пути.

— Мы тоже скучали, милая. Мы тоже. И волновались, мы же знали, что Интри убили. Но теперь все закончилось. Ошейник вчера утром сняли. Я тебя теперь так далеко не отпущу. Эта затея Интри с Аваином никогда мне не нравилась, но он был так уверен в том, что сможет там разбогатеть.

— А где Триен? — спросила я о важном, прервав разговоры о том, что больше значения не имело.

Мама отстранилась, заглянула мне в лицо, погладила по щеке:

— Шаман в доме для гостей. Отдыхает с дороги. Проспал вчера целый день, не притронулся к ужину. А завтрак ему уже отнесли.

Она улыбнулась. Выверенная улыбка знатной женщины, которой не к лицу долго общаться с простолюдином и интересоваться им больше, чем велят законы гостеприимства. Холодный, чуть настороженный взгляд показывал, что никакого особенного расположения Триен пока не заслужил и вряд ли это изменится. Поразительно, как много боли смогли причинить несколько мгновений, за которые пришло осознание того, что мои родители не примут Триена.